В лесу - сучки, а в судах - крючки*
В моем журнале очень много историй, которые легко счесть слишком мрачными, даже угнетающими. У меня к ним совсем другое отношение, но я понимаю, что после таких историй может захотеться позитива. Поскольку сегодня здешний государственный праздник, в день которого добрые граждане прославляют все американское, воспользуюсь этим поводом для того, чтобы рассказать довольно оптимистическую историю, которая заодно является и поучительной, рассказывая о том, как здесь работает суд. Сразу вам скажу, что суд здесь есть суд контрастов (все равно, что Нью-Йорк или Стамбул).
Одна позитивная судебная история в этом журнале уже была. В ней были и прекрасные фотографии, и даже загадка. Но в ней я участвовал как свидетель защиты. А в этой мне случилось был обвиняемым.
Однажды ночью в октябре прошлого года мне позвонили из больницы. В нейрохирургическую реанимацию попала пациентка после тяжелого ДТП, собравшиеся у кровати лежащей без сознания молодой девушки ее родственники попросили дежурных по отделению вызвать православного священника, и дежурные нашли его по телефонному справочнику.
Разговор с ними был довольно краткий, так что детали я узнал только потом, как в больницу приехал. Понятно, что причина поездки склоняла меня к быстрой езде, которой способствует и пустынность дорог в это время; вместо машин и людей видишь больше перебегающих перед машиной лис и енотов - их тут много, особенно в пригородах, через которые проходила первая половина дороги. Понимая, что времени терять нельзя, я останавливался на красный свет, как на знак «стоп»; внимательно смотрел по сторонам и если никого не видел (именно так обычно и было) ехал дальше.
К больнице я подъехал быстро, правильный вход искать не стал, а постучался в аварийный, увидев за стеклом уборщика (с бейджиком - это ведь уже русское слово? - «Мухаммед»). Мухаммед впустил меня и отвел в травму, где мне объяснили, как идти в нейрохирургию. В общем, добрался я быстро. Дежурный по отделению объяснил мне, что пациентке не жить, если не случится чуда. Мы с ее семьей - незнакомыми мне людьми - помолились о выздоровлении, однако чуда не произошло, и девушка скончалась позже в тот же день. С тех пор она прописана у меня в помяннике, но не об этом история.
Через месяц или около того, я получил по почте сообщение о нарушении правил дорожного движения - я проехал на красный свет на перекрестке, где стоит видеокамера, фиксирующая все подобные случаи. В сообщении была и фотография моей машины и четкое изображение номера, чтобы у меня не было сомнений. У меня их и так не было - перекресток был одним из многих, которые я проезжал в ту ночь; если светофор действительно горел красным, то я несомненно проехал на красный. Радостно было то, что на моем пути было немного камер (скорее всего, одна - та самая, которая меня поймала).
Признаюсь, что камеры ловили меня и раньше за различные дорожно-транспортные прегрешения, и я безропотно посылал обратно отрывной квиток этого письма с подписью о признании вины и вложенным чеком на сумму штрафа. На этот раз он был не больше и не меньше, чем обычно, т.е. 100 долларов. Но наказание казалось мне несправедливым. Я полностью признавал, что нарушил правила, но я не чувствовал за собой вины, и поэтому отослал квиток обратно с отметкой о том, что считаю себя невиновным.
Такой ответ запускает в ход машину принуждения к хорошему поведению, известную как государство. Через месяц мне пришел вызов на слушание моего дела. Заметим, что дело мое было об административном правонарушении, и я был вызван не в суд, а в Отдел Административных Рассмотрений города Филадельфия (где и произошло вышеозначенное нарушение ПДД). К моему несчастью, в день слушания в Филадельфии состоялось выездное собрание республиканских законодателей, поприветствовать которых приехал новоавгурированный президент Трамп. (Случилось это 26 января 2017 г.) Сами понимаете, что это событие не могло не вызвать полицейских кордонов и благомысленных пикетов - протестаторы слетелись, как мухи на нектар, и забили весь центр города, оставшийся еще не перекрытым. В общем, я еле успел.
Снимки пробок на дорогах и протестов неразборчивые, потому что все сделано или за рулем, или на бегу.
Пробка на подъезде к центру
Дорога дальше перекрыта
Протесты там, слева от мэрии
Вот вывеска конторы, в которой разбиралось мое дело.
