Рыцари Великой революции, светлое содружество ответственных квартиросъёмщиков (часть четвертая)
Краткого изложения предыдущих серий я давать не буду, но вот ссылки на них: раз, два, три.
Основной причиной великого разочарования большевиков была не смерть главного пророка, но отсутствие видимой победы, о чем я упомянул в предыдущей серии. Шел седьмой год после захвата всей полноты власти в стране. Все, что пыталось сопротивляться было решительно подавлено. Контроль над обывателем превосходил самые жестокие меры «старого режима». Но солнце нового мира все не поднималось. Вместо него наступил «угар НЭПа». Партия позволила обывателю снова покупать мясо у мясника, если у обывателя, конечно, оставались на это средства после очистительного катаклизма. Учитывая ту ненависть к мясникам и их покупателям, которую испытывали большевики (см. вторую часть этих заметок), НЭП не мог не казаться им поражением.
Арон Сольц, который по причинам не вполне мне понятным считался «совестью партии», говорил в 1925 году:
Мы переживаем такую эпоху, когда нервы у очень большого количества людей столько испытали, пережили, что у них нет сил дальше делать то, чего требует от них партия. Имеются молодые партийцы, которые уже пережили гражданскую войну, которые были на всех фронтах, которые работали в наших карательных органах ГПУ и т. д. и совершенно издергали себя, ибо от них требовалась колоссальная выдержка; наиболее невыдержанному казалось, что вот последнее усилие, и он входит в коммунистический рай, и когда он видит, что дело более серьезно и требует более длительной работы, у него начинается некоторое разочарование (стр. 211).
Но это было еще не все. Оказалось, что сами проповедники разрушения старого, неправедного мира и пришествия нового, настоящего дня счастья и гармонии, не совлекли с себя «ветхого человека» в большевистском понимании и запросто искушаются недостойными желаниями, которых у них, членов братства, приближающих зарю новой жизни даже ценой своей смерти просто не могло быть. Но, увы, среди тех, кто романтично вступал в «стан погибающих» началось «буржуазное разложение» как только появилась такая возможность.
Одним из будущих жильцов Дома Правительства был один из советских «евангелистов» Серафимович. И его искушали недостойные желания, но он нашел способ аскетически побороть их. Этим опытом он делился в письме знакомой из санатория имени Троцкого в Кисловодске: «Санаторий прекрасно обставлен, я даже боюсь, как бы не сделаться буржуём (что-о? вы говорите, я и так есмь оный?!). Чтоб противодействовать этому врастанию в буржуазность, я плюю во все углы, на пол, сморкаюсь, валяюсь на постели в башмаках и с нечесаной головой - кажется, помогает» (стр. 211).
Любопытной частью книги является описание установления новых правил отношений между полами в среде победивших милленаристов. Но мы не будем уделять этому никакого внимания, потому что нас прежде всего интересует вопрос о том как же выглядело пробуждение, следующее за великим разочарованием, как стадия обещанная нам автором. А как могут обстоять дела с личной и семейной жизнью и так ясно, когда «совесть партии» Сольц дает нам такие разъяснения:
Основой нашей этики являются интересы преследуемой нами цели. Правильным, этичным, добром является то, что помогает осуществлению нашей цели, что помогает сокрушить наших классовых врагов, научиться хозяйствовать на социалистических началах; неправильно, неэтично, недопустимо то, что вредит этому. С этой точки зрения надо подходить ко всякому поступку члена партии, когда мы хотим разрешить вопрос, этично ли он поступает или нет (стр. 213).
Позвольте представить - это товарищ Совесть Партии. Поскольку Партия являлась умом, честью и совестью эпохи, то тов. Сольц был совестью совести. Не понимая, как можно бестрепетно жить и трудиться на посту замгенпрокурора, неся на плечах такое бремя. Но фотография плохая. Никудышная фотография.
Забавно, что тот же самый Сольц использовал для аргументации и понятие дурного вкуса. Он находил его в неравных браках с классовыми врагами. Не могу не процитировать вот это дивное нравоучение Совести партии.
