Василий Осипович Ключевский (1841-1911) Сочинения: В 9-ти т. Т. VI. М.: Мысль, 1989.
Специальные курсы. Методология русской истории. 1884/85 академический год
Лекция X. Разложение материнского рода и завязка рода патриархального
...Первоначально род материнский отдавал мужу-чужеродцу свою женщину не в собственность, а только в пользование. Способы приобретения этого пользования были различны: умычка (т. е. плен), покупка и уже после всего сговор, т. е. соглашение без вознаграждения; может быть, эти способы были преемственными моментами в процессе приобретения женщины в собственность, может быть, они были обычаями разных мест и народов - это не важно. Приобретая женщину только в пользование, муж не имел права собственности на ее детей; дети принадлежали по естественному требованию роду, из которого вышла мать и с которым они через нее связывались естественным фактом кровного родства. Муж поэтому не уводил жену в свой род, а сам входил в дом тестя. Он приобретал право пользования покупкой, работой: припомните историю Иакова, работавшего у Лавана и им обманутого; муж поэтому является в положении раба в семействе тестя,не имеет власти над своими детьми; в древнейшей форме общежития эта власть принадлежала брату матери - дяде. Чтобы приобрести детей, муж должен был выкупать их или у своей жены, или у ее рода, т. е. у дядей. В иных местах встречаем любопытную форму, показывающую, как поступал муж-чужеродец, отвоевывая себе право на детей; например, в иных местах к плате за жену он должен был прибавлять еще первую родившуюся от нее дочь, и только тогда жена становилась его собственностью. В других местах сыновей [он] должен был покупать у своей жены, а дочерей отдавать ей, не мог выкупать, и они причислялись к роду матери. Принцип материнского рода ставил мужа-чужеродца в приниженное положение, возвышая над ним жену, защищаемую своим родом; это приниженное положение должно было возбуждать в муже стремление основать свою личную семью. В иных первобытных обществах это стремление обнаруживалось в любопытном факте. Мужья старались иметь кроме законных жен еще рабынь и имущество свое передавали только детям от этой рабыни. Рабыня-лицо без рода и, следовательно, становилась сама собой собственностью мужа; поэтому и дети ее считались личным достоянием господина, и они только получали наследство от своего отца, тогда как его дети от законной жены были наследниками материнского рода. С течением времени обычай передачи наследства детям от рабыни видоизменился, превратив следствие в причину; если первоначально передача наследства была следствием происхождения, то впоследствии передача этого наследства стала причиной родства; первоначально рабичич - сын рабыни, как сын господина, получал его наследство, а потом получавший наследство считался сыном того, от кого шло это наследство; так что наследование стало легальным признаком родственной связи отца с сыном вместо действительного происхождения последнего от первого. Так, выходя из понятия о собственности, муж-чужеродец стремился основать свою личную семью на ряде фикций, заменявших действительное кровное родство родством условным, юридическим. Право наследования и было основным моментом, которым обозначился переход от родства по матери к родству по отцу.
Выделение семьи из патриархального рода.
...Что в самом деле связует членов семейства? Прежде всего и главным образом, иногда единственно, власть - власть отца семейства. ... Действительной, юридической связью остается власть отца семейства, основанная по отношению к детям на факте или на предположении непосредственного происхождения, по отношению к жене - на простом договоре, без участия той фикции, помощью которой муж принимал в свой род жену, как дочь (filiae loco).
...В семействе, как мы сейчас видели, кровное родство как факт остается на втором плане; члены семейства соединены друг с другом властью отца; жена повинуется мужу не потому, что она названная дочь его, а потому, что жена; дети повинуются отцу не потому, что они кровно произошли от него, как в материнском роде, и не потому, что они составляют его собственность, входят в состав его имущества или наследуют это имущество (дети обязаны повиноваться, даже когда у отца нет имущества), а потому, что отец есть связующая семейство власть, т. е. повинуются в силу права. Основная связь, на которой держится семья, вводит в состав союза еще новый элемент - ряд чувств. Отцу семейства не предоставлено права распоряжаться жизнью детей, как распоряжался патриарх, глядя на детей как на собственность; на нем лежит обязанность заботиться о детях, как на детях лежит обязанность повиновения отцу, а та и другая обязанность рождает известные обоюдные чувства. Вот этот элемент - чувство - и присоединяется в семействе к прежним, усложняя состав этого союза.
