Саграда Фамилия. Встреча внутри
С пустынных хоров, нависающих над общим нефом, куда мы поднялись на секретном лифте (туристы внизу кажутся совсем крошечными, а цветочный потолок, подпираемый колонами-стволами [кости папоротника] совсем близко, близко и можно разглядеть полную его бетонную невозмутимость), Монса спустила нас в крипту, где показывают выставку о строительстве Храма.
Поставила нас перед схемой первого проекта СФ, который был сделан ещё до того, как позвали Гауди, так что я настроился на долгую, неспешную экскурсию по экспозиции.
Этого, однако, не произошло: рядом с протопроектом оказалась неприметная железная дверь, в которую Монса постучала.
Нам открыл японец средних лет. В очках и джинсовом костюме. Предложил пройти внутрь.
Хотелось бы назвать этого японца [как оказалось, Этсуро Соту] скромным и малоприметным, но это лишь на первый взгляд. На второй замечаешь как его рабочая медитативность (отрешенность) смещена в сторону благородной самодостаточности.
Он вежлив, но не угодлив, воспитан, но не сходит с собственной орбиты, без пафоса и нагнетаний показывая ошеломленным (другие здесь не ходят) плоды своего труда - работ, получается, третьего после Гауди и Субиракса «главного скульптора» Саграда Фамилия.
Тут важно сказать, что Гауди ведь тоже не сам делал скульптуры Фасада Рождества, оконченного в 1935-м: под его руководством этим занимались Карлс Мани (Carles Mani) и Лопес Матамала (Llorenc Matamala), специально приглашенные быть руками архитектора. Статуи их, точно выплавленные из гипса, создавались под непосредственным приглядом Гауди и собственным оригинальным творчеством могут считаться лишь в рамках общего целого.
Впрочем, как и фигуры работы Жуаме Баскетса (Jaume Busquets), в 1958-м закончившим скульптурно оформлять the Сharity Рortico, центральную часть Рождественского портала, изображающего Рождение Христа, к тому времени, впрочем, значительно обветшавшего (тут, к сожалению, Вторая мировая весьма постаралась).
Понятно ведь, что Саграда Фамилия воспринимается как opus magnum главного архитектурного визионера вселенной, встать рядом с которым не удастся никому и никогда. Даже Хосе-Мария Субираксу, создавшему в 1976 году скульптуры Фасада Страстей, до сих пор вызывающие споры и глумливое сравнение с персонажами «Звездных войн».
Хотя, на самом деле, Субиракс вдохновлялся формами дымоходов, поставленных Гауди на Педрере, едва ли не буквально повторяя их очертания.
Соту приехал в Барселону в 1978 году из Парижа, где, как он мне сказал, искал «умный камень».
Став скульптором, он уехал в Европу, где скитался и учился, пока не увидел завораживающую громаду Саграды, полностью отвечающей его творческим потребностям.
В ней Соту увидел скалу, нуждающуюся в обработке и доведении до логического (или, хотя бы промежуточного) завершения.
Его буддистская природа вполне принимает (и, кажется, даже приветствует) возможность раствориться в целом, соединить персональные усилия, которые никто кроме него не осуществит, с надличностной силой целого, не им придуманного и заведенного порядка.
Насколько я понял после двойного перевода реплик Этсуро (говорившего на хорошем испанском без какого бы то ни было акцента, т.е. полностью натурализовавшегося), он увидел в Саграда Фамилия объект природного (со-природного) происхождения, освоенного (осёдланного) человеком, сумевшего направивить его энергию в созидательное русло.
Как если Храм - громадная, наподобие Братской ГЭС, гидроэлектростанция, перелопачивающая тонны свободно льющейся, в правильном направлении, энергии. Но, при этом, да, природный объект, лунный умный камень.
Если не ошибаюсь, Этсуро начинал с реставрации (точнее, изменения, фактической замены) фигурок ангелов-музыкантов с Фасада Рождества. Их, отныне каменных, шесть. Все они с музыкальными инструментами.