Этот дурной вкус в том заключается, что вот это должно быть воспринято так, как раньше в прежнем обществе представляли себе женитьбу графа на горничной. Общество было страшно скандализировано: как это так, он забыл наши традиции, ведь это некрасиво, ведь этого нужно стыдиться! Такое тогда было отношение. Мы являемся господствующим классом, и у нас должно быть такое же отношение. [Ох уж эти мне местоимения. «Мы» это кто?] Сближение с членом враждебного нам лагеря, когда мы являемся господствующим классом, - это должно встречать такое общественное осуждение... Конечно, всякое чувство индивидуально, в личную жизнь не всегда можно вмешиваться, но осуждать мы это можем точно так же, как осуждало это прежнее общество, когда член этого общества отказывался подчиняться его требованиям. Мы называем это предрассудком, но для сохранения себя это вовсе не было предрассудком. Нужно много раз подумать, прежде чем решиться брать жену из чужого класса (стр. 225).
Очень интересно, как же выглядело пробуждение этой публики с точки зрения автора. Книга написана так, что это не так просто определить; эссе не направлено на достижение ясности. Но нас это не особенно и пугает, поскольку эти заметки не являются ни анализом взглядов автора, ни спором. Учитывая то, о чем идет речь в тексте, следующим за обсуждением «великого разочарования» большевиков, можно предположить, что пробуждением автор считает те изменения в жизни большевистской партии и всей страны, которые были вызваны курсом на построение социализма в одной стране.
Сольц - самый правый (от нас) в ряду сидящих. Заметим, что он не женат. Видимо, подходящей графини не нашел, а может, еще какая-то проблема была.
Очистительный катаклизм не принес чаемого царства свободы ни в мировом масштабе, ни даже в России. Оставалось настроится на длительные труды как за обращение «несознательных» в свою веру, так и за поддержание этой веры внутри секты. Поскольку этим трудам мешали разнообразные и многочисленные враги, то следовало настроиться и на длительную борьбу с ними. При этом не следовало забывать, что взятый курс на строительство социализма в одной стране не отменял задачу распространения революции по земному шару. Поэтому перевоспитание отечественного обывателя в сознательного борца следовало сочетать с революционной агитацией среди китайских кули и египетских феллахов, а борьбу с троцкистами требовалось вести не только в Казани, но и в Барселоне.
Говоря об исторических аспектах этого времени, стоит отметить сворачивание НЭПа и т.н. наступление социализма по всему фронту, включающее культурную революцию, индустриализацию, коллективизацию и сопутствующую им борьбу с врагами новой жизни. Но во всех этих аспектах нам интересен человек, и раз уж речь пошла о книге «Дом правительства», то нам интересны его жильцы.
Само строительство Дома правительства тоже можно отнести к наступлению социализма по всему фронту. Несмотря на весь воображаемый и реальный романтизм того времени…
Вот вы мне не верите про романтизм. Я бы и сам себе не верил, если бы не выдержки из писем и статей, написанных персонажами, состоящими у нас в разработке. Это, например, написано взрослой женщиной после знакомства с немецким коммунистом в санатории. Немецкий коммунист уехал, а она скучала после этого. Не знаю детально характера их знакомства, но текст получился примечательный.
И в то же время чувствовалась гордость: в руках у меня была чудесная «синяя птица», которая летит в море, чтобы принести счастье человечеству. Захотелось работать в Коминтерне - в чудодейственном волшебном саду коммунизма, откуда вылетают по всем уголкам «синие птицы», разносящие по миру весть о счастье коммунизма. Хочется этих птиц приласкать, пригреть, вдохнуть в них крепость полета. Ох чарующе красиво море!.. Море, «волшебный сад», в котором великий кудесник Ленин и чудные «синие птицы». Их много и их становится все больше и больше. И я люблю от всей души, необъятно люблю этих «синих птиц», которые перевернут мир (стр. 222)
А это ее муж, большевик со стажем и ответственный работник. У него есть небольшой пунктик, который он реализует в семье и по мере возможности на рабочем месте (он отвечает за физическую культуру в Стране Советов).
