Томас Карлейль (1795-1881) «Sartor resartus» «Жизнь и мысли герр Тейфельсдрека» 1831
Книга первая
Глава IX. Адамитизмъ.
...
"Вы видите," пишетъ онъ, "двухъ индивидуумовъ, одного одѣтаго въ превосходную Красную одежду, другаго -- въ грубую поношенную Синюю. Красный говоритъ Синему: "Ты долженъ быть повѣшенъ и анатомированъ". Синій слышитъ это съ содроганіемъ и (о, чудо изъ чудесъ!) печально идетъ на висѣлицу. Тамъ его вздергиваютъ, онъ качается положенное время, и доктора вскрываютъ его и составляютъ изъ его костей скелетъ для медицинскихъ цѣлей. Какъ это такъ? И что вы теперь станете дѣлать съ вашимъ: Ничто не можетъ дѣйствоватъ иначе, какъ тамъ, гдѣ оно находится? Красный не имѣетъ физической власти надъ Синимъ; онъ не держитъ его, не приходитъ съ нимъни въ какое соприкосновеніе. Сверхъ того, всѣ эти исполняющіе приказанія Шерифы, и Лорды-Лейтенанты, и Палачи, и Заплечные Мастера отнюдь не находятся въ такомъ отношеніи къ дающему приказанія Красному, чтобы онъ могъ таскать ихъ и туда, и сюда, но каждый изъ нихъ стоитъ обособленно въ своей собственной кожѣ. Тѣмъ не менѣе,-- какъ сказано, такъ и сдѣлано: высказанное Слово приводитъ всѣ руки въ Движеніе,-- и Веревка и усовершенствованная Опускная Доска дѣлаютъ свое дѣло".
"Мыслящій читатель, причина мнѣ кажется двоякою: Во-первыхъ, Человѣкъ есть Духъ и связанъ невидимыми узами со Всѣми Людьми; во-вторыхъ, Онъ носитъ Одежду, которая есть видимый символъ этого обстоятельства. Не надѣты ли на вашемъ Красномъ вѣшающемъ индивидуумѣ парикъ изъ конскихъ волосъ, бѣличьи шкурки и плюшевая мантія, помощью которыхъ всѣ узнаютъ, что онъ Судья? -- Общество,-- чѣмъ болѣе я объ этомъ думаю, тѣмъ болѣе это меня удивляетъ,-- основано на Одеждѣ".
Глава X. Чистый Разум
..."Развѣ мы Опоссумы? Развѣ мы имѣемъ естественныя Сумки, подобно Кенгуру? Или какимъ образомъ могли бы мы безъ Одежды обладать основнымъ органомъ, сѣдалищемъ души и истинной мозговой железой Соціальнаго Тѣла: я подразумѣваю Кошелек?"
...А затѣмъ, какъ это и естественно въ человѣкѣ такого направленія, онъ приписываетъ огромное значеніе чувству Удивленія; настаиваетъ на необходимости и высокомъ значеніи всемірнаго Удивленія; онъ считаетъ, что Удивленіе и есть единственное разумное состояніе для гражданъ такой странной Планеты, какъ наша. "Удивленіе", говоритъ онъ, "есть основаніе благоговѣнія: царство Удивленія постоянно, неразрушимо въ Человѣкѣ; только въ нѣкоторые періоды (какъ въ настоящій) оно можетъ быть на короткій срокъ царствомъ in partibus infidelium". Тейфельсдрекъ выказываетъ весьма мало благосклонности къ тому прогрессу Науки, который стремится разрушить Удивленіе и замѣнить его Измѣреніемъ и Счетомъ, хотя, вообще говоря, онъ весьма уважаетъ эти два послѣдніе процесса.