Их легко найти на общей (кудрявящейся, закипающей, кипящей) карте центра Рождественского Фасада - так они выделяются белым светом на фоне коричневатой прокопчённости скульптурного потока, кажется, внезапно остановленного в постоянном становлении (одно из главных чудес СФ): относительно новые они как бы вживлены в тело портала, имплантированы, инсталлированы как в какой-нибудь грот.
Но отличие это кажется временным: нужно отчётливо понимать, что Саграда Фамилия строится как огромный палимпсест, постоянно наращивающий кожу новых слоёв.
Во-первых, есть совсем небольшая, в сравнении с нынешним, постоянно разрастающимся целым, часть, сооруженная ещё при непосредственном участии Гауди.
Во-вторых, есть детали, сделанные по его моделям и эскизам, большая часть которых сгорела во время Гражданской войны.
В-третьих, есть элементы додуманные и доделанные современными архитекторами и скульпторами на основе направлений, разработанных Гауди, но переосмысленных (в том числе на уровне материалов и технологий) и наполненных новым [эстетическим] содержанием.
Если посмотреть на фигурку Человека, корчащегося в муках искушений, которую Соту сделал для Портала чёток (он находится справа от основной сцены Фасада Рождества), вместе со следованием местным традициям, сочетающим эстетику традиционной кладбищенской скульптуры, модерна с визионерскими устремлениями Гауди, можно так же увидеть черты восточного мироощущения - символическую кротость нэцкэ.
По сути, работа Этсуро Соту напоминает методу иконописца, таланты которого помогают обрести свободу и незашоренность внутри канона, однажды, вдруг, перестающего давить на нервы.
Этсуро несколько раз повторил (значит, ему важно), что он не копирует Гауди, но следует ему, импровизируя в отпущенных чувством меры пределах, заполняет зазоры между общими планами и детальным их воплощением своим собственным содержанием.
Возможно и незаметным со стороны: никто ведь не знает, что один из самых ярких и лакомых фрагментов оформления вершин внешних нефов Храма, украшенного корзинами фруктов, яблок и фиг, делал именно Соту.
Точки на оригинальном плане Гауди, условно говоря, сделанные в одно касание гениальной кисти, наш японец переводит в конкретно осязаемые, состоящие из массы подробностей, детали, покрывая их на финальном этапе полихроматическими мозаиками.
Кажется, именно их и любят больше всего фотографировать, поднимаясь по крученым лестницам решетчатых (точно чешуйчатых) башен, одновременно выполняющих роль как воздуховодов, так и звучащих панцирей для упрятанных там колоколов.
Да-да, Соту рассказал, что, помимо прочего, Саграда Фамилия устроена ещё и как музыкальный инструмент, максимально распространяющая звук шкатулка с секретом. Сейчас (и это хорошо видно на фотографиях из мастерской) он работает над Вратами Рождественского фасада, наполненные мелкой разноцветной лепкой - цветущими листьями, цветами, букашками, божьими коровками и стрекозами, бутонами и ягодами, идеально подходящими к мелкоскопической пластике самой старой части СФ.
Пока там стеклянные двери (тогда как для Фасада Страстей Субиракс уже создал тяжеловесные бронзовые врата, с двух сторон украшенные изображениями и сплошными рядами библейских цитат), взгляд на которых никогда не останавливается.
Однако, когда видишь то, что сделал Соту, понимаешь как это всё уместно.
Становится странным, что этих деталей здесь не было раньше.
Этсуро показал белесые гипсовые детали, которые, затем, соединяются в неповторимые переплетения, населённые совсем уже небольшими жителями.
Всё их разноцветное великолепие сделано без единой капли краски: цвет фигурок разнится как рознятся концентрации кислот, коими обрабатываются изображения.
Все эти техническое аспекты он объяснил нам в "прихожей", куда мы попали, следуя его приглашению.
