Василий Осипович Ключевский (1841-1911) Сочинения: В 9-ти т. Т. VI. М.: Мысль, 1989.
Специальные курсы.
История сословий в России
Лекция X. классификация чинов в Московском государстве
...Чинов городовых было три: дворяне выборные или выбор, дети боярские дворовые и дети боярские городовые собственно. Об этих чинах в списках провинциального дворянства обыкновенно писалось, что одни из них служат «из выбору», другие по дворовому списку, а третьи служат городовую, или осадную, службу. Чтобы понять различие повинностей, падавших на эти городовые чины, надобно знать устройство главной рати в Московском государстве. Масса этой рати состояла из дворянства, рассеянного по уездам. Но по имущественному состоянию это дворянство делилось на слои, каждый из которых нес ратную повинность не в одинаковой мере: одни провинциальные дворяне ходили в дальние походы, т. е. к границам, отдаленным от тех уездов, в которых они владели землей; другие могли ходить только в близкие походы для обороны границ, вблизи которых имели земли. Наконец, третьи не могли совсем ходить в походы, потому что не имели лошадей и надлежащего походного вооружения; они обыкновенно составляли пешие гарнизоны своих уездных городов. Эти различные роды службы и обозначались на московском служилом языке словами: «служба государева дальняя, служба ближняя и служба городовая, или осадная». Дворяне выборные и дети боярские дворовые несли дальнюю службу; кроме того, выборные дворяне по известной очереди посылались для отправления разных обязанностей при дворе и в столице.
Лекция XI. Продолжение предыдущего
Люди вольные
Вольные, или гуляющие, люди составляли класс, чрезвычайно пестрый по своему экономическому составу. Одни из них жили за чужим тяглом; то были люди, не имевшие своих хозяйств и вступавшие в товарищества с тяглыми людьми. Они обыкновенно помогали последним в их работах, но не принимали на себя податного тягла. То были или сторонние, чужие для хозяев, лица, или их родственники - отцы, потерявшие способность к работе, дети, еще не севшие на отдельные участки и т. п. Те и другие - и чужие люди, и родственники - носили название захребетников, соседей или подсоседников. Другие вольные люди не имели определенных занятий и постоянного местожительства, промышляли подвижными перехожими занятиями, «кормились походя», по старинному выражению. Наконец, третьи совсем не работали, а жили Христовым именем, просили милостыню. Вольные люди жили в городах и селах, но не приписывались ни к городским, ни к сельским обществам.
Холопство жилое
Оно развилось из кабального с тех пор, как последнее перестало возникать из займа, соединенного с обязательной работой. Холопство жилое отличалось от кабального разнообразием источников и условий неволи. Оно возникало из займа, соединенного с обязательной работой за рост, из найма, соединенного с условной платой по окончании работы, и, наконец, из прокорма, т. е. из обязательства со стороны хозяина одевать и кормить работника. Холопство жилое было не только временным, но и срочным. Смотря по соглашению, оно продолжалось определенное в крепости число лет («урочные лета») или до смерти господина, или до смерти его детей; обыкновенно это значило-до смерти холопа. Оно отличалось от кабального еще тем, что неволя возникала не только из свободного договора лица, отдавшегося в неволю, с господином, но также и из договора родителей и старших родственников невольника или мужа невольницы. В такую неволю отдавали родители своих детей, дяди - племянников, старшие братья - младших, мужья - своих жен. Выражение Минина: «заложим своих жен!» не было ораторской фразой, а самой деловой юридической формулой, выражавшей простые, ежедневные сделки. Акт, которым укреплялось это холопство, носил название жилой или житейской записи.
Лекция XII. Перемена в значении верховной власти.
