Вопросы философии и психологии. Год XIV. Книга I (66). Январь-февраль 1903 г.
Философия Ницше. I-V. Кн. Евгения Трубецкого
...Ницше как художник чувствует в красоте мироздания какую-то тайну, которая превышает все человеческое, изобличая в пошлости всякое наше слово, и он неудовлетворен своими философскими произведениями. Всякая высказанная мысль, всякое написанное слово тотчас утрачивает для него свою прелесть, становится безжизненным и вялым, отзывается ходячей истиной и общим местом. Любопытнее всего, как он объясняет это явление. Наше человеческое слово, говорит он, как и кисть живописца, может схватывать и изображать только то, что поддается нашему изображению. Мы вечно пишем только то, что уже начинает увядать и утрачивать свой аромат; в наши руки попадаются только птицы, уже утомившиеся от полета, те, которых можно ловить руками, нашими руками. Мы можем увековечивать только то, что уже не может долго жить, все то, что уже стало дряблым и усталым. Над творчеством Ницше тяготеет то настроение, которое сам он называет «меланхолией всего законченного: закончив постройку, мы неожиданно замечаем, что научились при этом чему-то такому, что мы непременно должны были знать еще раньше, чем приступить к постройке. Это вечное и нестерпимое „Слишком поздно“»
...Ницше как художник чувствует в красоте мироздания какую-то тайну, которая превышает все человеческое, изобличая в пошлости всякое наше слово, и он неудовлетворен своими философскими произведениями. Всякая высказанная мысль, всякое написанное слово тотчас утрачивает для него свою прелесть, становится безжизненным и вялым, отзывается ходячей истиной и общим местом. Любопытнее всего, как он объясняет это явление. Наше человеческое слово, говорит он, как и кисть живописца, может схватывать и изображать только то, что поддается нашему изображению. Мы вечно пишем только то, что уже начинает увядать и утрачивать свой аромат; в наши руки попадаются только птицы, уже утомившиеся от полета, те, которых можно ловить руками, нашими руками. Мы можем увековечивать только то, что уже не может долго жить, все то, что уже стало дряблым и усталым. Над творчеством Ницше тяготеет то настроение, которое сам он называет «меланхолией всего законченного: закончив постройку, мы неожиданно замечаем, что научились при этом чему-то такому, что мы непременно должны были знать еще раньше, чем приступить к постройке. Это вечное и нестерпимое „Слишком поздно“»