Маленькая комнатка, стеллажи которой плотно заставлены гипсовыми моделями и бронзовыми отливками. В углу, за компьютером, сидит помощница с вполне альмадовароским носом.
На стене висят внутренний телефон и противопожарные гаджеты. Молот.
На столах разложены чертежи, рисунки, инструменты, кипы папок с бумагами.
Этсуро предложил пройти в соседнее, более масштабное помещение, открытое небу и строящимся башням, затянутым в леса.
Там, на большом столе лежала пока что белая часть будущих врат с только-только начатой раскраской желтых бутонов.
Ящики под столом забиты разноцветными осколками снятого с моделек порожняка, кусочек которого я взял себе на память, предварительно спросив не мусор ли это.
Некоторое время разговор шёл достаточно официально, Этсуро показывал нам свои работы и объяснял особенности технологий, пока я не упомянул роман Юкио Мисимо «Золотой Храм».
Этсуро оживился (в глазах заискрила мысль распознавания) уже когда я произнес отчасти знакомые ему сочетания (по-испански «Мисима» звучит как «Мишима»), а когда понял о ком и о чём я сказал, изменился как внешне, так и внутренне.
Конечно, он любит Мисиму, сильно повлиявшему на его поколение, и этот роман, в котором послушник сжигает главную буддистскую святыню, поскольку такой красоты нет и не может быть в современном дисгармоничном мире.
Этсуро ушёл от оценки в строительство СФ вклада скульптора Субиракса, очевидно же, противоположного ему по установкам: позиция Соту гораздо гармоничнее - он не выстраивает свои работы на противопоставлении стилю Гауди, но пытается продолжить его линию на новом уровне.
Такой подход кажется ему более современным и, кстати, незаметностью своей, более радикальным.
Мне, кстати, тоже.
- Именно красота должна спасти мир, - вспомнил он слова Достоевского, добавив после небольшого раздумья. - Хотя спасение это и будет исполнено сквозь слёзы…
Но сила красоты незыблема. Только она и способна противостоять постоянному нарастанию негатива, захлёстывающего современный мир.
Так как разговор выходит несколько абстрактным, то я спросил Соту, чем лично для него будет окончание строительства Храма (раз уж официально объявлена его конечная дата).
- Ничего не будет. Все будет как раньше: жизни любого существа (ну, или объекта) свойственно заканчиваться. Однако, общее развитие остановить невозможно. Саграда Фамилия будет продолжать развиваться даже когда мы все уйдём. Вечный полёт его во времени остановить уже невозможно. Да, мы уйдём, но вместе с нами мир, окружающий нас, не уйдёт; останется. Все эти [умные] камни и деревья, продолжают расти, несмотря ни на что. Рост их не может прервать ни чья-то конкретная смерть, ни всеобщая мировая дисгармония.
Мы ещё какое-то время поговорили о диалектике круговращения красоты в природе, пока Соту вдруг не сделал некое едва уловимое движение телом и лицом, точно погасив внутреннюю лампочку, освещавшую дорогу нашего диалога.
Так цветочный город бутон складывает лепестки после захода солнца, дополнительно самоуглубляясь, точно муравейник.
Соту показал нам, что аудиенция окончена и мы начали расшаркиваться и прощаться. Исподволь, я наблюдал как он вновь погружается в ритм рабочей медитации, из которой вышел на какое-то время, поприветствовать гостей (много ж нас, таких праздных, тут ходит).
Потом, обсуждая с ВМ и Ириной этой жест прощания, не сговариваясь, мы решили, что был он сколь очевидным, столь и незаметным, исполненным достоинства дуновением ветра, лишь слегка пробежавшего по весенней листве. Но от этого особенно эффектным и впечатляющим.
Уже в дверях, возвращаясь в мир, я слегка поклонился скульптору, наклонив голову и прижав руку к груди, но так как был сильно взволнован, сделал это левой, а не правой рукой.
Этсуро Соту улыбнулся ещё раз и ответил мне на приветствие полностью зеркальным жестом, точно являясь моим отражением.