Здание, в котором она находится на каком-то там (кажется, четвертом) этаже, расположено неподалеку от красивого здания мэрии, построенного во второй половине 19 века по проекту известного парижского архитектора времен Второй империи, в интересном же здании конца 19 века в театральном районе города.
Мэрия
Мне тут нужно было идти налево
Но в этом отделе рассматриваются самые разные административные правонарушения, не только проезд на красный свет. Тут вам и уклонения от налогов, и нарушения строительных правил. В комнате ожидания я разговаривал с соседкой, которая жаловалась на то, что ее несправедливо обвинили в том, что она сваливает мусор перед своим домом, а не кладет его в бачок. По ее словам, мусор намело ветром.
Объявления на стене в комнате ожидания: эта контора не принимает никаких платежей, телефоны следует выключать, бумаги держать наготове.
Поскольку моя защита защита строилась на том, что мне необходимо было приехать в больницу как можно быстрее по неотложному вызову, то в судилище я явился одетым по полной форме и бумаги держал наготове. А какие у меня были бумаги? Я распечатал скриншоты телефона, чтобы доказать время вызова, и свою, так сказать, объяснительную.
Разговор с чиновником был очень быстрый, деловой и в целом приятный, несмотря на то, что я все же был признан виновным. Здешнее административное право позволяет только признать или не признать ответственным за содеянное; никаких нюансов во внимание не принимается. Чиновник был из итальянцев, а значит (с 99.9% вероятностью) католиком, и относился к священнику в таком положении с большим уважением. Он объяснил мне, как подавать апелляцию и какие доказательства судья принимает в подобных случаях.
Когда я шел обратно, протестаторы уже разошлись, так что снимать было нечего. От места сбора шли отдельные люди, на лице которых было написано благомыслие и светлобудие с плакатиками, точного содержания которых я не помню. Мне попадались в основном борцы за медицинское страхование и возобновляемую энергию. Да мне и некогда с ними было разговаривать; я запарковал машину на дорогой стоянке (до недорогой я не доехал из-за столпотворения) и хотел побыстрее оттуда уехать, что мне и удалось. Обошлось мне это в первые 17 долларов (кажется, так).
Чтобы вы могли полюбоваться на протест, добавлю несколько фотографий из интернета.
Вид сверху вглубь
Вид вширь
Вид в упор
А это очень красноречивый плакатик: "Слишком много причин для протеста". Действительно, как тут выбрать между обвинением Трампа в фашизме и защитой народных масс от капитализма, а Земли от климата. "Все промельнули перед нами, все побывали тут".
В Отделе Административных слушаний мне дали бумаги для апелляции, которые я немедля заполнил и отослал по адресу вместе с чеком на 35 долларов - это невозвращаемый взнос, который следует платить каждому, кто оспаривает решение, вынесенное в результате административного слушания. Таким образом, мои расходы на ведение дела достигли 52 долларов.
Через некоторое время я получил извещение о том, что суд назначен на 15 марта. Я же тем временем получил из отдела по связям с общественностью той больницы, в которой я был в октябре, письмо, подтверждающее этот факт. Вооруженный этим письмом и еще ранее изготовленной объяснительной, к которой прилагались скриншоты и копии моих удостоверений - университетского** и церковного - я чувствовал себя бодро даже несмотря на то, что должен был прилетать из Москвы 14 марта, а на следующий день идти в суд. Ну а что? Защита же готова.
Однако свой коварный удар по консерватору и мракобесу нанесло глобальное потепление, о пришествии которого так долго говорили большевики меньшевики люди прогрессивных взглядов. На Восточном побережье США разыглась буря со снегопадом. Все аэропорты 14 марта закрыли, отчего я провел в Москве лишний день и вылететь смог только на следующий***. Поэтому, когда 13 марта я понял, что поспеть к заседанию суда невозможно, я попытался попросить суд о переносе даты. Но не тут-то было. Связаться с судом в Филадельфии по интернету оказалось невозможно. Вероятно это было связано с адресом, с которого я выходил в инет. Все семнадцать спецслужб США были начеку и стойко отразили хакерскую атаку из Москвы.
Тогда я попытался дозвониться до них старым способом, т.е. по телефону. Дозвониться было нелегко, но я все же дозвонился и минут десять слушал музыку, перемежающуюся обещаниями снять трубку, которые оказались ложными. Я перезвонил им еще пару раз, но с тем же отсутствием успеха. Тогда я решил, что и это связано с тем, что я звоню из-за границы, ведь установить место выхода на связь не труднее, чем определить IP-адрес. Увы, будущее показало, что в этом отношении я был неправ.