"Можетъ ли ваша Наука", восклицаетъ онъ, "развиваться въ маленькой подземной мастерской одной только Логики, куда едва проникаетъ свѣтъ сквозь небольшую щель или въ которой коптитъ тусклый ночникъ? И можетъ ли человѣческій умъ сдѣлаться Арифметической Мельницей, гдѣ память есть Насыпъ, а Мукой являются однѣ только Таблицы Синусовъ и Тангенсовъ, Кодификація да Трактаты того, что вы называете Политической Экономіей? И что такое эта ваша Наука, которую могла бы развивать научная голова одна, безъ тѣни сердца, если бы ее отрѣзать и (подобно головѣ Доктора въ Арабской Сказкѣ) положить въ тазъ, чтобы сохранить живой? Въ этомъ случаѣ она была бы не чѣмъ инымъ, какъ механическимъ мелкимъ ремесленникомъ, для котораго Ученая Голова (имѣющая въ себѣ Душу) была бы слишкомъ благороднымъ органомъ? Я именно думаю, что Мысль безъ Почитанія безплодна, можетъ быть, даже ядовита; въ лучшемъ случаѣ, она, подобно кухонной стряпнѣ, умираетъ въ тотъ же день, въ которой произведена, и не можетъ жить подобно посѣву, все въ новыхъ бороздахъ и болѣе богатыхъ жатвахъ, принося питаніе и обильные урожаи во всѣ времена".
Книга вторая
Глава II. Идиллическая
...Гельвецій и его приспѣшники утверждаютъ, что геніальный ребенокъ совершенно то же самое, что и всякій другой ребенокъ, и что только нѣкоторыя поразительно благопріятныя вліянія сопровождаютъ его въ жизни, въ особенности въ дѣтствѣ, и даютъ ему развернуться въ то время, какъ другіе люди остаются замкнутыми и продолжаютъ быть глупцами. Въ этомъ, говорятъ они, и заключается вся разница между вдохновеннымъ Пророкомъ и какимъ-нибудь Бариномъ-охотникомъ: внутренній человѣкъ перваго встрѣтилъ покровительство для благороднаго развитія; во второмъ онъ выпотѣлъ и испарился, можетъ быть подавленный силой животнаго пищеваренія и тому подобнымъ, и въ лучшемъ случаѣ спитъ теперь непробуднымъ сномъ на днѣ его желудка. "Я бы согласился съ этимъ взглядомъ", восклицаетъ Тейфельсдрекъ, "такъ же легко, какъ и съ тѣмъ. что жолудь въ силу благопріятныхъ или неблагопріятныхъ вліяній почвы и климата, можетъ развиться въ капусту, а капустное сѣмя въ дубъ".
..."Тѣмъ не менѣе я былъ бы пустымъ мечтателемъ, если бы сказалъ, что уже тогда мое счастье было полно. Разъ навсегда, я опустился съ Неба на Землю. Между цвѣтами радуги, которые блестѣли на моемъ горизонтѣ, уже въ дѣтствѣ лежала темная полоса Заботы; въ то время она была не толще нитки, и часто я не замѣчалъ ея; но тѣмъ не менѣе она постоянно вновь появлялась шире и шире, такъ что въ послѣдующіе годы почти совсѣмъ затемнила мой небосклонъ и угрожала поглотить меня въ окончательную ночь. Это было кольцо Необходимости, которымъ мы всѣ окованы; счастливъ тотъ, для кого благое небесное Солнце просвѣтило его въ кольцо Долга и играетъ вокругъ него чудными цвѣтами призматическаго преломленія! Но все же, какъ основа и какъ предѣлъ всего нашего существованія,-- оно есть".
...Повиновеніе есть наша всеобщая обязанность и участь; кто здѣсь не хочетъ согнуться. тотъ долженъ сломиться. Мы не можемъ быть слишкомъ рано и слишкомъ полно воспитаны къ тому, чтобы знать, что въ нашемъ мірѣ "Я хочу" должно быть только нулемъ въ сравненіи съ "Я долженъ" и въ большинствѣ случаевъ ничтожнѣйшею дробью даже въ сравненіи съ "Я сдѣлаю".