Портреты Э. Соту: http://paslen.livejournal.com/1646663.html
Устройство его мастерской: http://paslen.livejournal.com/1646881.html
Фильм про Э. Соту: http://vimeo.com/11943233
Поставила нас перед схемой первого проекта СФ, который был сделан ещё до того, как позвали Гауди, так что я настроился на долгую, неспешную экскурсию по экспозиции.
Этого, однако, не произошло: рядом с протопроектом оказалась неприметная железная дверь, в которую Монса постучала.
Нам открыл японец средних лет. В очках и джинсовом костюме. Предложил пройти внутрь.
Хотелось бы назвать этого японца [как оказалось, Этсуро Соту] скромным и малоприметным, но это лишь на первый взгляд. На второй замечаешь как его рабочая медитативность (отрешенность) смещена в сторону благородной самодостаточности.
Он вежлив, но не угодлив, воспитан, но не сходит с собственной орбиты, без пафоса и нагнетаний показывая ошеломленным (другие здесь не ходят) плоды своего труда - работ, получается, третьего после Гауди и Субиракса «главного скульптора» Саграда Фамилия.
Тут важно сказать, что Гауди ведь тоже не сам делал скульптуры Фасада Рождества, оконченного в 1935-м: под его руководством этим занимались Карлс Мани (Carles Mani) и Лопес Матамала (Llorenc Matamala), специально приглашенные быть руками архитектора. Статуи их, точно выплавленные из гипса, создавались под непосредственным приглядом Гауди и собственным оригинальным творчеством могут считаться лишь в рамках общего целого.
Впрочем, как и фигуры работы Жуаме Баскетса (Jaume Busquets), в 1958-м закончившим скульптурно оформлять the Сharity Рortico, центральную часть Рождественского портала, изображающего Рождение Христа, к тому времени, впрочем, значительно обветшавшего (тут, к сожалению, Вторая мировая весьма постаралась).
Понятно ведь, что Саграда Фамилия воспринимается как opus magnum главного архитектурного визионера вселенной, встать рядом с которым не удастся никому и никогда. Даже Хосе-Мария Субираксу, создавшему в 1976 году скульптуры Фасада Страстей, до сих пор вызывающие споры и глумливое сравнение с персонажами «Звездных войн».
Хотя, на самом деле, Субиракс вдохновлялся формами дымоходов, поставленных Гауди на Педрере, едва ли не буквально повторяя их очертания.
Соту приехал в Барселону в 1978 году из Парижа, где, как он мне сказал, искал «умный камень».
Став скульптором, он уехал в Европу, где скитался и учился, пока не увидел завораживающую громаду Саграды, полностью отвечающей его творческим потребностям.
В ней Соту увидел скалу, нуждающуюся в обработке и доведении до логического (или, хотя бы промежуточного) завершения.
Его буддистская природа вполне принимает (и, кажется, даже приветствует) возможность раствориться в целом, соединить персональные усилия, которые никто кроме него не осуществит, с надличностной силой целого, не им придуманного и заведенного порядка.
Насколько я понял после двойного перевода реплик Этсуро (говорившего на хорошем испанском без какого бы то ни было акцента, т.е. полностью натурализовавшегося), он увидел в Саграда Фамилия объект природного (со-природного) происхождения, освоенного (осёдланного) человеком, сумевшего направивить его энергию в созидательное русло.
Как если Храм - громадная, наподобие Братской ГЭС, гидроэлектростанция, перелопачивающая тонны свободно льющейся, в правильном направлении, энергии. Но, при этом, да, природный объект, лунный умный камень.
Если не ошибаюсь, Этсуро начинал с реставрации (точнее, изменения, фактической замены) фигурок ангелов-музыкантов с Фасада Рождества. Их, отныне каменных, шесть. Все они с музыкальными инструментами.
