"Натюрморт с удилами" Збигнева Херберта
Если «Варвар в саду», первая (1962) книга очерков Збигнева Херберта посвящена (с некоторыми оговорками) архитектуре зданий и некоторых исторических явлений, анализируемых на примере и фоне итальянских и французских впечатлений, то вторая (1991) целиком и полностью отдана Голландии.
Точнее, голландской живописи: искусство для Херберта - идеальный проводник не только истории той или иной страны, но и особенностей национального характера, формируемого особенностями национальной природы.
Местного ландшафта.
Именно поэтому «Лагуна», первый очерк сборника - ввод не столько в плоский ландшафт Голландии, сколько рассказ о специфике пейзажной живописи.
Впрочем, для Херберта это практически одно и то же: «Мои предыдущие странствия по Голландии всегда совершались маятниковым движением вдоль побережья - то есть, образно выражаясь, от «Блудного сына» Босха в Роттердаме до «Ночного дозора» в Королевском музее Амстердама, а это типичный маршрут каждого, кто поглощает картины, книги и монументы, оставляя всё прочее тем, кто, как библейская Марфа, заботится о вещах насущных.
Одновременно я отдавал себе отчёт в своей ограниченности, поскольку известно, что идеальный путешественник - это тот, кто сумел войти в соприкосновение с природой, людьми и историей страны, а также с её искусством, и лишь познание этих трёх взаимопроникающих элементов может положить начало пониманию исследуемого края. Однако на сей раз я позволил себе роскошь отступить от вещей существенных и важных для того, чтобы получить возможность сравнивать монументы, книги и картины с подлинным небом, подлинным морем, настоящей землей…»
«Вторая книга эссе Херберта о живописи» на Яндекс.Фотках
Собственно, весь пафос «Натюрморта с удилами» - в преодолении туристической ограниченности подхода, характеризующего «Варвара в саду», книги хоть и тонкой, но, всё-таки, вторичной: впечатления путешественника, соприкасающегося только с искусством, всегда поверхностны.
Именно поэтому самым объёмным очерком в голландском сборнике Херберта оказывается «Тюльпанов горький запах», глава, посвящённая истории лихорадочной увлечённости голландцев этими холодными цветами без вкуса и запаха, странному, непреодолимому поветрию, некогда охватившему страну без остатка, подобно какой-то экзотической эпидемии.
Два других эссе рассказывают историю двух второстепенных живописцев из времён «золотого века» голландской живописи - Герарда Тербоха, достигшего головокружительного мастерства в передаче серых оттенков, а так же Торрентиуса, от которого осталась всего одна картина - удивительный «Натюрморт с удилами», давший название хербертовскому сборнику.
«Негероическая тема», последнее эссе этой небольшой шестичастной коллекции, рассказывает о морских сражениях, изображённых на картинах батальных жанров.
Есть в книге так же и «политэкономическое» исследование «Цена искусства», детально рассказывающее о жизни голландских художников, принципах функционирования искусства в классическом голландском обществе (в какой-то момент многочисленные живописные полотна выстраиваются в обменную систему, параллельную денежной.
Впрочем, если верить очерку «Тюльпанов горький запах» нечто подобное происходило и с цветочными луковицами, спрос на которые породил экономический пузырь, катастрофически лопнувший в 1637-м.
Голландская живопись, обслуживающая потребности людей свободных и крайне конкретных, любящих вещи и вещную жизнь, стремится к упорядоченности и каталогизации мира точно так же, как описывающий её польский странник, тексты которого наводят мосты между эпохами, искусствами и отдельными именами.
Херберт использует голландское искусство как ключ к пониманию метафизических оснований, а для этого мало одних только путешествий и работы с книгами, на которых построен дебютный «Варвар в саду» (между двумя этими книгами можно найти массу жанровых и дискурсивных параллелей).
И здесь пригождается ещё одна профессия Збигнева Херберта - драматургическая.
