Блины нам строить и жить помогают, или Аскеза укрепляет здоровье военнослужащего и не только его
В комментах к моей предыдущей заметке о встрече о. Андрея Кураева с участницами представления в Храме Христа Спасителя прозвучала здравая мысль о том, что не стоит судить об этом событии по краткому рассказу отца протодиакона, но стоит подождать полной записи. И вот она доступна.
Получены ли ответы на вопросы, поставленные в моей заметке? Пожалуй.
Во-первых, подтверждается вывод о том, что Алехина и Толоконникова не просили о. Андрея о личной встрече. Вместо этого указано вполне однозначно, что беседа была организована редакцией. По этой причине слова о. Андрея о невозможности отказать человеку, просящему о встрече и беседе, все же не вполне соответствуют произошедшему.
Вторая деталь в описании встречи о. Андреем, вызвавшая мое недоумение, была его аргументация в пользу того, что встреча была необходима, поскольку «Человек не тождественен минуте своего греха. И поэтому надо дать ему шанс, а не замыкать его в его же прошлом”. Я заметил, что полностью соглашаясь с этим утверждением, все же считаю, что оно подразумевает некоторое согласие беседующих сторон о том, что грех имел место. Но поскольку восприятие тех событий участницами вокально-танцевального коллектива не включает ощущение совершенного греха, то аргументация о. Андрея не имеет под собой основы.
Подробное содержание текста беседы подтверждает, что содеянное в ХХС ни Алехина, ни Толоконникова грехом не считают. Поэтому и в предоставленном шансе не нуждаются.
В том, что это именно так считают убеждает нас как отсутствие прямого признания в этом, сделанного в ходе беседы, так и многочисленные высказывания, которые не сопоставимы с идеей, что произошедшее участницы считают своим грехом.
Например:
Алехина: В любом обществе появляются отступники. И эти люди обществу необходимы. Потому что без провокации общество не будет развиваться, оно будет только стагнировать. Мы никогда не противопоставляли себя институту церкви, мы лишь оставляем за собой право на критику.
Иначе говоря, МЫ обществу необходимы, без наших акций оно будет стагнировать, у нас есть право на такие действия.
Своего мнения о “святотатстве”, якобы совершаемом самим наличием в комплексе ХХС зала церковных соборов, вполне соответсвующего банальностям “прогрессивных СМИ”, пуссирайоты также не изменили.
Толоконникова: А вам не кажется лукавством четкое проведение границы между сакральным пространством и залом церковных соборов, в котором происходит... ну, вы сами знаете, что там происходит?
Никакие увещевания со стороны отца протодиакона ни к чему не привели. После попыток объяснить что несмотря на то, что они находятся под одной крышей, алтарь и туалет очень различаются по своему значению, в ответ мы все же слышим:
Алехина: Все-таки речь идет о храмовом комплексе. И «комплекс» здесь не менее важное слово. И мне кажется, здесь надуманная сцена.
Содеянное ими они все еще воспринимают как нечто невинное.
Толоконникова: Эти вещи происходят всегда. С достаточной регулярностью кто-то срет в храме, кто-то плюется на иконы, но очень редко это достигает такого градуса общественного обсуждения, как то, что случилось с нами. Собственно, мы были невинными младенцами по сравнению с тем, что в норме происходит в огромном количестве храмов.
Походя учат аскетике.
Толоконникова: Такое чувство, что у патриарха Кирилла все-таки не аскетическое мышление. Как и у тех людей, которые сейчас на слуху, которые создают имидж РПЦ, - они очень далеки от аскетики.
По-прежнему чувствуют себя некомфортабельно, когда разговор идет в чуждых им терминах.
Алехина: А если говорить об институте церкви, почему в Ватикане появляется фигура рефлексирующая и реагирующая...
Кураев: Я думаю, что все это - улыбка Творца. Господь немножко пошутил над нами, над русской церковью в частности. Тем, что наша церковь и Ватикан сегодня оказались на одном шоссе, но едут по встречным полосам.
Толоконникова: Вы действительно отказываетесь полностью от социологического экономического анализа или просто лукавите?
Кураев: Почему?
Алехина: Это очень удобно.
Кураев: Давайте. Я ж не против. Давайте политический анализ и так далее.
Алехина: Мы не можем все время говорить «божий промысел». Это невозможно.
Кураев: Но я религиозный человек.