Их легко найти на общей (кудрявящейся, закипающей, кипящей) карте центра Рождественского Фасада - так они выделяются белым светом на фоне коричневатой прокопчённости скульптурного потока, кажется, внезапно остановленного в постоянном становлении (одно из главных чудес СФ): относительно новые они как бы вживлены в тело портала, имплантированы, инсталлированы как в какой-нибудь грот.
Но отличие это кажется временным: нужно отчётливо понимать, что Саграда Фамилия строится как огромный палимпсест, постоянно наращивающий кожу новых слоёв.
Во-первых, есть совсем небольшая, в сравнении с нынешним, постоянно разрастающимся целым, часть, сооруженная ещё при непосредственном участии Гауди.
Во-вторых, есть детали, сделанные по его моделям и эскизам, большая часть которых сгорела во время Гражданской войны.
В-третьих, есть элементы додуманные и доделанные современными архитекторами и скульпторами на основе направлений, разработанных Гауди, но переосмысленных (в том числе на уровне материалов и технологий) и наполненных новым [эстетическим] содержанием.
Если посмотреть на фигурку Человека, корчащегося в муках искушений, которую Соту сделал для Портала чёток (он находится справа от основной сцены Фасада Рождества), вместе со следованием местным традициям, сочетающим эстетику традиционной кладбищенской скульптуры, модерна с визионерскими устремлениями Гауди, можно так же увидеть черты восточного мироощущения - символическую кротость нэцкэ.
По сути, работа Этсуро Соту напоминает методу иконописца, таланты которого помогают обрести свободу и незашоренность внутри канона, однажды, вдруг, перестающего давить на нервы.
Этсуро несколько раз повторил (значит, ему важно), что он не копирует Гауди, но следует ему, импровизируя в отпущенных чувством меры пределах, заполняет зазоры между общими планами и детальным их воплощением своим собственным содержанием.
Возможно и незаметным со стороны: никто ведь не знает, что один из самых ярких и лакомых фрагментов оформления вершин внешних нефов Храма, украшенного корзинами фруктов, яблок и фиг, делал именно Соту.
Точки на оригинальном плане Гауди, условно говоря, сделанные в одно касание гениальной кисти, наш японец переводит в конкретно осязаемые, состоящие из массы подробностей, детали, покрывая их на финальном этапе полихроматическими мозаиками.
Кажется, именно их и любят больше всего фотографировать, поднимаясь по крученым лестницам решетчатых (точно чешуйчатых) башен, одновременно выполняющих роль как воздуховодов, так и звучащих панцирей для упрятанных там колоколов.
Да-да, Соту рассказал, что, помимо прочего, Саграда Фамилия устроена ещё и как музыкальный инструмент, максимально распространяющая звук шкатулка с секретом. Сейчас (и это хорошо видно на фотографиях из мастерской) он работает над Вратами Рождественского фасада, наполненные мелкой разноцветной лепкой - цветущими листьями, цветами, букашками, божьими коровками и стрекозами, бутонами и ягодами, идеально подходящими к мелкоскопической пластике самой старой части СФ.
Пока там стеклянные двери (тогда как для Фасада Страстей Субиракс уже создал тяжеловесные бронзовые врата, с двух сторон украшенные изображениями и сплошными рядами библейских цитат), взгляд на которых никогда не останавливается.
Однако, когда видишь то, что сделал Соту, понимаешь как это всё уместно.
Становится странным, что этих деталей здесь не было раньше.
Этсуро показал белесые гипсовые детали, которые, затем, соединяются в неповторимые переплетения, населённые совсем уже небольшими жителями.
Всё их разноцветное великолепие сделано без единой капли краски: цвет фигурок разнится как рознятся концентрации кислот, коими обрабатываются изображения.
Все эти техническое аспекты он объяснил нам в "прихожей", куда мы попали, следуя его приглашению.
Маленькая комнатка, стеллажи которой плотно заставлены гипсовыми моделями и бронзовыми отливками. В углу, за компьютером, сидит помощница с вполне альмадовароским носом.
На стене висят внутренний телефон и противопожарные гаджеты. Молот.