Глава IX. Адамитизмъ.
...
"Вы видите," пишетъ онъ, "двухъ индивидуумовъ, одного одѣтаго въ превосходную Красную одежду, другаго -- въ грубую поношенную Синюю. Красный говоритъ Синему: "Ты долженъ быть повѣшенъ и анатомированъ". Синій слышитъ это съ содроганіемъ и (о, чудо изъ чудесъ!) печально идетъ на висѣлицу. Тамъ его вздергиваютъ, онъ качается положенное время, и доктора вскрываютъ его и составляютъ изъ его костей скелетъ для медицинскихъ цѣлей. Какъ это такъ? И что вы теперь станете дѣлать съ вашимъ: Ничто не можетъ дѣйствоватъ иначе, какъ тамъ, гдѣ оно находится? Красный не имѣетъ физической власти надъ Синимъ; онъ не держитъ его, не приходитъ съ нимъни въ какое соприкосновеніе. Сверхъ того, всѣ эти исполняющіе приказанія Шерифы, и Лорды-Лейтенанты, и Палачи, и Заплечные Мастера отнюдь не находятся въ такомъ отношеніи къ дающему приказанія Красному, чтобы онъ могъ таскать ихъ и туда, и сюда, но каждый изъ нихъ стоитъ обособленно въ своей собственной кожѣ. Тѣмъ не менѣе,-- какъ сказано, такъ и сдѣлано: высказанное Слово приводитъ всѣ руки въ Движеніе,-- и Веревка и усовершенствованная Опускная Доска дѣлаютъ свое дѣло".
"Мыслящій читатель, причина мнѣ кажется двоякою: Во-первыхъ, Человѣкъ есть Духъ и связанъ невидимыми узами со Всѣми Людьми; во-вторыхъ, Онъ носитъ Одежду, которая есть видимый символъ этого обстоятельства. Не надѣты ли на вашемъ Красномъ вѣшающемъ индивидуумѣ парикъ изъ конскихъ волосъ, бѣличьи шкурки и плюшевая мантія, помощью которыхъ всѣ узнаютъ, что онъ Судья? -- Общество,-- чѣмъ болѣе я объ этомъ думаю, тѣмъ болѣе это меня удивляетъ,-- основано на Одеждѣ".
Глава X. Чистый Разум
..."Развѣ мы Опоссумы? Развѣ мы имѣемъ естественныя Сумки, подобно Кенгуру? Или какимъ образомъ могли бы мы безъ Одежды обладать основнымъ органомъ, сѣдалищемъ души и истинной мозговой железой Соціальнаго Тѣла: я подразумѣваю Кошелек?"
...А затѣмъ, какъ это и естественно въ человѣкѣ такого направленія, онъ приписываетъ огромное значеніе чувству Удивленія; настаиваетъ на необходимости и высокомъ значеніи всемірнаго Удивленія; онъ считаетъ, что Удивленіе и есть единственное разумное состояніе для гражданъ такой странной Планеты, какъ наша. "Удивленіе", говоритъ онъ, "есть основаніе благоговѣнія: царство Удивленія постоянно, неразрушимо въ Человѣкѣ; только въ нѣкоторые періоды (какъ въ настоящій) оно можетъ быть на короткій срокъ царствомъ in partibus infidelium". Тейфельсдрекъ выказываетъ весьма мало благосклонности къ тому прогрессу Науки, который стремится разрушить Удивленіе и замѣнить его Измѣреніемъ и Счетомъ, хотя, вообще говоря, онъ весьма уважаетъ эти два послѣдніе процесса.