Сосредоточение рассеянной по уделам власти в лице московского государя изменило его положение в государстве с двух сторон, но в одном направлении: 1) пространство и содержание его власти перестали зависеть от такого случайного условия, как воля отдельных лиц. Они определялись государственным требованием, политической необходимостью. Когда Северо-Восточная Русь соединилась под властью московского государя, последний очутился властителем всей Великороссии, т. е. целой великорусской народности. Мало того, он укрепил за собою титул «государя всея Руси», в котором громко звучало притязание и на другие части Русской земли, еще не находившиеся в его обладании. Таким образом, московский князь становился в положение творца национального единства и блюстителя национальных интересов. Русское население, обитавшее в пределах Московского государства, подчинялось ему не в силу договора с ним, а в силу своей принадлежности к русскому народу и общности народных интересов. Владелец территории теперь стал и правителем общества. Пространство и характер его власти, как и состав управляемого им общества, теперь определялись уже не условиями и количеством гражданских сделок и не предсмертной волей его предшественника, а границами народности и целями народного блага. 2) Возникшая из столь повелительных условий зависимость подданных от московского государя не могла быть и прекращаема с прежней легкостью старым удельным способом - уходом, выселением. В XVI в., после того как Ярославль, Ростов, Новгород, Тверь, Псков, Рязань и княжества черниговской линии вошли в состав Московского государства, рядом с ним на всем пространстве русской равнины не оказалось другой территории, которая принадлежала бы владельцу самостоятельному и родственному по крови и по вере московскому государю. Теперь из Московского государства стало некуда уйти, не совершая незаконного побега. Выселение, которое признавалось удельными князьями как право всех свободных обывателей русских княжеств, теперь получило характер политического преступления и национально-религиозной измены. Так власть, которой свободные лица подчинялись прежде условно и временно, стала для них безусловно обязательной.
...Таким образом, власть московского государя отличалась от власти княжеского рода XII в. тем, что была единоличной, а не коллективной; от власти удельного князя тем, что была не только территориальной, но и политической; наконец, от той и другой тем, что была национальной.
...Теперь подданным стал считаться русский, т. е. частный человек одного племени и веры с московским государем.
Превращение договорных сословных обязательств в государственные обязанности.
3) Изменился источник отношений разных классов общества к государю. В материальном, хозяйственном смысле эти отношения остались прежними, но они вытекали теперь не из частного договора, а из общего закона. Служилые люди по преимуществу служили государю мечом или правительственным советом и получали от него доходные должности, кормления; но они теперь обязаны были служить, хотя бы и не получали кормлений, и если продолжали получать их, то только как средство, помогавшее им исправно служить. Прежде государь кормил их за то, что они служили; теперь он кормил их для того, чтобы они были в состоянии служить. Точно так же тяглый человек платил удельному князю тягло, если и пока пользовался в его уделе городским промысловым местом или пахотным участком; теперь он обязан был пользоваться таким местом или участком, потому что без того не мог платить тягло. Значит, виды условий и выгод, которыми обменивались государь и свободные обыватели государства, не изменились, но изменился характер обмена, связь между условиями и выгодами. Прежде эта связь была юридическая, устанавливалась обоюдным добровольным соглашением, т. е. актом гражданского права; теперь она стала политической, принудительной, устанавливалась односторонним требованием власти. Поэтому и договорные выгоды свободных лиц, бывшие прежде юридическим условием или юридическим последствием их договорных услуг князю, теперь стали лишь экономическими средствами для исправного несения государственных повинностей. Эти перемены в юридической связи условий и выгод, т. е. в источнике отношений государя к обществу, можно выразить такими словами: договорные обязательства со стороны свободных лиц превратились в государственные обязанности, а договорные выгоды со стороны князя - в казенное пособие для исправного исполнения этих обязанностей.
Общее основание сословной разверстки государственных обязанностей.
Это превращение в истории русского государственного права было коренным фактом, которым надолго определилось политическое положение русского общества. Этот факт сообщил всему строю Московского государства своеобразный характер. В других странах мы знаем государственные порядки, основанные на сочетании сословных прав с сословными обязанностями или на сосредоточении прав в одних сословиях и обязанностей в других. Политический порядок в Московском государстве основан был на разверстке между всеми классами только обязанностей, не соединенных с правами. Правда, обязанности соединены были с неодинаковыми выгодами, но эти выгоды не были сословными правами, а только экономическими пособиями для несения обязанностей. Отношение обязанностей к этим выгодам в Московском государстве было обратно тому, какое существовало в других государствах между политическими обязанностями и правами: там первые вытекали нз последних как их следствия; здесь, напротив, выгоды были политическими последствиями государственных обязанностей. Это различие отношения выражалось в том, что там сословные обязанности слагались с лица, отказавшегося от сословных прав; здесь, напротив, не позволено было слагать с себя обязанности даже под условием отказа от выгод, и часто обязанность оставалась на лице, не пользовавшемся соответствующими выгодами. Так, обязательная ратная служба в Московском государстве соединена была с поместным владением, но иному служилому человеку не давали поместья, если он и без того имел средство служить, владел достаточной вотчиной. Такой своеобразный склад государственного порядка объясняется господствующим интересом, его создавшим. Этим интересом было ограждение внешней безопасности народа, во имя которой политически раздробленные прежде части его соединились под одной властью. Великороссия объединилась под властью московского государя не вследствие завоевания, а под давлением внешних опасностей, грозивших существованию великорусского народа. Московские государи расширяли свою территорию и вооруженной борьбой; но то была борьба с местными правителями, а не с местными обществами. Поразив правителей княжеств или аристократию вольных городов, московские государи не встречали отпора со стороны местных обществ, которые большей частью добровольно и раньше своих правителей тянулись к Москве. Итак, политическое объединение Великороссии вызвано было необходимостью борьбы за национальное существование. Эта необходимость мешала установиться самому понятию о сословном праве. В первом периоде нашей истории, когда государственный порядок развился из завоевания, такое понятие установилось легко. Победители старались присвоить себе возможно больше прав, возложив на побежденных возможно больше обязанностей. В Московском государстве, все силы которого направлены были на внешнюю борьбу, усилия законодательства должны были сосредоточиться на том, какое участие принимать в этой борьбе разным классам общества, а не на том, какими правами будет пользоваться каждый класс. Предметом законодательной разработки и стала разверстка тяжестей национальной борьбы, которые налагала эта борьба, а не сословных прав, которые не вели к цели.