...Но рядом с прежними элементами в образовании семейства мы видим еще ряд новых: это разнообразные чувства, которых не было заметно в прежних союзах. Это было - чувство верности жены мужу; это женское чувство очень позднего происхождения и теперь отсутствует в людских обществах, держащихся на родовых связях; идеи принадлежности жены одному мужу нет до сих пор у многих племен Азии, Африки. Далее рождается как вознаграждение за верность известное чувство мужа по отношению к жене. Такое же чувство связывает отца с детьми; нашему чувству противна самая мысль о продаже детей в рабство; мы не сделаем этого, даже когда закон это позволит, а ведь первая форма, в которой проявлялась власть отца над детьми, именно состояла в праве и обычае продавать их в рабство; благодаря этому преимущественно и колонизовалась Северная Америка негритянским населением.
Лекция XI. Историческая теория Гегеля
...Сущность развивающегося в истории духа состоит в способности отвлекать себя от всего, т. е. в свободе, и в способности проявлять себя, т. е. эту свободу, в созидаемой им разумной объективности; сообразно с этим и содержание всемирной истории состоит в постепенном сознании духом своей свободы и в постепенном ее осуществлении. Поэтому вся история делится на моменты, соответствующие фазисам развития этого сознания свободы и успехам ее осуществления. Прежде всего Гегель делит историю на три главных момента: Восток, классический мир и мир новогерманский. Всемирный дух на Востоке еще не сознает своей свободы, так сказать погруженный в человеческую массу; он находится там под гнетом деспотизма - религиозного и политического. В классическом мире дух этот сознает свою свободу, но он еще не успевает вполне осуществить ее; потому сознание свободы проявляется только в ограниченных формах. В новогерманском мире всемирный дух не только сознает свою свободу, но и вполне ее проявляет; вот почему новогерманский мир есть последний фазис развития духа, состояние его зрелости. Гегель имел неосторожность даже закончить историю. Этот прогресс духа и формулирован у Гегеля в известных трех положениях: на Востоке свободен один, все прочие-рабы; в классическом мире свободны некоторые, но не все; в новогерманском мире свободны все. Но и каждый из указанных трех главных моментов в свою очередь подразделяется на несколько частных. То состояние, когда дух еще только стремился к сознанию свободы, выразилось в исторической преемственности древнейших народов: китайцев, индусов и персов; состояние сознания свободы при неполном ее осуществлении выразилось в последовательной смене эллинов, римлян и... (тут нет народа, а есть цивилизация) и христиан; точно так же и процесс осуществления свободы выразился в трех моментах развития германских племен: до Карла Великого, в средние века и в новое время. Таким образом, всемирная история представляет последовательный переход всемирного духа от одного народа к другому; история этих народов, преемственно посещенных всемирным духом, и составляет содержание всемирной истории. Прочие народы, обойденные всемирным духом, имеют лишь служебное отношение к тем, в которых витал всемирный дух; у этих народов есть свои духи, но они не самостоятельны; они, как выражается Гегель, окружают трон всемирного духа, служа исполнителями его воли.
Лекция XII. Отношение этих теорий к задачам исторического изучения
...С другой стороны, не все исторические явления укладываются под эти теории - телеологическую и логическую; телеолог сознается, что в истории есть много явлений, ненужных для целей провидения. Гегель строит свой исторический процесс на преемстве немногих народов, в которых обитал всемирный дух; вассальные отношения духов других народов ко всемирному, как вы видите, есть или риторический оборот, или публицистический намек на ожидаемого германского императора. Значит, обе теории, с одной стороны, шире, а с другой - уже истории; они не совпадают с историей, хватают то дальше ее, то не захватывают всей ее области, вообще, входят в нее клином.
...Точно так же невозможно согласить теорию Гегеля с его некоторыми положениями. Он совершенно справедливо кладет в основание философии истории положение, что разум господствует в истории; мы можем понять, что разумеется под этим разумом, припомнив общий, логический процесс развития абсолютного; разум-это теоретический, или субъективный, т. е. мыслящий, дух. Но большинство народов во все исторические процессы оставались вне действия этого разума. Каким образом может царствовать разум в истории, когда большинство народов ему не покорялось? В таком случае царствует неразумие, ибо сам Гегель признает значение числа и количества как категорий, имеющих место и в историческом процессе; так последний германский момент этого исторического процесса состоит только в количественном расширении свободы, сознанной уже в классическом мире. Если так, то история разумных народов не обнимает всего исторического процесса, а является только счастливой случайностью, историко-философским анекдотом.