Осознав полную беспомощность, я связался с другом и попросил его переслать в суд мое письмо с просьбой о переносе даты заседания. Вместо этого он отправился в город, преодолевая снежные завалы и ледяные торосы, добрался до суда, поговорил с людьми, объяснил им мое отчаянное положение и отдал документы. Кое-что в этом общении должно было бы вызвать наше подозрение, но не таковы мы - люди откровенные, доверчивые и простодушные.
Вскоре после возвращения в США я получил письмо о переносе даты заседания на конец мая и был доволен пока не понял, что мне назначили новое административное слушание - точно такое же, как и то, на котором я уже был признан ответственным за совершенное мной нарушение. Очевидно, что люди в приемной суда не разобрались в деле. Я решил им позвонить и все объяснить, однако сделать это оказалось не легче, чем из Москвы.
После недели бесплодных попыток я решил ехать в суд. В приемной меня не сразу поняли, хотя в целом дело было не слишком запутанным. Я даже начал раздражаться на клерка, который меня выслушивал; так туго вникать в вопрос мог только очень медлительный и непонятливый человек. Мне показалось, что главную трудность представляла предыдущая ошибка работников приемной; ведь ее не должно было быть, но она все же была.
В результате долгого разговора мне было велено позвонить по телефону, который был мне уже известен и по которому невозможно было дозвониться. Я обратил на это внимание клерка в приемной, но он со знанием дела велел звонить в такой-то день и такое-то точное время. К моему удивлению, в такой-то день и такое-то время я сразу дозвонился; видимо, только в эти полчаса этого дня недели хозяин телефона его включает (или находится в одной с ним комнате). Знать об этом могут только посвященные и те, кому это знание будет открыто сотрудником приемной муниципального суда.
Вскоре после этого мне пришло новое письмо, в котором слушание моего дела было назначено на Светлую Неделю. Не без трепета я явился в суд и не без труда нашел зал ожидания, из которого людей запускали в несколько комнат, где происходил заседание суда. Зал был незримо разделен на несколько зон, соответствующих типу разбираемых дел. Апелляций о красном свете было только две; я долго сидел один, наблюдая за тем, как в комнате, куда меня должны были пригласить, специалист по ИТ потрошил компьютер, а потом взялся за принтер. Только потому, что я сидел там очень долго, я встретился со вторым человеком, подавшим апелляцию.
Наконец компьютер вылечили, и весь состав суда в числе судьи и обвинителя, в качестве которого выступала представитель агентства, занимающегося надзором за парковкой и регистрирующими камерами, зашли в комнату. Любопытно, что на время слушания дела в комнате находится вооруженный пристав. Еще стало понятно, почему им так непременно нужен ИТшник - весь ход процесса регистрируется на видео, а потом подсудимому немедленно выдается распечатка с решением суда.
После всех злоключений я ожидал встретиться с испанской инквизицией (особенно учитывая все более секулярный характер городского правительства Филадельфии), но судебный процесс оказался на удивление простым и кратким.
Испанская инквизиция
Я слегка смущенно изложил свою историю, судья спросила меня есть ли у меня документальные подтверждения этого рассказа, в ответ на что я протянул ей письмо из госпиталя, которое она даже не удосужилась прочитать внимательно, после чего спросила есть ли вопросы у обвинения. Вопросов у обвинения не было никаких. Судья выбрала в меню причину для оправдания - «чрезвычайные обстоятельства» - и объявила меня невиновным. Буквально через секунду прокурор вручила мне распечатку этого решения, и я был свободен.
В результате всех этих действий я не сэкономил слишком много денег (мной было потрачено около 70 долларов на судебный взнос, парковку во время административного слушания и две парковки около суда, а также международные звонки) и потратил кучу времени и нервов, но факт, что суд нашел мое понимание чрезвычайных обстоятельств приемлемым и для мирского закона, был очень приятен. Я ушел из суда с надеждой на то, что если гонения и начнутся, то это случится не завтра, а до тех пор мы живем себе и даже роскошествуем.
И еще один пустяк - разница между сотрудниками и организацией труда в государственных и частных учреждениях стала нагляднее. Все же в банк дозвониться гораздо легче, чем в суд, и понимают они вас в банке быстрее.
* Если что, то это национально-народная пословица и поговорка о суде.
