Суров закон слова, данного однажды
На днях я, наконец, окончил писать труд, который был заказан мне одним известным европейским политическим деятелем. Работа получила название «La Gorge: l’Art Romantique et la Vie Quotidienne»[1]. Не имею права публиковать выдержки из этой работы, но и не для того я взялся сегодня за перо. Я хочу лишь поделиться своими воспоминаниями, которые возникли у меня в процессе написания вышеупомянутой монографии… Ассоциации, знаете ли…
Сначала нас было двадцать два человека. Нас отбирали по всей Восточной Европе и странам СНГ. На момент поступления в группу кто-то уже писал дипломные проекты в своих университетах, кто-то еще учился на младших курсах, а кто-то оканчивал школу и собирался поступать в высшее учебное заведение.
Это был секретный проект. Мы учились девять лет в разных точках мира. Летом у нас проводились сборы в лесах, напоминающие школы Древней Греции; зимой мы уходили в горы и жили в палатках среди снегов по два-три месяца. Человек - существо многостороннее, распыляющееся на разные ипостаси, и потому, чего греха таить, всякие чувства нам старались заменить логикой и знаниями. По 14-16 часов в сутки нам преподавали науки. Одни специализировались на физике, другие - на биологии, третьи - на истории, четвертые - на социологии. Я, мой друг Андрей и еще один парнишка, Азамат, из Узбекистана, активно изучали органическую химию, а именно, высокомолекулярные соединения. Азамат был самый молодой из всей нашей секретной группы - его завербовали в 14 лет (!), когда он учился в средних классах школы в Ташкенте. После окончания проекта он работал на оборонную промышленность Узбекистана, недавно вышел на пенсию, преподает в ташкентском университете. Что касается меня, то я поал в секретную группу после окончания филологического факультета университета города Брно, что в Чехии. Андрей, с которым я общался более всего за период обучения в группе, был родом из Хабаровска. Он поступил в проект после окончания физического факультета университета в Улан-Удэ.
Наконец, девять лет прошли. Это были очень трудные годы, когда мы не смели и думать о семье, о любви, о друзьях. Зато мы стали элитой мировой науки, и у нас была определенная миссия. Первая командировка нашей химической подгруппы - в Рейкьявик, на II всемирную конференцию по вопросам сверхпрочных конструкций из высокомолекулярных и полуорганических соединений. Туда были направлены Андрей и я. Мы ехали радостные, довольные. Свобода! Нам так ее не хватало эти долгие девять лет!
Это был ноябрь. Мы прибыли в Рейкьявик уже поздно вечером, стоял туман, было как-то пронизывающе холодно. Мы заселились в отель, каждый из нас занял отдельный номер. Наутро я уже стоял в холле. Такси ожидало нас у входа. Нам уже следовало торопиться в университет Рейкъявика. Но Андрея всё не было. Я ждал пять минут, десять. Пришлось подняться наверх. Я постучал. Никто не ответил. Я постучал еще раз. Молчание. Почувствовав недоброе, я дернул ручку. Никого не было. Андрей пропал! А в холле мне сказали, что мой спутник вчера поздно вечером вышел из отеля и не возвращался. Мобильных телефонов в то время не было, так что я оставался в неведении относительно судьбы товарища.
Я поехал на конференцию один. Выступал и за себя и за друга. Благо, проект готовили мы вместе, и я знал слова Андрея наизусть, не хуже чем свои. Прибыл в отель я поздно вечером - жаркие дискуссии вызвала речь профессора Ульбрехтссона из университета Мальмё, Швеция, по поводу высокопрочных универсальных штифтов - и я был вынужден оставаться в зале заседаний до десяти вечера по местному времени… В холле гостиницы мне сообщили, что господин, который приехал со мной вчера вечером, сегодня днем вернулся в отель, собрал вещи, расплатился и уехал. Мне передали письмо от Андрея.
«Дорогой Сашка! Ты прости меня, что я так сбежал. А я, действительно, сбежал. Не знаю, что будет дальше, но я устал от этой науки. Я хочу жить по-человечески. Девять лет я не трогал женских gudjohnsen, а ведь я еще молод. А gudjohnsen у нее что надо. Ее зовут Эльза. Она цветочница, дочь рыбака Гуннара. Я познакомился с нею вчера вечером, когда ходил прогуляться перед сном. Она глупая, но это неважно. Пока.»
Gudjohnsen, gudjohnsen - что это такое?... Я вспомнил: «guðjohnsen» - это сиськи. По-исландски это означает «сиськи». Так наука потеряла, возможно, потенциально величайшего ученого. Кем он стал? Рыбаком, владельцем цветочной лавки, ученым? Не знаю.
Андрей, если ты слышишь, отзовись.
[1] В переводе с французского означает дословно: «Грудь: романтическое искусство и повседневная жизнь» (прим. авт.)