Лекция X. Разложение материнского рода и завязка рода патриархального
...Первоначально род материнский отдавал мужу-чужеродцу свою женщину не в собственность, а только в пользование. Способы приобретения этого пользования были различны: умычка (т. е. плен), покупка и уже после всего сговор, т. е. соглашение без вознаграждения; может быть, эти способы были преемственными моментами в процессе приобретения женщины в собственность, может быть, они были обычаями разных мест и народов - это не важно. Приобретая женщину только в пользование, муж не имел права собственности на ее детей; дети принадлежали по естественному требованию роду, из которого вышла мать и с которым они через нее связывались естественным фактом кровного родства. Муж поэтому не уводил жену в свой род, а сам входил в дом тестя. Он приобретал право пользования покупкой, работой: припомните историю Иакова, работавшего у Лавана и им обманутого; муж поэтому является в положении раба в семействе тестя,не имеет власти над своими детьми; в древнейшей форме общежития эта власть принадлежала брату матери - дяде. Чтобы приобрести детей, муж должен был выкупать их или у своей жены, или у ее рода, т. е. у дядей. В иных местах встречаем любопытную форму, показывающую, как поступал муж-чужеродец, отвоевывая себе право на детей; например, в иных местах к плате за жену он должен был прибавлять еще первую родившуюся от нее дочь, и только тогда жена становилась его собственностью. В других местах сыновей [он] должен был покупать у своей жены, а дочерей отдавать ей, не мог выкупать, и они причислялись к роду матери. Принцип материнского рода ставил мужа-чужеродца в приниженное положение, возвышая над ним жену, защищаемую своим родом; это приниженное положение должно было возбуждать в муже стремление основать свою личную семью. В иных первобытных обществах это стремление обнаруживалось в любопытном факте. Мужья старались иметь кроме законных жен еще рабынь и имущество свое передавали только детям от этой рабыни. Рабыня-лицо без рода и, следовательно, становилась сама собой собственностью мужа; поэтому и дети ее считались личным достоянием господина, и они только получали наследство от своего отца, тогда как его дети от законной жены были наследниками материнского рода. С течением времени обычай передачи наследства детям от рабыни видоизменился, превратив следствие в причину; если первоначально передача наследства была следствием происхождения, то впоследствии передача этого наследства стала причиной родства; первоначально рабичич - сын рабыни, как сын господина, получал его наследство, а потом получавший наследство считался сыном того, от кого шло это наследство; так что наследование стало легальным признаком родственной связи отца с сыном вместо действительного происхождения последнего от первого. Так, выходя из понятия о собственности, муж-чужеродец стремился основать свою личную семью на ряде фикций, заменявших действительное кровное родство родством условным, юридическим. Право наследования и было основным моментом, которым обозначился переход от родства по матери к родству по отцу.
Выделение семьи из патриархального рода.
...Что в самом деле связует членов семейства? Прежде всего и главным образом, иногда единственно, власть - власть отца семейства. ... Действительной, юридической связью остается власть отца семейства, основанная по отношению к детям на факте или на предположении непосредственного происхождения, по отношению к жене - на простом договоре, без участия той фикции, помощью которой муж принимал в свой род жену, как дочь (filiae loco).
...В семействе, как мы сейчас видели, кровное родство как факт остается на втором плане; члены семейства соединены друг с другом властью отца; жена повинуется мужу не потому, что она названная дочь его, а потому, что жена; дети повинуются отцу не потому, что они кровно произошли от него, как в материнском роде, и не потому, что они составляют его собственность, входят в состав его имущества или наследуют это имущество (дети обязаны повиноваться, даже когда у отца нет имущества), а потому, что отец есть связующая семейство власть, т. е. повинуются в силу права. Основная связь, на которой держится семья, вводит в состав союза еще новый элемент - ряд чувств. Отцу семейства не предоставлено права распоряжаться жизнью детей, как распоряжался патриарх, глядя на детей как на собственность; на нем лежит обязанность заботиться о детях, как на детях лежит обязанность повиновения отцу, а та и другая обязанность рождает известные обоюдные чувства. Вот этот элемент - чувство - и присоединяется в семействе к прежним, усложняя состав этого союза.
