Музыка-6
6.
Жуткая головная боль заставила меня открыть глаза. Пытаясь сфокусировать взгляд, я внезапно различил рядом лицо Мередит. Мой диагноз самому себе гласил «воспаление мозга, сопровождающееся галлюцинациями», но тут она коснулась моего лица и заговорила. Поверьте, в тот момент, ощущая боль во всем теле и зная, что мне, очень может быть, грозит пожизненный паралич, я был счастливейшим человеком на свете.
Мередит спросила, как я себя чувствую, и я даже умудрился улыбнуться и сказать «все о’кей». Затем пришли запоздалые сожаления. Я, должно быть, в больнице, а значит, Мередит или кто-то еще нашел меня в доме господина Шана, рядом с пультом проигрывателя. В соответствии со стандартной процедурой , все там уже превращено в пепел. Прекрасное искусство, произведения, которые он собирал годами... Или смертельное искусство?
Я проспал весь день и почувствовал себя куда лучше. Вообще я был везунчиком, и здоровье свое пока не успел расшатать. Впрочем, без помощи медиков мне бы не жить, как врач я это прекрасно понимал. Мередит сидела у моей постели. Я приподнялся, заглянул ей в глаза. Она ответила на мой взгляд:
- Ты хотел покончить с собой?
- Да. Нет. Не знаю. Просто хотел сделать себе побольнее.
- Я... Прости меня. Я вернулась. Вернулась через час после... после той ссоры. Я не могла просто так уехать.
- Так ты вернулась ко мне?
- Я больше никуда не уйду. Обещаю.
Она коснулась моей руки, я поцеловал ее губы. И без слов было ясно: мир установлен раз и навсегда. Но оставалось кое-что еще.
- Когда придут эти бравые парни из Охраны Порядка? Уверен, им не терпится поговорить со мной...
- Они не придут.
- ?!
- Охране Порядка ничего не известно. Это я тебя нашла и привезла сюда. Сказала, что произошел несчастный случай. Ты проводил эксперимент, звуковые фильтры вдруг отказали, дверь заклинило, и ты не смог выбраться. Им известно, кто ты такой, а тебя так уважают, что готовы поверить в любую удобную чушь.
- Значит...
- Пока никто не знает. Я решила сначала сама с тобой поговорить.
- А твоего уважения я все еще достоин?
- Да. Только... только если бы я знала, если бы могла понять... ну, почему? Почему именно ты? Ты так не похож на тех, кого мы каждый день видим в клинике. Ты вообще ни на кого не похож. Что же пошло не так?
Я закрыл глаза. Снова их открыл. Пристально посмотрел на мою милую. Я заставил ее страдать, заставил сомневаться во мне. Но вот она, тут, счастлива и улыбается, просто потому, что я жив. Все остальное не имеет для нее значения. И... И вдруг ослепительная улыбка Мередит подсказала мне ответ. Все кусочки головоломки сложились в единое целое. А то, что представилось моему взгляду, было пугающим и великолепным.
- Мередит... А что, если все остальные не правы? Что, если я - единственный, кто знает правду?!
- Не понимаю.
- Слушай, дай мне пару дней. Мы вернемся домой, и я все тебе объясню. Это очень важно, хорошо? Ты не обязана верить, решай сама.
- Ладно. Можешь мне пообещать, что не ринешься в дом господина Шана в ту же минуту, как выйдешь отсюда?
Я рассмеялся.
- Будь уверена. Можешь стать моим личным надсмотрщиком. Милая, еще не пришло время развлекаться. Надо работать. Сумеешь достать для меня допуск во все научные базы данных, ладно? В больницах, в библиотеках и так далее?
- Есть, сэр! Мне нравится, когда ты начинаешь давать указания. Да, я не забыла сказать, что люблю тебя до безумия?
Мы вернулись домой в тот же вечер, хоть по дороге мне и пришлось опираться на плечо Мередит. Следующий день, честно говоря, был не совсем посвящен науке...