…необходимо устранить «искусственные преграды между нами, т. е. нашим телом, и источником жизни - солнцем…Товарищи, мы можем и мы должны сбросить с себя весь балласт, которым закрываем тело от солнца: пиджаки, куртки, жилетки, рубашки, брюки, женские моды, носки и сапоги. Разве не носят их в девяти случаях из десяти не потому, что они нужны, а для того, чтобы пошикарничать перед другими или дразнить друг друга. Конечно, в нашем климате мы должны некоторое время в году защищаться от холода и непогоды. Но я говорю о смычке с солнцем. Когда солнце расположено установить смычку с нами, тогда мы не должны зевать. Мы должны улучить каждую удобную для этого минуту! (стр. 222-223)
Вот как раз это семейство. Показываю просто потому, что фото качественное. В центре как раз борец за новый советский нудизм.
Вот это письмо написал один очень видный большевик самому главному Вождю. Цель не указана, полагаю, что это просьба или благословить на брак, или выделить жилплощадь. Но это не имеет большого значения; обстоятельства - ничто, стиль - все.
Я в своей жизни вообще знал близко только четырех женщин. Н. М. была больна. Я фактически с ней разошелся еще в 20 году. Когда я сошелся с Эсфирью, она (Н. М.) чуть не сошла с ума. Ильич ее отправил за границу. Я временно разошелся с Э., чтобы дать оправиться Н. М., потом, боясь за нее, скрывал свои отношения с Э. Потом родилась дочь. Начались мучения неслыханные. Я иногда неделями не спал. Э-рь я мучил объективно ложностью ее положения. Зимой 1929 года она (б. м., и в связи с моим политическим положением тогда) разошлась со мной. Я был в ужасном состоянии, ибо я ее любил. Она завела себе другую семью. Я потом сошелся (необычайно быстро и сразу) с А. В. Травиной, знал, что она была близка и к кругам ГПУ. Меня это ни капли не смущало, ибо не было предмета для смущения. Мы очень хорошо жили, но вскоре воспроизвелось - на расширенной основе - старое. Н. травилась тогда, а с Сашей стали делаться нервные параличи. Я метался как очумелый между двумя больными, думал одно время отказаться совсем от всякой личной жизни. С Сашей я жил совершенно открыто, всюду бывал, ездил в отпуска, она всюду считалась моей женой. Но всё развивавшиеся мучения и здесь сожрали душу, и наступил разрыв. Все это было мне тяжело и потому, что все женщины эти - были хорошими, умными и были привязаны ко мне до чудовищности… А меня давно любила Нюся Ларина (ты напрасно считал, что у меня «10 жен» - я никогда одновременно не жил). И раз было так: произошла ночью мучительная сцена у Саши. Ночевать «домой» я не пошел от нее. Я пошел к Лариным и остался там - с этого началось. Не стану описывать всех перипетий. Но в результате я прочно сошелся с Анютой, Н. М. разгородилась со мной и успокоилась. Для меня впервые началась новая жизнь с этой стороны (стр. 233).
Кстати, этот же самый человек в статье для общественного употребления пишет вот такое.
Пережив ужасную гражданскую войну, голод и мор, становится на ноги великая Красная страна, и труба победы зовет призывным зовом рабочий класс всего мира, колониальных рабов и кули на смертный бой с капиталом. Впереди несметной армии идет мужественная фаланга бойцов, в рубцах и шрамах, под славными знаменами, пробитыми пулями и разодранными штыком. Она идет впереди всех, она всех зовет, она всеми руководит.
Ибо это - железная когорта пролетарской революции - РКП (стр. 269)
Легионер, а то и целый центурион «железной когорты» пишет объяснительную про неслыханные мучения, испытываемые им от многочисленных женщин, которых он любил. Если это не романтизм, то я не знаю, что такое романтизм.
Так вот - несмотря на весь воображаемый и действительный романтизм того времени строительство Дома очень напоминало последующие события такого рода при развитом социализме, в лихие 90-е и в наши капиталистические дни по обе стороны Атлантического океана. Строить его начали в 1928 году, заканчивали в 1931-33 году (различные части этого очень большого сооружения были закончены в разные сроки, но первые жильцы начали въезжать в 1931 году). Окончательная смета при этом превысила проектную более, чем в 10 (десять) раз (стр. 296, 304).
