Проскочил
***
Снег, падающий сверху, похож на штриховку сангиной или пастелью, размягчающей вид из окна, скрадывающий углы, округляя острое. То есть, выполняет ту же функцию, что зелень летом - расцвечивает реальность, расширяет её возможности, скрадывая часть территории, лишая рёбра эйдосов однозначности.
***
Вот, в том числе, почему сугробы называют "периной", укутывающей мир: снег несет пониженное давление и сон, заносит тебя так, будто бы ты накрылся с головой, но, при этом, не погрузился в полный мрак, как это водится под одеялом, ибо снежный мир полон света, стремительно расползающегося между скобками дна и покрышки - совсем как в голливудском блокбастере; только если в Москве этот свет акцентирован многочисленными вспышками справа и слева (фонари, окна в доме напротив, рекламы Ленинградки), то в Чердачинске белые крыши светятся точно сами по себе -как и холмы, нанесённые метелью, между домов - в садах и огородах частников, частного сектора.
Такси я вызвал на полшестого, а оно опоздало на двадцать минут, случай неслыханный. Правда, тогда ещё никто не знал (ведь все информационные агентства тогда ещё спали), что прошёл сильный снегопад, столицу заминировало засыпало и теперь все будут опаздывать. Причём, не только такси.
***
Хорошо, что я придумал лететь именно из Шереметьева, а не из Домодедово (так как Шереметьево тупо ближе раза в четыре, хотя из Домодедово раза в четыре привычнее), потому что когда мы, наконец, приехали и постоянно оправдывающийся таксист вытащил из багажника мою сумку, Шереметьево оказался тих и практически пуст, как и положено аэропорту в шесть часов утра.
****
Самолёт вылетел позже минут на двадцать, а приземлился раньше минут на пятнадцать, из-за чего встречающие припозднились, но не на долго.
Летели плавно, хорошо, не страшно. Долго снижались, и когда опустились ниже ватерлинии шестого океана, открылась бесконечная, точно залитая водой, равнина, из которой торчала шерсть хвойных массивов: снежные просторы с этой высоты, чуть выше птичьего полёта, казались водной поверхностью, сплошным морем или системой озёр, прямо из недр которых вырастали леса.
***
Солнце отсвечивает в этом выбеленном пространстве, точно от морской поверхности, точно неувядаемый солнечный зайчик сопровождая нас до самого аэропорта.
Мир кажется замёрзшим или вымерзшим - только "вода" и "лес", как по крайнему северу летишь. И вдруг однообразие ландшафта, совсем уже недалеко от Чердачинска (и за пару минут до того как будут видны трубы ЧМК и ЧЭМКа), нарушает пар, поднимающийся от какой-то горячей, по всей видимости, реки.
Я сначала решил, что это место слива горячих отходов, но пар равномерно поднимается на всей протяжённостью этого водоёма, петляя, уходящего к линии горизонта.
Точно ты не к Чердачинску подлетаешь, но к сероводородным источникам в районе Пятигорска или же Ессентуков.
***
Очередной раз поразился метаморфозе мгновенного превращения деревьев, сверху похожих на птичьи перья, в свои полноценные, в полный рост, копии, при посадке. За мгновение до того, как Аэробус касается коготками асфальта, деревья, хлоп, выросли и снова стали большими.
***
Как только Аэробус касается земли, люди срываются с мест и начинают судорожно надевать верхнюю и толпиться в проходе. Преть и толпиться. Толкаться и стоять, ждать. Никакие уговоры по громкой связи никого не способны привести в разум, ни-ко-го. На самом деле, это не невоспитанность (точно такую же картину я наблюдал на самых разных европейских авиалиниях), но страх, до той поры мирно сидящий внутри перелётных организмов, а в секунду исчезновения опасности, вырывающийся на поверхность. Всем хочется как можно скорее вырваться из вынужденно замкнутого помещения.
Вот все и срываются с мест, против всякой формальной логики (трап ещё не подан, тесно да неудобно), поддавшись инстинктам, замешенным на стадности.
***
Через сутки московский снегопад довальсировал до Урала (мама, предполагавшая, что Горы снег задержат оказалась неправа) и рассыпался над рабочим посёлком Автоматно-Механического Завода. Мир за окном вновь утратил цельность и рассыпался на зоны покоя и сокрытые в темноте лакуны чёрных дыр.
Вот и сейчас свет продолжает сыпать, из-за чего кажется, что пар от котельной, наползающий на улицу Кузнецова, движется поверх тучи с меховыми смешариками. В нашу гавань, на вечный прикол, заползали корабли. Заползали, да заползли, так здесь и остались, не то, что ты, реагент ренегат.