Алехина: Даже если вы религиозный человек.
Кураев: Я знаю, что здесь контраст очень интересный, но сознательно я больше в Бога верю.
Толоконникова: Но мы знаем, что вы умеете и по-другому!
Алехина: Мы слушали ваши интервью.
Несмотря на явную некомфортность разговоров в терминах поповских, а не социально-политико-экономических, у них есть что показать заграничному пролетариату. На вопрос “Сноба” о том, нет ли у них указаний предложений по реформе РПЦ, получен такой ответ.
Толоконникова: Это будет тот самый случай, когда мы со своим уставом полезем. Реформы пусть делают люди, которые имеют непосредственное отношение к РПЦ. Мы можем лишь предложить свое видение и общие рекомендации, может быть, этического характера.
Алехина: Для церкви очень важно просто слышать людей.
Хотя, впрочем, предложения немедленно нашлись.
Толоконникова: Хотелось бы видеть в официальных текстах, в высказываниях РПЦ больше богословия любви, чем богословия ненависти. Люди будут неискренними и неправдивыми в том случае, если вы будете настаивать на исполнении только догматов, они будут бояться какую-то мысль осуществить, потому что за этим может последовать наказание, вплоть до тюремного наказания.
Кураев: Давайте я все-таки вмешаюсь: терпеть не могу, когда слово «догмат» так используют. Догмат в церкви только один: «Бог есть любовь». Все, и на этом догмы кончаются...
Толоконникова: Это для вас, но есть иная позиция.
Хорошо хоть не советуют поменять догматы, но лиха беда начало, а аппетит, как известно, приходит во время еды.
Читая текст беседы мне иногда казалось, что я теряю память.
Алехина: Когда меня привезли в Нижегородскую колонию и устроили в библиотеку работать.
А как же пытки, кандалы и общие работы на лесоповале, о которых постоянно говорили большевики меньшевики эсеры кадеты люди доброй воли? Значит все же присматривали тюремщики за девчонками? (Что я вполне и чистосердечно одобряю.)
А иногда мне казалось, что я схожу с ума.
Алехина: Меня не пустили на ту встречу с митрополитом, наверное, потому что в их сознании я могла совершить какую-то провокацию. Я считаю, что я не давала никаких предпосылок так считать, но это постоянно происходило.
Если отплясывание рискованной и раскованной версии качучи на солее ХХС не считается предпосылкой, то я не очень понимаю, что такое "предпосылка". Тут должна быть картинка с портретом Берти Вустера во время первой его встречи с Дживсом, которую мне некогда искать. Именно она и никакая иная.
Прекрасно завершает этот парад банальностей в духе “Эха” первый же комментарий к материалу.
Почему РПЦ не потребовала публичной порки ее палачей в сталинские времена? Где памятники священникам-мученикам?
Забыть об этом -все равно, что евреям забыть о Холокосте и сталинских антисемитских компаниях против "космополитов".
Раньше понятие совести и стыда было сугубо эфемерным. С успехом нейробиологии мы можем попросить высший эшелон веры лечь под PET scan, и посмотреть как их "душа" объективно реагирует на общечеловеческое понятие добра и зла, искренни они или говорят одно, а думают другое.
Как , вообще, верхушка РБЦ [sic!-Partizan] могла спать, когда Надя и Мария мучились под пытками?
Как они могли есть, когда Надя голодала?
Римский Папа пришел в тюрьму к своему убийце [sic! А Линкольн, как известно, родился в бревенчатой хижине, которую построил своими руками. -Partizan] и простил его!
Что-то не слышал ничего отдаленно похожего по отношению к Наде и Маше, в том числе и от отца Андрея.
Много из моих друзей искренне верующие, включая внука Ваню. Мне больно за них.
Хотелось бы прокомментировать, но лучше я буду крепить аскезу и не поддаваться на провокации. А еще лучше поставлю здесь второй воображаемый портрет Берти Вустера, встретившего Дживса.
И не спрашивайте, почему я такой несерьезный. А вы можете оставаться серьезными, читая это?
ПС Хотя разъяснения всегда, всегда портят всякие рассказы, замечу все же, что эта заметка совершенно не сосредоточена на о. Андрее. Скорее во мне говорит огорчение о засилье невыносимой банальности заявлений и призывов людей, которые мечтают затянуть всех нас в светлое будущее по своему рецепту. Вот достигнем мы его, заглянем за порог, а там окажется такое, что захочется поскорее захлопнуть дверь. А ну как там не дверь, а мышеловка?