** Зачем было прилагать копию университетского удостоверения? В письме от больницы, где все было описано очень правильно, меня зачем-то титуловали Dr, a не Fr. Это могло нуждаться в объяснении, поэтому я и подготовился.
*** С немалым трудом поменяв билеты Аэрофлота с 14го на 15е.
Одна позитивная судебная история в этом журнале уже была. В ней были и прекрасные фотографии, и даже загадка. Но в ней я участвовал как свидетель защиты. А в этой мне случилось был обвиняемым.
Однажды ночью в октябре прошлого года мне позвонили из больницы. В нейрохирургическую реанимацию попала пациентка после тяжелого ДТП, собравшиеся у кровати лежащей без сознания молодой девушки ее родственники попросили дежурных по отделению вызвать православного священника, и дежурные нашли его по телефонному справочнику.
Разговор с ними был довольно краткий, так что детали я узнал только потом, как в больницу приехал. Понятно, что причина поездки склоняла меня к быстрой езде, которой способствует и пустынность дорог в это время; вместо машин и людей видишь больше перебегающих перед машиной лис и енотов - их тут много, особенно в пригородах, через которые проходила первая половина дороги. Понимая, что времени терять нельзя, я останавливался на красный свет, как на знак «стоп»; внимательно смотрел по сторонам и если никого не видел (именно так обычно и было) ехал дальше.
К больнице я подъехал быстро, правильный вход искать не стал, а постучался в аварийный, увидев за стеклом уборщика (с бейджиком - это ведь уже русское слово? - «Мухаммед»). Мухаммед впустил меня и отвел в травму, где мне объяснили, как идти в нейрохирургию. В общем, добрался я быстро. Дежурный по отделению объяснил мне, что пациентке не жить, если не случится чуда. Мы с ее семьей - незнакомыми мне людьми - помолились о выздоровлении, однако чуда не произошло, и девушка скончалась позже в тот же день. С тех пор она прописана у меня в помяннике, но не об этом история.
Через месяц или около того, я получил по почте сообщение о нарушении правил дорожного движения - я проехал на красный свет на перекрестке, где стоит видеокамера, фиксирующая все подобные случаи. В сообщении была и фотография моей машины и четкое изображение номера, чтобы у меня не было сомнений. У меня их и так не было - перекресток был одним из многих, которые я проезжал в ту ночь; если светофор действительно горел красным, то я несомненно проехал на красный. Радостно было то, что на моем пути было немного камер (скорее всего, одна - та самая, которая меня поймала).
Признаюсь, что камеры ловили меня и раньше за различные дорожно-транспортные прегрешения, и я безропотно посылал обратно отрывной квиток этого письма с подписью о признании вины и вложенным чеком на сумму штрафа. На этот раз он был не больше и не меньше, чем обычно, т.е. 100 долларов. Но наказание казалось мне несправедливым. Я полностью признавал, что нарушил правила, но я не чувствовал за собой вины, и поэтому отослал квиток обратно с отметкой о том, что считаю себя невиновным.
Такой ответ запускает в ход машину принуждения к хорошему поведению, известную как государство. Через месяц мне пришел вызов на слушание моего дела. Заметим, что дело мое было об административном правонарушении, и я был вызван не в суд, а в Отдел Административных Рассмотрений города Филадельфия (где и произошло вышеозначенное нарушение ПДД). К моему несчастью, в день слушания в Филадельфии состоялось выездное собрание республиканских законодателей, поприветствовать которых приехал новоавгурированный президент Трамп. (Случилось это 26 января 2017 г.) Сами понимаете, что это событие не могло не вызвать полицейских кордонов и благомысленных пикетов - протестаторы слетелись, как мухи на нектар, и забили весь центр города, оставшийся еще не перекрытым. В общем, я еле успел.
Снимки пробок на дорогах и протестов неразборчивые, потому что все сделано или за рулем, или на бегу.
Пробка на подъезде к центру
Дорога дальше перекрыта
Протесты там, слева от мэрии
Вот вывеска конторы, в которой разбиралось мое дело.
Здание, в котором она находится на каком-то там (кажется, четвертом) этаже, расположено неподалеку от красивого здания мэрии, построенного во второй половине 19 века по проекту известного парижского архитектора времен Второй империи, в интересном же здании конца 19 века в театральном районе города.