...Но рядом с прежними элементами в образовании семейства мы видим еще ряд новых: это разнообразные чувства, которых не было заметно в прежних союзах. Это было - чувство верности жены мужу; это женское чувство очень позднего происхождения и теперь отсутствует в людских обществах, держащихся на родовых связях; идеи принадлежности жены одному мужу нет до сих пор у многих племен Азии, Африки. Далее рождается как вознаграждение за верность известное чувство мужа по отношению к жене. Такое же чувство связывает отца с детьми; нашему чувству противна самая мысль о продаже детей в рабство; мы не сделаем этого, даже когда закон это позволит, а ведь первая форма, в которой проявлялась власть отца над детьми, именно состояла в праве и обычае продавать их в рабство; благодаря этому преимущественно и колонизовалась Северная Америка негритянским населением.
Лекция XI. Историческая теория Гегеля
...Сущность развивающегося в истории духа состоит в способности отвлекать себя от всего, т. е. в свободе, и в способности проявлять себя, т. е. эту свободу, в созидаемой им разумной объективности; сообразно с этим и содержание всемирной истории состоит в постепенном сознании духом своей свободы и в постепенном ее осуществлении. Поэтому вся история делится на моменты, соответствующие фазисам развития этого сознания свободы и успехам ее осуществления. Прежде всего Гегель делит историю на три главных момента: Восток, классический мир и мир новогерманский. Всемирный дух на Востоке еще не сознает своей свободы, так сказать погруженный в человеческую массу; он находится там под гнетом деспотизма - религиозного и политического. В классическом мире дух этот сознает свою свободу, но он еще не успевает вполне осуществить ее; потому сознание свободы проявляется только в ограниченных формах. В новогерманском мире всемирный дух не только сознает свою свободу, но и вполне ее проявляет; вот почему новогерманский мир есть последний фазис развития духа, состояние его зрелости. Гегель имел неосторожность даже закончить историю. Этот прогресс духа и формулирован у Гегеля в известных трех положениях: на Востоке свободен один, все прочие-рабы; в классическом мире свободны некоторые, но не все; в новогерманском мире свободны все. Но и каждый из указанных трех главных моментов в свою очередь подразделяется на несколько частных. То состояние, когда дух еще только стремился к сознанию свободы, выразилось в исторической преемственности древнейших народов: китайцев, индусов и персов; состояние сознания свободы при неполном ее осуществлении выразилось в последовательной смене эллинов, римлян и... (тут нет народа, а есть цивилизация) и христиан; точно так же и процесс осуществления свободы выразился в трех моментах развития германских племен: до Карла Великого, в средние века и в новое время. Таким образом, всемирная история представляет последовательный переход всемирного духа от одного народа к другому; история этих народов, преемственно посещенных всемирным духом, и составляет содержание всемирной истории. Прочие народы, обойденные всемирным духом, имеют лишь служебное отношение к тем, в которых витал всемирный дух; у этих народов есть свои духи, но они не самостоятельны; они, как выражается Гегель, окружают трон всемирного духа, служа исполнителями его воли.
Лекция XII. Отношение этих теорий к задачам исторического изучения
...С другой стороны, не все исторические явления укладываются под эти теории - телеологическую и логическую; телеолог сознается, что в истории есть много явлений, ненужных для целей провидения. Гегель строит свой исторический процесс на преемстве немногих народов, в которых обитал всемирный дух; вассальные отношения духов других народов ко всемирному, как вы видите, есть или риторический оборот, или публицистический намек на ожидаемого германского императора. Значит, обе теории, с одной стороны, шире, а с другой - уже истории; они не совпадают с историей, хватают то дальше ее, то не захватывают всей ее области, вообще, входят в нее клином.
...Точно так же невозможно согласить теорию Гегеля с его некоторыми положениями. Он совершенно справедливо кладет в основание философии истории положение, что разум господствует в истории; мы можем понять, что разумеется под этим разумом, припомнив общий, логический процесс развития абсолютного; разум-это теоретический, или субъективный, т. е. мыслящий, дух. Но большинство народов во все исторические процессы оставались вне действия этого разума. Каким образом может царствовать разум в истории, когда большинство народов ему не покорялось? В таком случае царствует неразумие, ибо сам Гегель признает значение числа и количества как категорий, имеющих место и в историческом процессе; так последний германский момент этого исторического процесса состоит только в количественном расширении свободы, сознанной уже в классическом мире. Если так, то история разумных народов не обнимает всего исторического процесса, а является только счастливой случайностью, историко-философским анекдотом.