Информация, которую мы вдвоем анализировали всю следующую неделю, меня не разочаровала. Я колебался, прежде чем открыть все любимой. Но после всего случившегося, Мередит, несомненно, заслуживала кое-каких объяснений. И я начал с пересказа истории моей жизни. Говорил о том, как впервые столкнулся с музыкой, и к чему это привело. Как встретил господина Шана и как он делился со мной своими знаниями. Потом описал ей скрытую от глаз часть Дворца Музыки и ту жизнь, которую десятилетиями ведут там пациенты. Наконец, рассказал и о способе, которым пытался уничтожить себя в доме господина Шана:
- Видишь ли, мы оба прекрасно знаем все медицинские теории, объясняющие один любопытный факт: почему всего несколько сотен лет назад музыка была частью человеческой жизни, а сегодня она - не более чем странный яд, наркотик определенного рода. Одни ученые списывают все на генетические изменения, наследие Эпохи войн. Другие говорят малопонятные вещи о «движении эволюции», имея в виду, что «музыкальный слух» в наши дни - совершенно бесполезная вещь. Совсем как аппендикс - наследие обезьяноподобных пралюдей, которое легко может превратится в источник смертельной опасности. Ну и, наконец, есть специалисты с более гуманными взглядами, которые считают, что во времена войн человечество просто утратило секрет создания «безопасной» музыки и «безопасного» исполнения старинных музыкальных произведений (разве японцы тогда же не потеряли секрет безопасного приготовления рыбы фугу?). Жаль, конечно, но эксперименты в этой области слишком опасны, а опыты на животных ставить бессмысленно - слишком сильно различаются реакции.
- Ага. Хочешь сказать, у тебя появилась новая теория.
- Да. И я докажу ее с фактами в руках. Она не похожа ни на какую другу. Думаю, все дело в продолжительности воздействия.
- Что ты имеешь в виду?
- Вспомни про Дворец Музыки. Официально врачи заявляют, что люди живут там так долго потому, что там мелодии «чище и безопаснее» тех, которые обычно удается достать нелегальным путем. Только они лгут и не краснеют. Я слушал и «легальную», и «нелегальную» музыку, и разницы практически никакой. Я, как-никак, эксперт...
Я криво улыбнулся, а Мередит покачала головой.
- Все равно не понимаю.
- Длительность воздействия. Днем музыка там практически не выключается. Самые серьезные органические реакции, как ты прекрасно знаешь, возникают в момент «переключения» человека с тишины на звуки музыки - и наоборот. В первые минуты или даже секунды. Вот почему, чтобы сотворить над собой такое, мне недостаточно было выбрать самые тяжелые аккорды. Мне приходилось снова и снова включать и выключать проигрыватель, вновь и вновь подвергаться тому же эффекту. Если просто слушать музыку, после первых звуков чувствуешь себя куда лучше, а мозгу и сердцу вред почти не наносится. Когда мелодия льется и льется, когда ты слышишь эти переливы и переходы целыми днями, ни разум, ни тело ничего не теряют. Разумеется, тем, кто не живет в той лечебнице, кто пользуется нелегальными способами доставать волшебные звуки, порой приходится неделями, а то и месяцами ждать своего часа. И для них очередная встреча с музыкой превращается в катастрофу.
- Быть может, но проблемы это не решает. Твоя теория любого обрекает на меломанию. Тот, кто бесконечно слушает музыку, навсегда становится от нее зависимым.
- Разве мы не зависим от воздуха, которым дышим? От пищи, которую едим, от воды, которую пьем? Об этом и речь! В древности музыка была повсюду. То есть, нет, конечно, они не ходили по улице с наушниками в ушах и проигрывателем за пазухой. Проигрыватели вообще изобрели сравнительно недавно. Но даже младенцы слушали пение матерей еще до своего рождения. Музыка сопровождала и любопытного малыша, и капризного подростка, и серьезного взрослого. Она касалась всех сторон, всех областей жизни. Невозможно было хотя бы раз в день, не услышать где-нибудь какую-нибудь мелодию. Даже ухо отшельника, поселившегося в какой-нибудь горной пещере, старалось уловить знакомые гармонии в звуках дождя и ветра, в пении птиц, в...
Я остановился и взглянул на Мередит. Она приложила палец к губам. Было видно, что я ее ошеломил. За годы моей дальнейшей борьбы я не раз видел на лицах людей такое же изумление.
- Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения. И куда приятнее думать... что ты прав, а все остальные ошибаются... И кстати... Хочешь сказать, люди во Дворце Музыке - такие же нормальные, как ты и я?
- Думаю, да. По крайней мере те, чей мозг не пострадал до прибытия туда. Интересно, они сами не додумались до того, что придумал я? Только... Только господин Шан был прав: они попросту предатели. Куда легче забыть свою прошлую жизнь и блаженствовать в океане музыки, чем выйти на свет божий и сказать остальным правду. А я могу это сделать. Только катастрофически не хватает информации. Похоже, никто никогда всерьез такими вопросами не занимался.
- Как ты считаешь, поможет, если мы поищем в базе данных Секретных Архивов?