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Основной причиной великого разочарования большевиков была не смерть главного пророка, но отсутствие видимой победы, о чем я упомянул в предыдущей серии. Шел седьмой год после захвата всей полноты власти в стране. Все, что пыталось сопротивляться было решительно подавлено. Контроль над обывателем превосходил самые жестокие меры «старого режима». Но солнце нового мира все не поднималось. Вместо него наступил «угар НЭПа». Партия позволила обывателю снова покупать мясо у мясника, если у обывателя, конечно, оставались на это средства после очистительного катаклизма. Учитывая ту ненависть к мясникам и их покупателям, которую испытывали большевики (см. вторую часть этих заметок), НЭП не мог не казаться им поражением.
Арон Сольц, который по причинам не вполне мне понятным считался «совестью партии», говорил в 1925 году:
Мы переживаем такую эпоху, когда нервы у очень большого количества людей столько испытали, пережили, что у них нет сил дальше делать то, чего требует от них партия. Имеются молодые партийцы, которые уже пережили гражданскую войну, которые были на всех фронтах, которые работали в наших карательных органах ГПУ и т. д. и совершенно издергали себя, ибо от них требовалась колоссальная выдержка; наиболее невыдержанному казалось, что вот последнее усилие, и он входит в коммунистический рай, и когда он видит, что дело более серьезно и требует более длительной работы, у него начинается некоторое разочарование (стр. 211).
Но это было еще не все. Оказалось, что сами проповедники разрушения старого, неправедного мира и пришествия нового, настоящего дня счастья и гармонии, не совлекли с себя «ветхого человека» в большевистском понимании и запросто искушаются недостойными желаниями, которых у них, членов братства, приближающих зарю новой жизни даже ценой своей смерти просто не могло быть. Но, увы, среди тех, кто романтично вступал в «стан погибающих» началось «буржуазное разложение» как только появилась такая возможность.
Одним из будущих жильцов Дома Правительства был один из советских «евангелистов» Серафимович. И его искушали недостойные желания, но он нашел способ аскетически побороть их. Этим опытом он делился в письме знакомой из санатория имени Троцкого в Кисловодске: «Санаторий прекрасно обставлен, я даже боюсь, как бы не сделаться буржуём (что-о? вы говорите, я и так есмь оный?!). Чтоб противодействовать этому врастанию в буржуазность, я плюю во все углы, на пол, сморкаюсь, валяюсь на постели в башмаках и с нечесаной головой - кажется, помогает» (стр. 211).
Любопытной частью книги является описание установления новых правил отношений между полами в среде победивших милленаристов. Но мы не будем уделять этому никакого внимания, потому что нас прежде всего интересует вопрос о том как же выглядело пробуждение, следующее за великим разочарованием, как стадия обещанная нам автором. А как могут обстоять дела с личной и семейной жизнью и так ясно, когда «совесть партии» Сольц дает нам такие разъяснения:
Основой нашей этики являются интересы преследуемой нами цели. Правильным, этичным, добром является то, что помогает осуществлению нашей цели, что помогает сокрушить наших классовых врагов, научиться хозяйствовать на социалистических началах; неправильно, неэтично, недопустимо то, что вредит этому. С этой точки зрения надо подходить ко всякому поступку члена партии, когда мы хотим разрешить вопрос, этично ли он поступает или нет (стр. 213).
Позвольте представить - это товарищ Совесть Партии. Поскольку Партия являлась умом, честью и совестью эпохи, то тов. Сольц был совестью совести. Не понимая, как можно бестрепетно жить и трудиться на посту замгенпрокурора, неся на плечах такое бремя. Но фотография плохая. Никудышная фотография.
Забавно, что тот же самый Сольц использовал для аргументации и понятие дурного вкуса. Он находил его в неравных браках с классовыми врагами. Не могу не процитировать вот это дивное нравоучение Совести партии.