"Можетъ ли ваша Наука", восклицаетъ онъ, "развиваться въ маленькой подземной мастерской одной только Логики, куда едва проникаетъ свѣтъ сквозь небольшую щель или въ которой коптитъ тусклый ночникъ? И можетъ ли человѣческій умъ сдѣлаться Арифметической Мельницей, гдѣ память есть Насыпъ, а Мукой являются однѣ только Таблицы Синусовъ и Тангенсовъ, Кодификація да Трактаты того, что вы называете Политической Экономіей? И что такое эта ваша Наука, которую могла бы развивать научная голова одна, безъ тѣни сердца, если бы ее отрѣзать и (подобно головѣ Доктора въ Арабской Сказкѣ) положить въ тазъ, чтобы сохранить живой? Въ этомъ случаѣ она была бы не чѣмъ инымъ, какъ механическимъ мелкимъ ремесленникомъ, для котораго Ученая Голова (имѣющая въ себѣ Душу) была бы слишкомъ благороднымъ органомъ? Я именно думаю, что Мысль безъ Почитанія безплодна, можетъ быть, даже ядовита; въ лучшемъ случаѣ, она, подобно кухонной стряпнѣ, умираетъ въ тотъ же день, въ которой произведена, и не можетъ жить подобно посѣву, все въ новыхъ бороздахъ и болѣе богатыхъ жатвахъ, принося питаніе и обильные урожаи во всѣ времена".
Книга вторая
Глава II. Идиллическая
...Гельвецій и его приспѣшники утверждаютъ, что геніальный ребенокъ совершенно то же самое, что и всякій другой ребенокъ, и что только нѣкоторыя поразительно благопріятныя вліянія сопровождаютъ его въ жизни, въ особенности въ дѣтствѣ, и даютъ ему развернуться въ то время, какъ другіе люди остаются замкнутыми и продолжаютъ быть глупцами. Въ этомъ, говорятъ они, и заключается вся разница между вдохновеннымъ Пророкомъ и какимъ-нибудь Бариномъ-охотникомъ: внутренній человѣкъ перваго встрѣтилъ покровительство для благороднаго развитія; во второмъ онъ выпотѣлъ и испарился, можетъ быть подавленный силой животнаго пищеваренія и тому подобнымъ, и въ лучшемъ случаѣ спитъ теперь непробуднымъ сномъ на днѣ его желудка. "Я бы согласился съ этимъ взглядомъ", восклицаетъ Тейфельсдрекъ, "такъ же легко, какъ и съ тѣмъ. что жолудь въ силу благопріятныхъ или неблагопріятныхъ вліяній почвы и климата, можетъ развиться въ капусту, а капустное сѣмя въ дубъ".
..."Тѣмъ не менѣе я былъ бы пустымъ мечтателемъ, если бы сказалъ, что уже тогда мое счастье было полно. Разъ навсегда, я опустился съ Неба на Землю. Между цвѣтами радуги, которые блестѣли на моемъ горизонтѣ, уже въ дѣтствѣ лежала темная полоса Заботы; въ то время она была не толще нитки, и часто я не замѣчалъ ея; но тѣмъ не менѣе она постоянно вновь появлялась шире и шире, такъ что въ послѣдующіе годы почти совсѣмъ затемнила мой небосклонъ и угрожала поглотить меня въ окончательную ночь. Это было кольцо Необходимости, которымъ мы всѣ окованы; счастливъ тотъ, для кого благое небесное Солнце просвѣтило его въ кольцо Долга и играетъ вокругъ него чудными цвѣтами призматическаго преломленія! Но все же, какъ основа и какъ предѣлъ всего нашего существованія,-- оно есть".
...Повиновеніе есть наша всеобщая обязанность и участь; кто здѣсь не хочетъ согнуться. тотъ долженъ сломиться. Мы не можемъ быть слишкомъ рано и слишкомъ полно воспитаны къ тому, чтобы знать, что въ нашемъ мірѣ "Я хочу" должно быть только нулемъ въ сравненіи съ "Я долженъ" и въ большинствѣ случаевъ ничтожнѣйшею дробью даже въ сравненіи съ "Я сдѣлаю".