Мэрия
Мне тут нужно было идти налево
Но в этом отделе рассматриваются самые разные административные правонарушения, не только проезд на красный свет. Тут вам и уклонения от налогов, и нарушения строительных правил. В комнате ожидания я разговаривал с соседкой, которая жаловалась на то, что ее несправедливо обвинили в том, что она сваливает мусор перед своим домом, а не кладет его в бачок. По ее словам, мусор намело ветром.
Объявления на стене в комнате ожидания: эта контора не принимает никаких платежей, телефоны следует выключать, бумаги держать наготове.
Поскольку моя защита защита строилась на том, что мне необходимо было приехать в больницу как можно быстрее по неотложному вызову, то в судилище я явился одетым по полной форме и бумаги держал наготове. А какие у меня были бумаги? Я распечатал скриншоты телефона, чтобы доказать время вызова, и свою, так сказать, объяснительную.
Разговор с чиновником был очень быстрый, деловой и в целом приятный, несмотря на то, что я все же был признан виновным. Здешнее административное право позволяет только признать или не признать ответственным за содеянное; никаких нюансов во внимание не принимается. Чиновник был из итальянцев, а значит (с 99.9% вероятностью) католиком, и относился к священнику в таком положении с большим уважением. Он объяснил мне, как подавать апелляцию и какие доказательства судья принимает в подобных случаях.
Когда я шел обратно, протестаторы уже разошлись, так что снимать было нечего. От места сбора шли отдельные люди, на лице которых было написано благомыслие и светлобудие с плакатиками, точного содержания которых я не помню. Мне попадались в основном борцы за медицинское страхование и возобновляемую энергию. Да мне и некогда с ними было разговаривать; я запарковал машину на дорогой стоянке (до недорогой я не доехал из-за столпотворения) и хотел побыстрее оттуда уехать, что мне и удалось. Обошлось мне это в первые 17 долларов (кажется, так).
Чтобы вы могли полюбоваться на протест, добавлю несколько фотографий из интернета.
Вид сверху вглубь
Вид вширь
Вид в упор
А это очень красноречивый плакатик: "Слишком много причин для протеста". Действительно, как тут выбрать между обвинением Трампа в фашизме и защитой народных масс от капитализма, а Земли от климата. "Все промельнули перед нами, все побывали тут".
В Отделе Административных слушаний мне дали бумаги для апелляции, которые я немедля заполнил и отослал по адресу вместе с чеком на 35 долларов - это невозвращаемый взнос, который следует платить каждому, кто оспаривает решение, вынесенное в результате административного слушания. Таким образом, мои расходы на ведение дела достигли 52 долларов.
Через некоторое время я получил извещение о том, что суд назначен на 15 марта. Я же тем временем получил из отдела по связям с общественностью той больницы, в которой я был в октябре, письмо, подтверждающее этот факт. Вооруженный этим письмом и еще ранее изготовленной объяснительной, к которой прилагались скриншоты и копии моих удостоверений - университетского** и церковного - я чувствовал себя бодро даже несмотря на то, что должен был прилетать из Москвы 14 марта, а на следующий день идти в суд. Ну а что? Защита же готова.
Однако свой коварный удар по консерватору и мракобесу нанесло глобальное потепление, о пришествии которого так долго говорили большевики меньшевики люди прогрессивных взглядов. На Восточном побережье США разыглась буря со снегопадом. Все аэропорты 14 марта закрыли, отчего я провел в Москве лишний день и вылететь смог только на следующий***. Поэтому, когда 13 марта я понял, что поспеть к заседанию суда невозможно, я попытался попросить суд о переносе даты. Но не тут-то было. Связаться с судом в Филадельфии по интернету оказалось невозможно. Вероятно это было связано с адресом, с которого я выходил в инет. Все семнадцать спецслужб США были начеку и стойко отразили хакерскую атаку из Москвы.
Тогда я попытался дозвониться до них старым способом, т.е. по телефону. Дозвониться было нелегко, но я все же дозвонился и минут десять слушал музыку, перемежающуюся обещаниями снять трубку, которые оказались ложными. Я перезвонил им еще пару раз, но с тем же отсутствием успеха. Тогда я решил, что и это связано с тем, что я звоню из-за границы, ведь установить место выхода на связь не труднее, чем определить IP-адрес. Увы, будущее показало, что в этом отношении я был неправ.