Лекция XIII.
Практические приемы разверстки государственных повинностей между отдельными классами общества.
...Руководясь формулированным в конце прошлого чтения правилом сословной разверстки государственных повинностей, московская политика и создала в XVI и XVII вв. новое общественное устройство, которое постепенно установилось на место удельного среди внешней борьбы. Это устройство - целая политическая система, которой нельзя отказать ни в стройности и последовательности, ни в практической пригодности. Пригодность системы доказали ее результаты: она помогла государству в продолжение двух веков с лишком, с половины XV и до второй четверти XVIII в., выдержать трехстороннюю борьбу - на западе, юге и юго-востоке, с которой по тяжести ни в какое сравнение не могут идти внешние затруднения, испытанные в те века государствами Западной Европы. Что касается стройности и последовательности системы, это, надеюсь, обнаружится из самого ее изложения. Нам необходимо внимательно рассмотреть эту систему: тогда не будет никакого труда объяснить происхождение и значение того сословного устройства, которое установилось в нашем государстве XVIII в.
История сословий в России
Лекция X. классификация чинов в Московском государстве
...Чинов городовых было три: дворяне выборные или выбор, дети боярские дворовые и дети боярские городовые собственно. Об этих чинах в списках провинциального дворянства обыкновенно писалось, что одни из них служат «из выбору», другие по дворовому списку, а третьи служат городовую, или осадную, службу. Чтобы понять различие повинностей, падавших на эти городовые чины, надобно знать устройство главной рати в Московском государстве. Масса этой рати состояла из дворянства, рассеянного по уездам. Но по имущественному состоянию это дворянство делилось на слои, каждый из которых нес ратную повинность не в одинаковой мере: одни провинциальные дворяне ходили в дальние походы, т. е. к границам, отдаленным от тех уездов, в которых они владели землей; другие могли ходить только в близкие походы для обороны границ, вблизи которых имели земли. Наконец, третьи не могли совсем ходить в походы, потому что не имели лошадей и надлежащего походного вооружения; они обыкновенно составляли пешие гарнизоны своих уездных городов. Эти различные роды службы и обозначались на московском служилом языке словами: «служба государева дальняя, служба ближняя и служба городовая, или осадная». Дворяне выборные и дети боярские дворовые несли дальнюю службу; кроме того, выборные дворяне по известной очереди посылались для отправления разных обязанностей при дворе и в столице.
Лекция XI. Продолжение предыдущего
Люди вольные
Вольные, или гуляющие, люди составляли класс, чрезвычайно пестрый по своему экономическому составу. Одни из них жили за чужим тяглом; то были люди, не имевшие своих хозяйств и вступавшие в товарищества с тяглыми людьми. Они обыкновенно помогали последним в их работах, но не принимали на себя податного тягла. То были или сторонние, чужие для хозяев, лица, или их родственники - отцы, потерявшие способность к работе, дети, еще не севшие на отдельные участки и т. п. Те и другие - и чужие люди, и родственники - носили название захребетников, соседей или подсоседников. Другие вольные люди не имели определенных занятий и постоянного местожительства, промышляли подвижными перехожими занятиями, «кормились походя», по старинному выражению. Наконец, третьи совсем не работали, а жили Христовым именем, просили милостыню. Вольные люди жили в городах и селах, но не приписывались ни к городским, ни к сельским обществам.