Этот дурной вкус в том заключается, что вот это должно быть воспринято так, как раньше в прежнем обществе представляли себе женитьбу графа на горничной. Общество было страшно скандализировано: как это так, он забыл наши традиции, ведь это некрасиво, ведь этого нужно стыдиться! Такое тогда было отношение. Мы являемся господствующим классом, и у нас должно быть такое же отношение. [Ох уж эти мне местоимения. «Мы» это кто?] Сближение с членом враждебного нам лагеря, когда мы являемся господствующим классом, - это должно встречать такое общественное осуждение... Конечно, всякое чувство индивидуально, в личную жизнь не всегда можно вмешиваться, но осуждать мы это можем точно так же, как осуждало это прежнее общество, когда член этого общества отказывался подчиняться его требованиям. Мы называем это предрассудком, но для сохранения себя это вовсе не было предрассудком. Нужно много раз подумать, прежде чем решиться брать жену из чужого класса (стр. 225).
Очень интересно, как же выглядело пробуждение этой публики с точки зрения автора. Книга написана так, что это не так просто определить; эссе не направлено на достижение ясности. Но нас это не особенно и пугает, поскольку эти заметки не являются ни анализом взглядов автора, ни спором. Учитывая то, о чем идет речь в тексте, следующим за обсуждением «великого разочарования» большевиков, можно предположить, что пробуждением автор считает те изменения в жизни большевистской партии и всей страны, которые были вызваны курсом на построение социализма в одной стране.
Сольц - самый правый (от нас) в ряду сидящих. Заметим, что он не женат. Видимо, подходящей графини не нашел, а может, еще какая-то проблема была.
Очистительный катаклизм не принес чаемого царства свободы ни в мировом масштабе, ни даже в России. Оставалось настроится на длительные труды как за обращение «несознательных» в свою веру, так и за поддержание этой веры внутри секты. Поскольку этим трудам мешали разнообразные и многочисленные враги, то следовало настроиться и на длительную борьбу с ними. При этом не следовало забывать, что взятый курс на строительство социализма в одной стране не отменял задачу распространения революции по земному шару. Поэтому перевоспитание отечественного обывателя в сознательного борца следовало сочетать с революционной агитацией среди китайских кули и египетских феллахов, а борьбу с троцкистами требовалось вести не только в Казани, но и в Барселоне.
Говоря об исторических аспектах этого времени, стоит отметить сворачивание НЭПа и т.н. наступление социализма по всему фронту, включающее культурную революцию, индустриализацию, коллективизацию и сопутствующую им борьбу с врагами новой жизни. Но во всех этих аспектах нам интересен человек, и раз уж речь пошла о книге «Дом правительства», то нам интересны его жильцы.
Само строительство Дома правительства тоже можно отнести к наступлению социализма по всему фронту. Несмотря на весь воображаемый и реальный романтизм того времени…
Вот вы мне не верите про романтизм. Я бы и сам себе не верил, если бы не выдержки из писем и статей, написанных персонажами, состоящими у нас в разработке. Это, например, написано взрослой женщиной после знакомства с немецким коммунистом в санатории. Немецкий коммунист уехал, а она скучала после этого. Не знаю детально характера их знакомства, но текст получился примечательный.
И в то же время чувствовалась гордость: в руках у меня была чудесная «синяя птица», которая летит в море, чтобы принести счастье человечеству. Захотелось работать в Коминтерне - в чудодейственном волшебном саду коммунизма, откуда вылетают по всем уголкам «синие птицы», разносящие по миру весть о счастье коммунизма. Хочется этих птиц приласкать, пригреть, вдохнуть в них крепость полета. Ох чарующе красиво море!.. Море, «волшебный сад», в котором великий кудесник Ленин и чудные «синие птицы». Их много и их становится все больше и больше. И я люблю от всей души, необъятно люблю этих «синих птиц», которые перевернут мир (стр. 222)
А это ее муж, большевик со стажем и ответственный работник. У него есть небольшой пунктик, который он реализует в семье и по мере возможности на рабочем месте (он отвечает за физическую культуру в Стране Советов).