Автор драм «Пристанище философов» и «»Реконструкция поэта» разыгрывает каждый из очерков, вошедших в книгу, как камерную пьесу с постоянным нагнетанием драматического напряжение.
Которое, правда, никуда не ведёт, обрываясь на пике своего развития - ведь решение той или иной интеллектуальной проблемы (экономики искусства или особенностях батального жанра) - лишь частный случай путешествия, украшенного и раскрашенного новыми знаниями.
Метафизика конкретного пространства более объёмна и всеобъемлюща. Именно поэтому здесь мы, вместе с Хербертом, переходим ко второй части книги с названием «Апокрифы».
В неё вошло десять небольших, порой, в пару страниц, поэтичнейших рассказов, впрочем, не лишённых сюжета - историй людей как известных (Вермеер или Спиноза), так и не оставивших в истории никакого следа.
Во второй части «Натюрморта с удилами» Херберт выстраивает галерею живописных портретов, входя как бы внутрь голландской истории и голландской жизни, синтезируя знания в отдельных сферах социума в метафорически законченные сюжеты.
«Апокрифы» - купол, покрывающий все предыдущие путешествия и исследования, таким образом, оказывающихся только предварительными набросками. То, чего, кстати, так не хватает архитектурно безупречному «Варвару в саду».
Новеллы, вошедшие в раздел апокрифов, больше всего напоминают миниатюры Хорхе-Луиса Борхеса, умеющего на минимальном текстуальном пространстве выложить максимальное количество знаточеских умозаключений.
Застывающих на наших глазах переливающимися кристаллами нового смысла.
Именно поэтому так интересно сравнивать два сборника Збигнева Херберта - чтобы увидеть и оценить расстояние пройденного им пути.
Чтоб, наконец, понять куда приводят мечты, усердие и увлечённость.
Куда приводят путешествия, оставшиеся зафиксированными на бумаге.
Два эссе из третьей книги эссе Херберта "Лабиринт у моря" (2000): http://www.novpol.ru/index.php?id=543
Письмо-апокриф Вермеера Левенгуку: http://www.chaskor.ru/article/vermeer_pismo_32774
Точнее, голландской живописи: искусство для Херберта - идеальный проводник не только истории той или иной страны, но и особенностей национального характера, формируемого особенностями национальной природы.
Местного ландшафта.
Именно поэтому «Лагуна», первый очерк сборника - ввод не столько в плоский ландшафт Голландии, сколько рассказ о специфике пейзажной живописи.
Впрочем, для Херберта это практически одно и то же: «Мои предыдущие странствия по Голландии всегда совершались маятниковым движением вдоль побережья - то есть, образно выражаясь, от «Блудного сына» Босха в Роттердаме до «Ночного дозора» в Королевском музее Амстердама, а это типичный маршрут каждого, кто поглощает картины, книги и монументы, оставляя всё прочее тем, кто, как библейская Марфа, заботится о вещах насущных.
Одновременно я отдавал себе отчёт в своей ограниченности, поскольку известно, что идеальный путешественник - это тот, кто сумел войти в соприкосновение с природой, людьми и историей страны, а также с её искусством, и лишь познание этих трёх взаимопроникающих элементов может положить начало пониманию исследуемого края. Однако на сей раз я позволил себе роскошь отступить от вещей существенных и важных для того, чтобы получить возможность сравнивать монументы, книги и картины с подлинным небом, подлинным морем, настоящей землей…»
«Вторая книга эссе Херберта о живописи» на Яндекс.Фотках
Собственно, весь пафос «Натюрморта с удилами» - в преодолении туристической ограниченности подхода, характеризующего «Варвара в саду», книги хоть и тонкой, но, всё-таки, вторичной: впечатления путешественника, соприкасающегося только с искусством, всегда поверхностны.