Осознав полную беспомощность, я связался с другом и попросил его переслать в суд мое письмо с просьбой о переносе даты заседания. Вместо этого он отправился в город, преодолевая снежные завалы и ледяные торосы, добрался до суда, поговорил с людьми, объяснил им мое отчаянное положение и отдал документы. Кое-что в этом общении должно было бы вызвать наше подозрение, но не таковы мы - люди откровенные, доверчивые и простодушные.
Вскоре после возвращения в США я получил письмо о переносе даты заседания на конец мая и был доволен пока не понял, что мне назначили новое административное слушание - точно такое же, как и то, на котором я уже был признан ответственным за совершенное мной нарушение. Очевидно, что люди в приемной суда не разобрались в деле. Я решил им позвонить и все объяснить, однако сделать это оказалось не легче, чем из Москвы.
После недели бесплодных попыток я решил ехать в суд. В приемной меня не сразу поняли, хотя в целом дело было не слишком запутанным. Я даже начал раздражаться на клерка, который меня выслушивал; так туго вникать в вопрос мог только очень медлительный и непонятливый человек. Мне показалось, что главную трудность представляла предыдущая ошибка работников приемной; ведь ее не должно было быть, но она все же была.
В результате долгого разговора мне было велено позвонить по телефону, который был мне уже известен и по которому невозможно было дозвониться. Я обратил на это внимание клерка в приемной, но он со знанием дела велел звонить в такой-то день и такое-то точное время. К моему удивлению, в такой-то день и такое-то время я сразу дозвонился; видимо, только в эти полчаса этого дня недели хозяин телефона его включает (или находится в одной с ним комнате). Знать об этом могут только посвященные и те, кому это знание будет открыто сотрудником приемной муниципального суда.
Вскоре после этого мне пришло новое письмо, в котором слушание моего дела было назначено на Светлую Неделю. Не без трепета я явился в суд и не без труда нашел зал ожидания, из которого людей запускали в несколько комнат, где происходил заседание суда. Зал был незримо разделен на несколько зон, соответствующих типу разбираемых дел. Апелляций о красном свете было только две; я долго сидел один, наблюдая за тем, как в комнате, куда меня должны были пригласить, специалист по ИТ потрошил компьютер, а потом взялся за принтер. Только потому, что я сидел там очень долго, я встретился со вторым человеком, подавшим апелляцию.
Наконец компьютер вылечили, и весь состав суда в числе судьи и обвинителя, в качестве которого выступала представитель агентства, занимающегося надзором за парковкой и регистрирующими камерами, зашли в комнату. Любопытно, что на время слушания дела в комнате находится вооруженный пристав. Еще стало понятно, почему им так непременно нужен ИТшник - весь ход процесса регистрируется на видео, а потом подсудимому немедленно выдается распечатка с решением суда.
После всех злоключений я ожидал встретиться с испанской инквизицией (особенно учитывая все более секулярный характер городского правительства Филадельфии), но судебный процесс оказался на удивление простым и кратким.
Испанская инквизиция
Click to viewЯ слегка смущенно изложил свою историю, судья спросила меня есть ли у меня документальные подтверждения этого рассказа, в ответ на что я протянул ей письмо из госпиталя, которое она даже не удосужилась прочитать внимательно, после чего спросила есть ли вопросы у обвинения. Вопросов у обвинения не было никаких. Судья выбрала в меню причину для оправдания - «чрезвычайные обстоятельства» - и объявила меня невиновным. Буквально через секунду прокурор вручила мне распечатку этого решения, и я был свободен.
В результате всех этих действий я не сэкономил слишком много денег (мной было потрачено около 70 долларов на судебный взнос, парковку во время административного слушания и две парковки около суда, а также международные звонки) и потратил кучу времени и нервов, но факт, что суд нашел мое понимание чрезвычайных обстоятельств приемлемым и для мирского закона, был очень приятен. Я ушел из суда с надеждой на то, что если гонения и начнутся, то это случится не завтра, а до тех пор мы живем себе и даже роскошествуем.
И еще один пустяк - разница между сотрудниками и организацией труда в государственных и частных учреждениях стала нагляднее. Все же в банк дозвониться гораздо легче, чем в суд, и понимают они вас в банке быстрее.
* Если что, то это национально-народная пословица и поговорка о суде.
** Зачем было прилагать копию университетского удостоверения? В письме от больницы, где все было описано очень правильно, меня зачем-то титуловали Dr, a не Fr. Это могло нуждаться в объяснении, поэтому я и подготовился.
*** С немалым трудом поменяв билеты Аэрофлота с 14го на 15е.