Холопство жилое
Оно развилось из кабального с тех пор, как последнее перестало возникать из займа, соединенного с обязательной работой. Холопство жилое отличалось от кабального разнообразием источников и условий неволи. Оно возникало из займа, соединенного с обязательной работой за рост, из найма, соединенного с условной платой по окончании работы, и, наконец, из прокорма, т. е. из обязательства со стороны хозяина одевать и кормить работника. Холопство жилое было не только временным, но и срочным. Смотря по соглашению, оно продолжалось определенное в крепости число лет («урочные лета») или до смерти господина, или до смерти его детей; обыкновенно это значило-до смерти холопа. Оно отличалось от кабального еще тем, что неволя возникала не только из свободного договора лица, отдавшегося в неволю, с господином, но также и из договора родителей и старших родственников невольника или мужа невольницы. В такую неволю отдавали родители своих детей, дяди - племянников, старшие братья - младших, мужья - своих жен. Выражение Минина: «заложим своих жен!» не было ораторской фразой, а самой деловой юридической формулой, выражавшей простые, ежедневные сделки. Акт, которым укреплялось это холопство, носил название жилой или житейской записи.
Лекция XII. Перемена в значении верховной власти.
Сосредоточение рассеянной по уделам власти в лице московского государя изменило его положение в государстве с двух сторон, но в одном направлении: 1) пространство и содержание его власти перестали зависеть от такого случайного условия, как воля отдельных лиц. Они определялись государственным требованием, политической необходимостью. Когда Северо-Восточная Русь соединилась под властью московского государя, последний очутился властителем всей Великороссии, т. е. целой великорусской народности. Мало того, он укрепил за собою титул «государя всея Руси», в котором громко звучало притязание и на другие части Русской земли, еще не находившиеся в его обладании. Таким образом, московский князь становился в положение творца национального единства и блюстителя национальных интересов. Русское население, обитавшее в пределах Московского государства, подчинялось ему не в силу договора с ним, а в силу своей принадлежности к русскому народу и общности народных интересов. Владелец территории теперь стал и правителем общества. Пространство и характер его власти, как и состав управляемого им общества, теперь определялись уже не условиями и количеством гражданских сделок и не предсмертной волей его предшественника, а границами народности и целями народного блага. 2) Возникшая из столь повелительных условий зависимость подданных от московского государя не могла быть и прекращаема с прежней легкостью старым удельным способом - уходом, выселением. В XVI в., после того как Ярославль, Ростов, Новгород, Тверь, Псков, Рязань и княжества черниговской линии вошли в состав Московского государства, рядом с ним на всем пространстве русской равнины не оказалось другой территории, которая принадлежала бы владельцу самостоятельному и родственному по крови и по вере московскому государю. Теперь из Московского государства стало некуда уйти, не совершая незаконного побега. Выселение, которое признавалось удельными князьями как право всех свободных обывателей русских княжеств, теперь получило характер политического преступления и национально-религиозной измены. Так власть, которой свободные лица подчинялись прежде условно и временно, стала для них безусловно обязательной.
...Таким образом, власть московского государя отличалась от власти княжеского рода XII в. тем, что была единоличной, а не коллективной; от власти удельного князя тем, что была не только территориальной, но и политической; наконец, от той и другой тем, что была национальной.
...Теперь подданным стал считаться русский, т. е. частный человек одного племени и веры с московским государем.
Превращение договорных сословных обязательств в государственные обязанности.
3) Изменился источник отношений разных классов общества к государю. В материальном, хозяйственном смысле эти отношения остались прежними, но они вытекали теперь не из частного договора, а из общего закона. Служилые люди по преимуществу служили государю мечом или правительственным советом и получали от него доходные должности, кормления; но они теперь обязаны были служить, хотя бы и не получали кормлений, и если продолжали получать их, то только как средство, помогавшее им исправно служить. Прежде государь кормил их за то, что они служили; теперь он кормил их для того, чтобы они были в состоянии служить. Точно так же тяглый человек платил удельному князю тягло, если и пока пользовался в его уделе городским промысловым местом или пахотным участком; теперь он обязан был пользоваться таким местом или участком, потому что без того не мог платить тягло. Значит, виды условий и выгод, которыми обменивались государь и свободные обыватели государства, не изменились, но изменился характер обмена, связь между условиями и выгодами. Прежде эта связь была юридическая, устанавливалась обоюдным добровольным соглашением, т. е. актом гражданского права; теперь она стала политической, принудительной, устанавливалась односторонним требованием власти. Поэтому и договорные выгоды свободных лиц, бывшие прежде юридическим условием или юридическим последствием их договорных услуг князю, теперь стали лишь экономическими средствами для исправного несения государственных повинностей. Эти перемены в юридической связи условий и выгод, т. е. в источнике отношений государя к обществу, можно выразить такими словами: договорные обязательства со стороны свободных лиц превратились в государственные обязанности, а договорные выгоды со стороны князя - в казенное пособие для исправного исполнения этих обязанностей.