…необходимо устранить «искусственные преграды между нами, т. е. нашим телом, и источником жизни - солнцем…Товарищи, мы можем и мы должны сбросить с себя весь балласт, которым закрываем тело от солнца: пиджаки, куртки, жилетки, рубашки, брюки, женские моды, носки и сапоги. Разве не носят их в девяти случаях из десяти не потому, что они нужны, а для того, чтобы пошикарничать перед другими или дразнить друг друга. Конечно, в нашем климате мы должны некоторое время в году защищаться от холода и непогоды. Но я говорю о смычке с солнцем. Когда солнце расположено установить смычку с нами, тогда мы не должны зевать. Мы должны улучить каждую удобную для этого минуту! (стр. 222-223)
Вот как раз это семейство. Показываю просто потому, что фото качественное. В центре как раз борец за новый советский нудизм.
Вот это письмо написал один очень видный большевик самому главному Вождю. Цель не указана, полагаю, что это просьба или благословить на брак, или выделить жилплощадь. Но это не имеет большого значения; обстоятельства - ничто, стиль - все.
Я в своей жизни вообще знал близко только четырех женщин. Н. М. была больна. Я фактически с ней разошелся еще в 20 году. Когда я сошелся с Эсфирью, она (Н. М.) чуть не сошла с ума. Ильич ее отправил за границу. Я временно разошелся с Э., чтобы дать оправиться Н. М., потом, боясь за нее, скрывал свои отношения с Э. Потом родилась дочь. Начались мучения неслыханные. Я иногда неделями не спал. Э-рь я мучил объективно ложностью ее положения. Зимой 1929 года она (б. м., и в связи с моим политическим положением тогда) разошлась со мной. Я был в ужасном состоянии, ибо я ее любил. Она завела себе другую семью. Я потом сошелся (необычайно быстро и сразу) с А. В. Травиной, знал, что она была близка и к кругам ГПУ. Меня это ни капли не смущало, ибо не было предмета для смущения. Мы очень хорошо жили, но вскоре воспроизвелось - на расширенной основе - старое. Н. травилась тогда, а с Сашей стали делаться нервные параличи. Я метался как очумелый между двумя больными, думал одно время отказаться совсем от всякой личной жизни. С Сашей я жил совершенно открыто, всюду бывал, ездил в отпуска, она всюду считалась моей женой. Но всё развивавшиеся мучения и здесь сожрали душу, и наступил разрыв. Все это было мне тяжело и потому, что все женщины эти - были хорошими, умными и были привязаны ко мне до чудовищности… А меня давно любила Нюся Ларина (ты напрасно считал, что у меня «10 жен» - я никогда одновременно не жил). И раз было так: произошла ночью мучительная сцена у Саши. Ночевать «домой» я не пошел от нее. Я пошел к Лариным и остался там - с этого началось. Не стану описывать всех перипетий. Но в результате я прочно сошелся с Анютой, Н. М. разгородилась со мной и успокоилась. Для меня впервые началась новая жизнь с этой стороны (стр. 233).
Кстати, этот же самый человек в статье для общественного употребления пишет вот такое.
Пережив ужасную гражданскую войну, голод и мор, становится на ноги великая Красная страна, и труба победы зовет призывным зовом рабочий класс всего мира, колониальных рабов и кули на смертный бой с капиталом. Впереди несметной армии идет мужественная фаланга бойцов, в рубцах и шрамах, под славными знаменами, пробитыми пулями и разодранными штыком. Она идет впереди всех, она всех зовет, она всеми руководит.
Ибо это - железная когорта пролетарской революции - РКП (стр. 269)
Легионер, а то и целый центурион «железной когорты» пишет объяснительную про неслыханные мучения, испытываемые им от многочисленных женщин, которых он любил. Если это не романтизм, то я не знаю, что такое романтизм.
Так вот - несмотря на весь воображаемый и действительный романтизм того времени строительство Дома очень напоминало последующие события такого рода при развитом социализме, в лихие 90-е и в наши капиталистические дни по обе стороны Атлантического океана. Строить его начали в 1928 году, заканчивали в 1931-33 году (различные части этого очень большого сооружения были закончены в разные сроки, но первые жильцы начали въезжать в 1931 году). Окончательная смета при этом превысила проектную более, чем в 10 (десять) раз (стр. 296, 304).
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