Жуткая головная боль заставила меня открыть глаза. Пытаясь сфокусировать взгляд, я внезапно различил рядом лицо Мередит. Мой диагноз самому себе гласил «воспаление мозга, сопровождающееся галлюцинациями», но тут она коснулась моего лица и заговорила. Поверьте, в тот момент, ощущая боль во всем теле и зная, что мне, очень может быть, грозит пожизненный паралич, я был счастливейшим человеком на свете.
Мередит спросила, как я себя чувствую, и я даже умудрился улыбнуться и сказать «все о’кей». Затем пришли запоздалые сожаления. Я, должно быть, в больнице, а значит, Мередит или кто-то еще нашел меня в доме господина Шана, рядом с пультом проигрывателя. В соответствии со стандартной процедурой , все там уже превращено в пепел. Прекрасное искусство, произведения, которые он собирал годами... Или смертельное искусство?
Я проспал весь день и почувствовал себя куда лучше. Вообще я был везунчиком, и здоровье свое пока не успел расшатать. Впрочем, без помощи медиков мне бы не жить, как врач я это прекрасно понимал. Мередит сидела у моей постели. Я приподнялся, заглянул ей в глаза. Она ответила на мой взгляд:
- Ты хотел покончить с собой?
- Да. Нет. Не знаю. Просто хотел сделать себе побольнее.
- Я... Прости меня. Я вернулась. Вернулась через час после... после той ссоры. Я не могла просто так уехать.
- Так ты вернулась ко мне?
- Я больше никуда не уйду. Обещаю.
Она коснулась моей руки, я поцеловал ее губы. И без слов было ясно: мир установлен раз и навсегда. Но оставалось кое-что еще.
- Когда придут эти бравые парни из Охраны Порядка? Уверен, им не терпится поговорить со мной...
- Они не придут.
- ?!
- Охране Порядка ничего не известно. Это я тебя нашла и привезла сюда. Сказала, что произошел несчастный случай. Ты проводил эксперимент, звуковые фильтры вдруг отказали, дверь заклинило, и ты не смог выбраться. Им известно, кто ты такой, а тебя так уважают, что готовы поверить в любую удобную чушь.
- Значит...
- Пока никто не знает. Я решила сначала сама с тобой поговорить.
- А твоего уважения я все еще достоин?
- Да. Только... только если бы я знала, если бы могла понять... ну, почему? Почему именно ты? Ты так не похож на тех, кого мы каждый день видим в клинике. Ты вообще ни на кого не похож. Что же пошло не так?
Я закрыл глаза. Снова их открыл. Пристально посмотрел на мою милую. Я заставил ее страдать, заставил сомневаться во мне. Но вот она, тут, счастлива и улыбается, просто потому, что я жив. Все остальное не имеет для нее значения. И... И вдруг ослепительная улыбка Мередит подсказала мне ответ. Все кусочки головоломки сложились в единое целое. А то, что представилось моему взгляду, было пугающим и великолепным.
- Мередит... А что, если все остальные не правы? Что, если я - единственный, кто знает правду?!
- Не понимаю.
- Слушай, дай мне пару дней. Мы вернемся домой, и я все тебе объясню. Это очень важно, хорошо? Ты не обязана верить, решай сама.
- Ладно. Можешь мне пообещать, что не ринешься в дом господина Шана в ту же минуту, как выйдешь отсюда?
Я рассмеялся.
- Будь уверена. Можешь стать моим личным надсмотрщиком. Милая, еще не пришло время развлекаться. Надо работать. Сумеешь достать для меня допуск во все научные базы данных, ладно? В больницах, в библиотеках и так далее?
- Есть, сэр! Мне нравится, когда ты начинаешь давать указания. Да, я не забыла сказать, что люблю тебя до безумия?
Мы вернулись домой в тот же вечер, хоть по дороге мне и пришлось опираться на плечо Мередит. Следующий день, честно говоря, был не совсем посвящен науке...