Общее основание сословной разверстки государственных обязанностей.
Это превращение в истории русского государственного права было коренным фактом, которым надолго определилось политическое положение русского общества. Этот факт сообщил всему строю Московского государства своеобразный характер. В других странах мы знаем государственные порядки, основанные на сочетании сословных прав с сословными обязанностями или на сосредоточении прав в одних сословиях и обязанностей в других. Политический порядок в Московском государстве основан был на разверстке между всеми классами только обязанностей, не соединенных с правами. Правда, обязанности соединены были с неодинаковыми выгодами, но эти выгоды не были сословными правами, а только экономическими пособиями для несения обязанностей. Отношение обязанностей к этим выгодам в Московском государстве было обратно тому, какое существовало в других государствах между политическими обязанностями и правами: там первые вытекали нз последних как их следствия; здесь, напротив, выгоды были политическими последствиями государственных обязанностей. Это различие отношения выражалось в том, что там сословные обязанности слагались с лица, отказавшегося от сословных прав; здесь, напротив, не позволено было слагать с себя обязанности даже под условием отказа от выгод, и часто обязанность оставалась на лице, не пользовавшемся соответствующими выгодами. Так, обязательная ратная служба в Московском государстве соединена была с поместным владением, но иному служилому человеку не давали поместья, если он и без того имел средство служить, владел достаточной вотчиной. Такой своеобразный склад государственного порядка объясняется господствующим интересом, его создавшим. Этим интересом было ограждение внешней безопасности народа, во имя которой политически раздробленные прежде части его соединились под одной властью. Великороссия объединилась под властью московского государя не вследствие завоевания, а под давлением внешних опасностей, грозивших существованию великорусского народа. Московские государи расширяли свою территорию и вооруженной борьбой; но то была борьба с местными правителями, а не с местными обществами. Поразив правителей княжеств или аристократию вольных городов, московские государи не встречали отпора со стороны местных обществ, которые большей частью добровольно и раньше своих правителей тянулись к Москве. Итак, политическое объединение Великороссии вызвано было необходимостью борьбы за национальное существование. Эта необходимость мешала установиться самому понятию о сословном праве. В первом периоде нашей истории, когда государственный порядок развился из завоевания, такое понятие установилось легко. Победители старались присвоить себе возможно больше прав, возложив на побежденных возможно больше обязанностей. В Московском государстве, все силы которого направлены были на внешнюю борьбу, усилия законодательства должны были сосредоточиться на том, какое участие принимать в этой борьбе разным классам общества, а не на том, какими правами будет пользоваться каждый класс. Предметом законодательной разработки и стала разверстка тяжестей национальной борьбы, которые налагала эта борьба, а не сословных прав, которые не вели к цели.
Лекция XIII.
Практические приемы разверстки государственных повинностей между отдельными классами общества.
...Руководясь формулированным в конце прошлого чтения правилом сословной разверстки государственных повинностей, московская политика и создала в XVI и XVII вв. новое общественное устройство, которое постепенно установилось на место удельного среди внешней борьбы. Это устройство - целая политическая система, которой нельзя отказать ни в стройности и последовательности, ни в практической пригодности. Пригодность системы доказали ее результаты: она помогла государству в продолжение двух веков с лишком, с половины XV и до второй четверти XVIII в., выдержать трехстороннюю борьбу - на западе, юге и юго-востоке, с которой по тяжести ни в какое сравнение не могут идти внешние затруднения, испытанные в те века государствами Западной Европы. Что касается стройности и последовательности системы, это, надеюсь, обнаружится из самого ее изложения. Нам необходимо внимательно рассмотреть эту систему: тогда не будет никакого труда объяснить происхождение и значение того сословного устройства, которое установилось в нашем государстве XVIII в.