Получены ли ответы на вопросы, поставленные в моей заметке? Пожалуй.
Во-первых, подтверждается вывод о том, что Алехина и Толоконникова не просили о. Андрея о личной встрече. Вместо этого указано вполне однозначно, что беседа была организована редакцией. По этой причине слова о. Андрея о невозможности отказать человеку, просящему о встрече и беседе, все же не вполне соответствуют произошедшему.
Вторая деталь в описании встречи о. Андреем, вызвавшая мое недоумение, была его аргументация в пользу того, что встреча была необходима, поскольку «Человек не тождественен минуте своего греха. И поэтому надо дать ему шанс, а не замыкать его в его же прошлом”. Я заметил, что полностью соглашаясь с этим утверждением, все же считаю, что оно подразумевает некоторое согласие беседующих сторон о том, что грех имел место. Но поскольку восприятие тех событий участницами вокально-танцевального коллектива не включает ощущение совершенного греха, то аргументация о. Андрея не имеет под собой основы.
Подробное содержание текста беседы подтверждает, что содеянное в ХХС ни Алехина, ни Толоконникова грехом не считают. Поэтому и в предоставленном шансе не нуждаются.
В том, что это именно так считают убеждает нас как отсутствие прямого признания в этом, сделанного в ходе беседы, так и многочисленные высказывания, которые не сопоставимы с идеей, что произошедшее участницы считают своим грехом.
Например:
Алехина: В любом обществе появляются отступники. И эти люди обществу необходимы. Потому что без провокации общество не будет развиваться, оно будет только стагнировать. Мы никогда не противопоставляли себя институту церкви, мы лишь оставляем за собой право на критику.
Иначе говоря, МЫ обществу необходимы, без наших акций оно будет стагнировать, у нас есть право на такие действия.
Своего мнения о “святотатстве”, якобы совершаемом самим наличием в комплексе ХХС зала церковных соборов, вполне соответсвующего банальностям “прогрессивных СМИ”, пуссирайоты также не изменили.
Толоконникова: А вам не кажется лукавством четкое проведение границы между сакральным пространством и залом церковных соборов, в котором происходит... ну, вы сами знаете, что там происходит?
Никакие увещевания со стороны отца протодиакона ни к чему не привели. После попыток объяснить что несмотря на то, что они находятся под одной крышей, алтарь и туалет очень различаются по своему значению, в ответ мы все же слышим:
Алехина: Все-таки речь идет о храмовом комплексе. И «комплекс» здесь не менее важное слово. И мне кажется, здесь надуманная сцена.
Содеянное ими они все еще воспринимают как нечто невинное.
Толоконникова: Эти вещи происходят всегда. С достаточной регулярностью кто-то срет в храме, кто-то плюется на иконы, но очень редко это достигает такого градуса общественного обсуждения, как то, что случилось с нами. Собственно, мы были невинными младенцами по сравнению с тем, что в норме происходит в огромном количестве храмов.
Походя учат аскетике.
Толоконникова: Такое чувство, что у патриарха Кирилла все-таки не аскетическое мышление. Как и у тех людей, которые сейчас на слуху, которые создают имидж РПЦ, - они очень далеки от аскетики.
По-прежнему чувствуют себя некомфортабельно, когда разговор идет в чуждых им терминах.
Алехина: А если говорить об институте церкви, почему в Ватикане появляется фигура рефлексирующая и реагирующая...
Кураев: Я думаю, что все это - улыбка Творца. Господь немножко пошутил над нами, над русской церковью в частности. Тем, что наша церковь и Ватикан сегодня оказались на одном шоссе, но едут по встречным полосам.
Толоконникова: Вы действительно отказываетесь полностью от социологического экономического анализа или просто лукавите?
Кураев: Почему?
Алехина: Это очень удобно.
Кураев: Давайте. Я ж не против. Давайте политический анализ и так далее.
Алехина: Мы не можем все время говорить «божий промысел». Это невозможно.
Кураев: Но я религиозный человек.
Алехина: Даже если вы религиозный человек.
Кураев: Я знаю, что здесь контраст очень интересный, но сознательно я больше в Бога верю.