Информация, которую мы вдвоем анализировали всю следующую неделю, меня не разочаровала. Я колебался, прежде чем открыть все любимой. Но после всего случившегося, Мередит, несомненно, заслуживала кое-каких объяснений. И я начал с пересказа истории моей жизни. Говорил о том, как впервые столкнулся с музыкой, и к чему это привело. Как встретил господина Шана и как он делился со мной своими знаниями. Потом описал ей скрытую от глаз часть Дворца Музыки и ту жизнь, которую десятилетиями ведут там пациенты. Наконец, рассказал и о способе, которым пытался уничтожить себя в доме господина Шана:
- Видишь ли, мы оба прекрасно знаем все медицинские теории, объясняющие один любопытный факт: почему всего несколько сотен лет назад музыка была частью человеческой жизни, а сегодня она - не более чем странный яд, наркотик определенного рода. Одни ученые списывают все на генетические изменения, наследие Эпохи войн. Другие говорят малопонятные вещи о «движении эволюции», имея в виду, что «музыкальный слух» в наши дни - совершенно бесполезная вещь. Совсем как аппендикс - наследие обезьяноподобных пралюдей, которое легко может превратится в источник смертельной опасности. Ну и, наконец, есть специалисты с более гуманными взглядами, которые считают, что во времена войн человечество просто утратило секрет создания «безопасной» музыки и «безопасного» исполнения старинных музыкальных произведений (разве японцы тогда же не потеряли секрет безопасного приготовления рыбы фугу?). Жаль, конечно, но эксперименты в этой области слишком опасны, а опыты на животных ставить бессмысленно - слишком сильно различаются реакции.
- Ага. Хочешь сказать, у тебя появилась новая теория.
- Да. И я докажу ее с фактами в руках. Она не похожа ни на какую другу. Думаю, все дело в продолжительности воздействия.
- Что ты имеешь в виду?
- Вспомни про Дворец Музыки. Официально врачи заявляют, что люди живут там так долго потому, что там мелодии «чище и безопаснее» тех, которые обычно удается достать нелегальным путем. Только они лгут и не краснеют. Я слушал и «легальную», и «нелегальную» музыку, и разницы практически никакой. Я, как-никак, эксперт...
Я криво улыбнулся, а Мередит покачала головой.
- Все равно не понимаю.
- Длительность воздействия. Днем музыка там практически не выключается. Самые серьезные органические реакции, как ты прекрасно знаешь, возникают в момент «переключения» человека с тишины на звуки музыки - и наоборот. В первые минуты или даже секунды. Вот почему, чтобы сотворить над собой такое, мне недостаточно было выбрать самые тяжелые аккорды. Мне приходилось снова и снова включать и выключать проигрыватель, вновь и вновь подвергаться тому же эффекту. Если просто слушать музыку, после первых звуков чувствуешь себя куда лучше, а мозгу и сердцу вред почти не наносится. Когда мелодия льется и льется, когда ты слышишь эти переливы и переходы целыми днями, ни разум, ни тело ничего не теряют. Разумеется, тем, кто не живет в той лечебнице, кто пользуется нелегальными способами доставать волшебные звуки, порой приходится неделями, а то и месяцами ждать своего часа. И для них очередная встреча с музыкой превращается в катастрофу.
- Быть может, но проблемы это не решает. Твоя теория любого обрекает на меломанию. Тот, кто бесконечно слушает музыку, навсегда становится от нее зависимым.
- Разве мы не зависим от воздуха, которым дышим? От пищи, которую едим, от воды, которую пьем? Об этом и речь! В древности музыка была повсюду. То есть, нет, конечно, они не ходили по улице с наушниками в ушах и проигрывателем за пазухой. Проигрыватели вообще изобрели сравнительно недавно. Но даже младенцы слушали пение матерей еще до своего рождения. Музыка сопровождала и любопытного малыша, и капризного подростка, и серьезного взрослого. Она касалась всех сторон, всех областей жизни. Невозможно было хотя бы раз в день, не услышать где-нибудь какую-нибудь мелодию. Даже ухо отшельника, поселившегося в какой-нибудь горной пещере, старалось уловить знакомые гармонии в звуках дождя и ветра, в пении птиц, в...
Я остановился и взглянул на Мередит. Она приложила палец к губам. Было видно, что я ее ошеломил. За годы моей дальнейшей борьбы я не раз видел на лицах людей такое же изумление.
- Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения. И куда приятнее думать... что ты прав, а все остальные ошибаются... И кстати... Хочешь сказать, люди во Дворце Музыке - такие же нормальные, как ты и я?
- Думаю, да. По крайней мере те, чей мозг не пострадал до прибытия туда. Интересно, они сами не додумались до того, что придумал я? Только... Только господин Шан был прав: они попросту предатели. Куда легче забыть свою прошлую жизнь и блаженствовать в океане музыки, чем выйти на свет божий и сказать остальным правду. А я могу это сделать. Только катастрофически не хватает информации. Похоже, никто никогда всерьез такими вопросами не занимался.
- Как ты считаешь, поможет, если мы поищем в базе данных Секретных Архивов?