На столах разложены чертежи, рисунки, инструменты, кипы папок с бумагами.
Этсуро предложил пройти в соседнее, более масштабное помещение, открытое небу и строящимся башням, затянутым в леса.
Там, на большом столе лежала пока что белая часть будущих врат с только-только начатой раскраской желтых бутонов.
Ящики под столом забиты разноцветными осколками снятого с моделек порожняка, кусочек которого я взял себе на память, предварительно спросив не мусор ли это.
Некоторое время разговор шёл достаточно официально, Этсуро показывал нам свои работы и объяснял особенности технологий, пока я не упомянул роман Юкио Мисимо «Золотой Храм».
Этсуро оживился (в глазах заискрила мысль распознавания) уже когда я произнес отчасти знакомые ему сочетания (по-испански «Мисима» звучит как «Мишима»), а когда понял о ком и о чём я сказал, изменился как внешне, так и внутренне.
Конечно, он любит Мисиму, сильно повлиявшему на его поколение, и этот роман, в котором послушник сжигает главную буддистскую святыню, поскольку такой красоты нет и не может быть в современном дисгармоничном мире.
Этсуро ушёл от оценки в строительство СФ вклада скульптора Субиракса, очевидно же, противоположного ему по установкам: позиция Соту гораздо гармоничнее - он не выстраивает свои работы на противопоставлении стилю Гауди, но пытается продолжить его линию на новом уровне.
Такой подход кажется ему более современным и, кстати, незаметностью своей, более радикальным.
Мне, кстати, тоже.
- Именно красота должна спасти мир, - вспомнил он слова Достоевского, добавив после небольшого раздумья. - Хотя спасение это и будет исполнено сквозь слёзы…
Но сила красоты незыблема. Только она и способна противостоять постоянному нарастанию негатива, захлёстывающего современный мир.
Так как разговор выходит несколько абстрактным, то я спросил Соту, чем лично для него будет окончание строительства Храма (раз уж официально объявлена его конечная дата).
- Ничего не будет. Все будет как раньше: жизни любого существа (ну, или объекта) свойственно заканчиваться. Однако, общее развитие остановить невозможно. Саграда Фамилия будет продолжать развиваться даже когда мы все уйдём. Вечный полёт его во времени остановить уже невозможно. Да, мы уйдём, но вместе с нами мир, окружающий нас, не уйдёт; останется. Все эти [умные] камни и деревья, продолжают расти, несмотря ни на что. Рост их не может прервать ни чья-то конкретная смерть, ни всеобщая мировая дисгармония.
Мы ещё какое-то время поговорили о диалектике круговращения красоты в природе, пока Соту вдруг не сделал некое едва уловимое движение телом и лицом, точно погасив внутреннюю лампочку, освещавшую дорогу нашего диалога.
Так цветочный город бутон складывает лепестки после захода солнца, дополнительно самоуглубляясь, точно муравейник.
Соту показал нам, что аудиенция окончена и мы начали расшаркиваться и прощаться. Исподволь, я наблюдал как он вновь погружается в ритм рабочей медитации, из которой вышел на какое-то время, поприветствовать гостей (много ж нас, таких праздных, тут ходит).
Потом, обсуждая с ВМ и Ириной этой жест прощания, не сговариваясь, мы решили, что был он сколь очевидным, столь и незаметным, исполненным достоинства дуновением ветра, лишь слегка пробежавшего по весенней листве. Но от этого особенно эффектным и впечатляющим.
Уже в дверях, возвращаясь в мир, я слегка поклонился скульптору, наклонив голову и прижав руку к груди, но так как был сильно взволнован, сделал это левой, а не правой рукой.
Этсуро Соту улыбнулся ещё раз и ответил мне на приветствие полностью зеркальным жестом, точно являясь моим отражением.
Портреты Э. Соту: http://paslen.livejournal.com/1646663.html
Устройство его мастерской: http://paslen.livejournal.com/1646881.html
Фильм про Э. Соту: http://vimeo.com/11943233