Толоконникова: Но мы знаем, что вы умеете и по-другому!
Алехина: Мы слушали ваши интервью.
Несмотря на явную некомфортность разговоров в терминах поповских, а не социально-политико-экономических, у них есть что показать заграничному пролетариату. На вопрос “Сноба” о том, нет ли у них указаний предложений по реформе РПЦ, получен такой ответ.
Толоконникова: Это будет тот самый случай, когда мы со своим уставом полезем. Реформы пусть делают люди, которые имеют непосредственное отношение к РПЦ. Мы можем лишь предложить свое видение и общие рекомендации, может быть, этического характера.
Алехина: Для церкви очень важно просто слышать людей.
Хотя, впрочем, предложения немедленно нашлись.
Толоконникова: Хотелось бы видеть в официальных текстах, в высказываниях РПЦ больше богословия любви, чем богословия ненависти. Люди будут неискренними и неправдивыми в том случае, если вы будете настаивать на исполнении только догматов, они будут бояться какую-то мысль осуществить, потому что за этим может последовать наказание, вплоть до тюремного наказания.
Кураев: Давайте я все-таки вмешаюсь: терпеть не могу, когда слово «догмат» так используют. Догмат в церкви только один: «Бог есть любовь». Все, и на этом догмы кончаются...
Толоконникова: Это для вас, но есть иная позиция.
Хорошо хоть не советуют поменять догматы, но лиха беда начало, а аппетит, как известно, приходит во время еды.
Читая текст беседы мне иногда казалось, что я теряю память.
Алехина: Когда меня привезли в Нижегородскую колонию и устроили в библиотеку работать.
А как же пытки, кандалы и общие работы на лесоповале, о которых постоянно говорили большевики меньшевики эсеры кадеты люди доброй воли? Значит все же присматривали тюремщики за девчонками? (Что я вполне и чистосердечно одобряю.)
А иногда мне казалось, что я схожу с ума.
Алехина: Меня не пустили на ту встречу с митрополитом, наверное, потому что в их сознании я могла совершить какую-то провокацию. Я считаю, что я не давала никаких предпосылок так считать, но это постоянно происходило.
Если отплясывание рискованной и раскованной версии качучи на солее ХХС не считается предпосылкой, то я не очень понимаю, что такое "предпосылка". Тут должна быть картинка с портретом Берти Вустера во время первой его встречи с Дживсом, которую мне некогда искать. Именно она и никакая иная.
Прекрасно завершает этот парад банальностей в духе “Эха” первый же комментарий к материалу.
Почему РПЦ не потребовала публичной порки ее палачей в сталинские времена? Где памятники священникам-мученикам?
Забыть об этом -все равно, что евреям забыть о Холокосте и сталинских антисемитских компаниях против "космополитов".
Раньше понятие совести и стыда было сугубо эфемерным. С успехом нейробиологии мы можем попросить высший эшелон веры лечь под PET scan, и посмотреть как их "душа" объективно реагирует на общечеловеческое понятие добра и зла, искренни они или говорят одно, а думают другое.
Как , вообще, верхушка РБЦ [sic!-Partizan] могла спать, когда Надя и Мария мучились под пытками?
Как они могли есть, когда Надя голодала?
Римский Папа пришел в тюрьму к своему убийце [sic! А Линкольн, как известно, родился в бревенчатой хижине, которую построил своими руками. -Partizan] и простил его!
Что-то не слышал ничего отдаленно похожего по отношению к Наде и Маше, в том числе и от отца Андрея.
Много из моих друзей искренне верующие, включая внука Ваню. Мне больно за них.
Хотелось бы прокомментировать, но лучше я буду крепить аскезу и не поддаваться на провокации. А еще лучше поставлю здесь второй воображаемый портрет Берти Вустера, встретившего Дживса.
И не спрашивайте, почему я такой несерьезный. А вы можете оставаться серьезными, читая это?
ПС Хотя разъяснения всегда, всегда портят всякие рассказы, замечу все же, что эта заметка совершенно не сосредоточена на о. Андрее. Скорее во мне говорит огорчение о засилье невыносимой банальности заявлений и призывов людей, которые мечтают затянуть всех нас в светлое будущее по своему рецепту. Вот достигнем мы его, заглянем за порог, а там окажется такое, что захочется поскорее захлопнуть дверь. А ну как там не дверь, а мышеловка?