Именно поэтому самым объёмным очерком в голландском сборнике Херберта оказывается «Тюльпанов горький запах», глава, посвящённая истории лихорадочной увлечённости голландцев этими холодными цветами без вкуса и запаха, странному, непреодолимому поветрию, некогда охватившему страну без остатка, подобно какой-то экзотической эпидемии.
Два других эссе рассказывают историю двух второстепенных живописцев из времён «золотого века» голландской живописи - Герарда Тербоха, достигшего головокружительного мастерства в передаче серых оттенков, а так же Торрентиуса, от которого осталась всего одна картина - удивительный «Натюрморт с удилами», давший название хербертовскому сборнику.
«Негероическая тема», последнее эссе этой небольшой шестичастной коллекции, рассказывает о морских сражениях, изображённых на картинах батальных жанров.
Есть в книге так же и «политэкономическое» исследование «Цена искусства», детально рассказывающее о жизни голландских художников, принципах функционирования искусства в классическом голландском обществе (в какой-то момент многочисленные живописные полотна выстраиваются в обменную систему, параллельную денежной.
Впрочем, если верить очерку «Тюльпанов горький запах» нечто подобное происходило и с цветочными луковицами, спрос на которые породил экономический пузырь, катастрофически лопнувший в 1637-м.
Голландская живопись, обслуживающая потребности людей свободных и крайне конкретных, любящих вещи и вещную жизнь, стремится к упорядоченности и каталогизации мира точно так же, как описывающий её польский странник, тексты которого наводят мосты между эпохами, искусствами и отдельными именами.
Херберт использует голландское искусство как ключ к пониманию метафизических оснований, а для этого мало одних только путешествий и работы с книгами, на которых построен дебютный «Варвар в саду» (между двумя этими книгами можно найти массу жанровых и дискурсивных параллелей).
И здесь пригождается ещё одна профессия Збигнева Херберта - драматургическая.
Автор драм «Пристанище философов» и «»Реконструкция поэта» разыгрывает каждый из очерков, вошедших в книгу, как камерную пьесу с постоянным нагнетанием драматического напряжение.
Которое, правда, никуда не ведёт, обрываясь на пике своего развития - ведь решение той или иной интеллектуальной проблемы (экономики искусства или особенностях батального жанра) - лишь частный случай путешествия, украшенного и раскрашенного новыми знаниями.
Метафизика конкретного пространства более объёмна и всеобъемлюща. Именно поэтому здесь мы, вместе с Хербертом, переходим ко второй части книги с названием «Апокрифы».
В неё вошло десять небольших, порой, в пару страниц, поэтичнейших рассказов, впрочем, не лишённых сюжета - историй людей как известных (Вермеер или Спиноза), так и не оставивших в истории никакого следа.
Во второй части «Натюрморта с удилами» Херберт выстраивает галерею живописных портретов, входя как бы внутрь голландской истории и голландской жизни, синтезируя знания в отдельных сферах социума в метафорически законченные сюжеты.
«Апокрифы» - купол, покрывающий все предыдущие путешествия и исследования, таким образом, оказывающихся только предварительными набросками. То, чего, кстати, так не хватает архитектурно безупречному «Варвару в саду».
Новеллы, вошедшие в раздел апокрифов, больше всего напоминают миниатюры Хорхе-Луиса Борхеса, умеющего на минимальном текстуальном пространстве выложить максимальное количество знаточеских умозаключений.
Застывающих на наших глазах переливающимися кристаллами нового смысла.
Именно поэтому так интересно сравнивать два сборника Збигнева Херберта - чтобы увидеть и оценить расстояние пройденного им пути.
Чтоб, наконец, понять куда приводят мечты, усердие и увлечённость.
Куда приводят путешествия, оставшиеся зафиксированными на бумаге.
Два эссе из третьей книги эссе Херберта "Лабиринт у моря" (2000): http://www.novpol.ru/index.php?id=543
Письмо-апокриф Вермеера Левенгуку: http://www.chaskor.ru/article/vermeer_pismo_32774