Вопросы философии и психологии. Год XIV. Книга IV (64). Сентябрь-октябрь 1902 г.
Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма - Лосский Николай Онуфриевич (1870-1965)
III. Сознание и знание
...Поэтому волюнтаризм не может согласоваться с интеллектуализмом, принимающим всякое состояние сознания за познавательное состояние: для волюнтаризма понятие сознания шире понятия знания. Мало того, волюнтаристы обыкновенно также широко пользуются понятием бессознательной психической жизни.
1. Неопознанные состояния сознания.
Состояния сознания, наблюдаемые нами в своей душевной жизни, т.-е. познаваемые путем непосредственного самонаблюдения, не составляют непрерывной цепи причин и действий: многие новые члены возникают так, что не могут быть объяснены непосредственно известными нам предыдущими душевными состояниями.
Ряд наблюдаемых явлений оказывается прерывистыми, в них есть пробелы. Опираясь на закон причинности, мы должны допустить, что эти пробелы заполняются явлениями неизвестными нам непосредственно, ни в каком смысле не относящимся к области наших познавательных состояний, т. е. не заключающими в себе интеллектуальных элементов «моей» душевной деятельности.
...Первоначальные настоятельные потребности нашей жизни требуют умения быстро опознавать данные сознания, относящиеся к внешнему физическому миру, цвета, звуки, формы и т. п. Гораздо менее важно для практических повседневных целей опознание психических состояний, как таковых. Соответственно этому и знание о них гораздо менее распространено. Очень многие люди, можно сказать, не знают о том, что у них есть душевные состояния, и склонны к материализму именно потому, что знают только физический мир. Мало того, всякое явление в сознании развивается, как сплошной непрерывный процесс (стадии развития восприятия, воспоминания, умозаключения и т. п.); для повседневных целей важны главным образом заключительные стадии этих процессов (отчетливое восприятие, результат припоминания, вывод и т. п.) и можно сказать, что только эти заключительные стадии и опознаются нами. Самое же развитие этих процессов обознается только специалистами-психологами, да и то далеко не всеми. Можно сказать, что и среди психологов только гениальные наблюдатели способны бывают впервые опознать некоторые душевные явления и указать на них, после чего, конечно, уже не трудно и другим специалистам совершить этот акт опознания. Здесь достаточно указать, например, на отмеченные Джемсом «обертоны», смутные психические состояния, предшествующие всякой фразе, заготовляемой нами в ответ на поставленный вопрос, всякой мысли, умозаключению и т. д. Такую же трудную работу опознания нужно будет провести в отношении наиболее абстрактных понятий, относительно которых психологи, обыкновенно, придерживаются номиналистического учения, именно утверждают, что им не соответствует специфическое психическое состояние, что, мысля этими понятиями, мы имеем в сознании лишь обозначающие их слова, которые управляют дальнейшим течением идей по ассоциации. Между тем несомненно, что слово, имеющее для нас значение, хотя бы оно обозначало самое абстрактное понятие, и слово, лишенное значения, воспринимается нами совершенно различно, и это различие приходится объяснять добавочными, в первом случае, психическими состояниями, которые чрезвычайно трудно опознать. Если принять в расчет, как много есть таких состояний, сопровождающих чувственный образ слова, или как много есть состояний вроде обертонов Джемса, то придется согласиться, что наше сознание есть в каждый данный момент целый океан состояний, в котором нам известны только небольшие островки, и работа опознания извлечет из недр этого океана такие чудеса, какие и не снятся мудрецам, несмотря на то, что эти чудеса разыгрываются постоянно в самом нашем я и создаются самим этим я, однако создаются в процессе жизни сознания, не освещенного знанием.
Итак, на вопрос, поставленный вначале: «Какие существуют явления, кроме состояний сознания, заключающих в себе познавательные элементы?» мы можем ответить: неопознанные состояния сознания.
III. Сознание и знание
...Поэтому волюнтаризм не может согласоваться с интеллектуализмом, принимающим всякое состояние сознания за познавательное состояние: для волюнтаризма понятие сознания шире понятия знания. Мало того, волюнтаристы обыкновенно также широко пользуются понятием бессознательной психической жизни.
1. Неопознанные состояния сознания.
Состояния сознания, наблюдаемые нами в своей душевной жизни, т.-е. познаваемые путем непосредственного самонаблюдения, не составляют непрерывной цепи причин и действий: многие новые члены возникают так, что не могут быть объяснены непосредственно известными нам предыдущими душевными состояниями.
Ряд наблюдаемых явлений оказывается прерывистыми, в них есть пробелы. Опираясь на закон причинности, мы должны допустить, что эти пробелы заполняются явлениями неизвестными нам непосредственно, ни в каком смысле не относящимся к области наших познавательных состояний, т. е. не заключающими в себе интеллектуальных элементов «моей» душевной деятельности.
...Первоначальные настоятельные потребности нашей жизни требуют умения быстро опознавать данные сознания, относящиеся к внешнему физическому миру, цвета, звуки, формы и т. п. Гораздо менее важно для практических повседневных целей опознание психических состояний, как таковых. Соответственно этому и знание о них гораздо менее распространено. Очень многие люди, можно сказать, не знают о том, что у них есть душевные состояния, и склонны к материализму именно потому, что знают только физический мир. Мало того, всякое явление в сознании развивается, как сплошной непрерывный процесс (стадии развития восприятия, воспоминания, умозаключения и т. п.); для повседневных целей важны главным образом заключительные стадии этих процессов (отчетливое восприятие, результат припоминания, вывод и т. п.) и можно сказать, что только эти заключительные стадии и опознаются нами. Самое же развитие этих процессов обознается только специалистами-психологами, да и то далеко не всеми. Можно сказать, что и среди психологов только гениальные наблюдатели способны бывают впервые опознать некоторые душевные явления и указать на них, после чего, конечно, уже не трудно и другим специалистам совершить этот акт опознания. Здесь достаточно указать, например, на отмеченные Джемсом «обертоны», смутные психические состояния, предшествующие всякой фразе, заготовляемой нами в ответ на поставленный вопрос, всякой мысли, умозаключению и т. д. Такую же трудную работу опознания нужно будет провести в отношении наиболее абстрактных понятий, относительно которых психологи, обыкновенно, придерживаются номиналистического учения, именно утверждают, что им не соответствует специфическое психическое состояние, что, мысля этими понятиями, мы имеем в сознании лишь обозначающие их слова, которые управляют дальнейшим течением идей по ассоциации. Между тем несомненно, что слово, имеющее для нас значение, хотя бы оно обозначало самое абстрактное понятие, и слово, лишенное значения, воспринимается нами совершенно различно, и это различие приходится объяснять добавочными, в первом случае, психическими состояниями, которые чрезвычайно трудно опознать. Если принять в расчет, как много есть таких состояний, сопровождающих чувственный образ слова, или как много есть состояний вроде обертонов Джемса, то придется согласиться, что наше сознание есть в каждый данный момент целый океан состояний, в котором нам известны только небольшие островки, и работа опознания извлечет из недр этого океана такие чудеса, какие и не снятся мудрецам, несмотря на то, что эти чудеса разыгрываются постоянно в самом нашем я и создаются самим этим я, однако создаются в процессе жизни сознания, не освещенного знанием.
Итак, на вопрос, поставленный вначале: «Какие существуют явления, кроме состояний сознания, заключающих в себе познавательные элементы?» мы можем ответить: неопознанные состояния сознания.