Кистяковский Богдан Александрович (1868-1920) Социальные науки и право М., 1916 г.
Очерки по методологии социальных наук и общей теории права.
IV. В защиту научно-философского идеализма
...Итак, этическая система не создается философской мыслью из себя самой. Как бы ни был гениален тот философ, который поставил бы себе такую задачу, он не смог бы ее выполнить. Ибо этическая система, подобно науке, творится всем человечеством в его историческом развитии. Это творчество не есть эволюционный процесс, обусловленный различными стихийными силами, например, слепыми силами физико-психической организации человека или простым развитием социальных отношений. Напротив, оно есть результат вполне сознательных этических действий людей, совершенных во имя категорического императива. Хотя из этических действий складывается этическая жизнь человека, а совокупность индивидуальных этических жизней в своей сумме как бы составляет этическую жизнь общества, этическая система не может быть создана лишь путем индивидуальных этических усилий. Эту ошибку всегда делал Л. Н. Толстой; и она чрезвычайно характерна для всех этических и религиозных анархистов. Они не видят того, что этическая система творится не только индивидуальными этическими действиями, но и путем создания культурной общественности. В качестве предпосылки этической системы необходима сложная экономическая жизнь с вполне развитой промышленной техникой, правильная социальная организация с соответственной социальной техникой, только зачатки которой мы имеем в школьном деле, санитарной охране и т.п.,и, наконец, государственно-правовые учреждения. Последние подлежат, конечно, существенным усовершенствованиям, но они не могут быть совсем упразднены в силу целого ряда их формальных достоинств и преимуществ. Однако исходный пункт и основание этической системы составляет все-таки этический принцип, наиболее правильно формулированный Кантом в его категорическом императиве.
V. Реальность объективного права
Среди других отделов философии совершенно особое место занимает философия общественности. От культурных благ, с которыми связаны остальные отрасли философии, человек легко, хотя бы по видимости, может отказываться. Можно отрицать науку и проповедовать скептицизм, солипсизм или крайний агностицизм. Чрезвычайно просто не признавать значения искусства, и притом не только отдельных видов его, но и искусства вообще. Наконец, можно не иметь никаких религиозных переживаний и быть не только атеистом, но и в подлинном смысле безрелигиозным человеком. Напротив, по отношению к общественности человек поставлен в совершенно особое положение. Здесь личное отрицание, непризнание, изолирование себя часто не имеет никакого значения. Общественность вторгается в жизнь каждого сама, помимо его воли и желания. Правда, при современном высоком культурном уровне и остальные культурные блага приобрели известную силу принудительности. Но разница несомненно существует, и общественность со своими принудительными запросами гораздо настойчивее и непосредственнее затрагивает личную жизнь каждого. Если даже признать эту разницу лишь относительной и временной, то она все-таки чрезвычайно характерна для современной культурной эпохи. Та страстность, которую современные аморалисты и анархисты вносят в свою проповедь, показывает, как чувствительно воспринимается некоторыми это свойство общественности.
Но, конечно, не идеальная сфера нравственности, а более реальная область права придает общественности этот характер. Господство общественности над личностью создается правом, главным образом, благодаря его свойству как бы извне вторгаться в жизнь человека. Этому способствует и государственная организация, направленная на осуществление правовых норм, и сила общественного мнения, отстаивающая ненарушимость основных правовых принципов, и, наконец, укоренившиеся побуждения в каждой отдельной психике, постоянно всплывающие на поверхность сознания и предъявляющие к нему властные требования. Если последние по своему существу относятся к сфере внутренних душевных переживаний, то та внезапность, настойчивость и мощь, с которыми они обыкновенно пробуждаются, производит тоже впечатление чего-то внешнего.
Несмотря, однако, на это доминирующее значение права в современной культуре, вопрос о том, что такое право, и в частности объективное право, как совокупность действующих правовых норм, чрезвычайно спорный в науке.
IV. В защиту научно-философского идеализма
...Итак, этическая система не создается философской мыслью из себя самой. Как бы ни был гениален тот философ, который поставил бы себе такую задачу, он не смог бы ее выполнить. Ибо этическая система, подобно науке, творится всем человечеством в его историческом развитии. Это творчество не есть эволюционный процесс, обусловленный различными стихийными силами, например, слепыми силами физико-психической организации человека или простым развитием социальных отношений. Напротив, оно есть результат вполне сознательных этических действий людей, совершенных во имя категорического императива. Хотя из этических действий складывается этическая жизнь человека, а совокупность индивидуальных этических жизней в своей сумме как бы составляет этическую жизнь общества, этическая система не может быть создана лишь путем индивидуальных этических усилий. Эту ошибку всегда делал Л. Н. Толстой; и она чрезвычайно характерна для всех этических и религиозных анархистов. Они не видят того, что этическая система творится не только индивидуальными этическими действиями, но и путем создания культурной общественности. В качестве предпосылки этической системы необходима сложная экономическая жизнь с вполне развитой промышленной техникой, правильная социальная организация с соответственной социальной техникой, только зачатки которой мы имеем в школьном деле, санитарной охране и т.п.,и, наконец, государственно-правовые учреждения. Последние подлежат, конечно, существенным усовершенствованиям, но они не могут быть совсем упразднены в силу целого ряда их формальных достоинств и преимуществ. Однако исходный пункт и основание этической системы составляет все-таки этический принцип, наиболее правильно формулированный Кантом в его категорическом императиве.
V. Реальность объективного права
Среди других отделов философии совершенно особое место занимает философия общественности. От культурных благ, с которыми связаны остальные отрасли философии, человек легко, хотя бы по видимости, может отказываться. Можно отрицать науку и проповедовать скептицизм, солипсизм или крайний агностицизм. Чрезвычайно просто не признавать значения искусства, и притом не только отдельных видов его, но и искусства вообще. Наконец, можно не иметь никаких религиозных переживаний и быть не только атеистом, но и в подлинном смысле безрелигиозным человеком. Напротив, по отношению к общественности человек поставлен в совершенно особое положение. Здесь личное отрицание, непризнание, изолирование себя часто не имеет никакого значения. Общественность вторгается в жизнь каждого сама, помимо его воли и желания. Правда, при современном высоком культурном уровне и остальные культурные блага приобрели известную силу принудительности. Но разница несомненно существует, и общественность со своими принудительными запросами гораздо настойчивее и непосредственнее затрагивает личную жизнь каждого. Если даже признать эту разницу лишь относительной и временной, то она все-таки чрезвычайно характерна для современной культурной эпохи. Та страстность, которую современные аморалисты и анархисты вносят в свою проповедь, показывает, как чувствительно воспринимается некоторыми это свойство общественности.
Но, конечно, не идеальная сфера нравственности, а более реальная область права придает общественности этот характер. Господство общественности над личностью создается правом, главным образом, благодаря его свойству как бы извне вторгаться в жизнь человека. Этому способствует и государственная организация, направленная на осуществление правовых норм, и сила общественного мнения, отстаивающая ненарушимость основных правовых принципов, и, наконец, укоренившиеся побуждения в каждой отдельной психике, постоянно всплывающие на поверхность сознания и предъявляющие к нему властные требования. Если последние по своему существу относятся к сфере внутренних душевных переживаний, то та внезапность, настойчивость и мощь, с которыми они обыкновенно пробуждаются, производит тоже впечатление чего-то внешнего.
Несмотря, однако, на это доминирующее значение права в современной культуре, вопрос о том, что такое право, и в частности объективное право, как совокупность действующих правовых норм, чрезвычайно спорный в науке.