Миронов Б. Н. (1942--) Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.): т. I. 2003
Глава VII. Главные социальные организации крестьянства, городского сословия и дворянства: генезис личности и индивидуализма
...Дворянские собрания долго и упорно ходатайствовали перед правительством о предоставлении им права возводить в дворянство и отказывать нежелательным лицам в записи в губернскую родословную книгу. Однако в этой сфереим удалось добиться немногого. По закону дворянские собрания сами устанавливали размер вступительного взноса, уплачиваемого при записи в родословную книгу, но его максимальный предел регулировался правительством. В 1895 г. максимум был повышен с 60 до 200 р. В 1900 г. дворянские собрания получили право отказывать лицам, получившим дворянство, в записи в дворянскую книгу, если они не имели достаточного количества земли в губернии. Но без такой записи новоиспеченный дворянин не мог подтвердить своего дворянского достоинства, и правительство попадало в пикантную ситуацию: оно возводило в дворянство, а дворянское общество этого как бы не признавало. Тогда в 1904 г. была учреждена всероссийская родословная книга, которую вел департамент герольдии Сената, куда могли записаться лица, возведенные в дворянство, но получившие отказ от губернского дворянского общества записать их в дворянскую книгу.
...Уездные дворянские опеки, включавшие уездного предводителя дворянства и заседателей, осуществляли опекунство над несовершеннолетними сиротами, престарелыми и «явными расточителями своих имуществ»; до отмены крепостного права в опеку брались имения помещиков, которые злоупотребляли своей властью над крестьянами. Под опекой находились тысячи имений, и масштабы этой деятельности постоянно расширялись. Например, с 1885 по 1895 г. число дворянских опекунств увеличилось с 15 670 до 16 429, а стоимость имущества, подведомственного опекам, - до 243 млн р.
Итак, дворянство никогда не знало организации общинного типа. Каждый дворянин всегда нес индивидуальную ответственность за свою службу, когда она была обязательной, за преступления, обязательства и долги; все обязанности перед другими юридическими лицами выполнял также индивидуально. Дворяне не знали круговой поруки, коллективной собственности на землю и другое имущество, которым владели индивидуально и распоряжались по своему личному усмотрению даже до 1762 г., когда земля не являлась их безусловной частной собственностью. Межличностные отношения между дворянами никогда не носили соседского, товарищеского характера. Дворяне одного уезда поддерживали довольно тесные контакты друг с другом, почти все они знали друг друга лично, так как считалось неприличным не делать ежегодных визитов друг к другу. Но личные, земляческие контакты не создавали интимных, эмоциональных связей, как в сельской общине, поскольку они, как правило, не переходили границ вежливых, уважительных, формальных отношений.
...Ввиду того что социальные организации крестьянства, городского сословия и дворянства изменялись разными темпами, в начале XX в. главные сословия России оказались на разном уровне социального развития. Крестьянская община, мещанская, ремесленная и купеческая корпорации, а также и дворянское общество представляли собой как бы три стадии развития социальной организации. Далее всего в направлении развития отношений общественного типа продвинулось дворянство, менее всего - крестьянство.
... Г. И. Успенский тонко подметил, что при крепостном праве крестьянская община являлась органически связанным и самоуправляющимся союзом, потому что средства к существованию давал почти исключительно личный труд крестьян в земледелии, различия в материальном положении между крестьянами обусловливались личным трудом - «богатели или беднели не друг от друга, а только от себя и своего счастья». После эмансипации крестьяне стали богатеть и беднеть также и «друг от друга», вследствие чего нравственная связь между ними стала разрушаться, а вместе с ней - и мир как организация общинного типа.
Известный писатель пореформенной России П. Д. Боборыкин считал, что Великие реформы стали рубежом в истории индивидуалистического самосознания, что именно с этого времени чувство личности, потребности личности стали важной побудительной силой поведения человека - он имел в виду образованные слои общества, прежде всего интеллигенцию (само слово «интеллигенция» было пущено им в печать в 1866 г.). «В Москве еще в 60-е годы (XIX в.-Б. М.) студенты выносили то, что им профессор Н. И. Крылов говорил „ты" и язвил их на экзаменах своими семинарскими прибаутками до тех пор, пока нашелся один человек, который крикнул ему: „Не смеешь говорить мне ты!"». По воспоминаниям Боборыкина хорошо видно, как в нем самом утверждалось чувство личности, насколько он был чувствителен к тому, воспринимали его самостоятельной личностью или нет. Как важное событие своей биографии он отметил тот факт, что в 1855-1859 гг. «отношение ко мне всех моих нижегородских родных, начиная с матушки, вступило в новую фазу. Время и та самостоятельность, которая развилась во мне в Дерпте, сделали то, что на меня все смотрели уже, как на личность».
...Вот почему крестьяне и вслед за ними беднейшая и наиболее многочисленная часть городского сословия - мещане на протяжении всего периода империи проявляли особенно большую склонность к организациям общинного типа. Помимо сельской и посадской общин они выработали другую, родственную им по духу форму организации - артель, которую мы встречаем всюду, где народ занимался какой-нибудь специфической деятельностью вне крестьянской или посадской общин. Артель адаптировала общинные принципы и порядки к особенностям этой деятельности: солдаты создавали артели в армии, чтобы обеспечить себя продовольствием и деньгами для удовлетворения служебных и личных нужд; рабочие, крестьяне-отходники, сельские ремесленники, рыболовы, бурлаки, торговые крестьяне и т. д. объединялись в трудовые артели для защиты, борьбы с конкурентами, повышения доходности своего промысла и т. п.; с той же целью создавали артели нищие. Даже преступники в тюрьмах и ссыльные в Сибири соединялись в артели ради выживания в тяжелейших условиях. Власть и управление в тюрьме и ссылке принадлежали исключительно арестантской общине, организованной по аналогии с крестьянской, - со сходом, старостой и писарем.
Такие принципиальные минусы общины, с точки зрения человека постиндустриальной эпохи, как традиционализм и замкнутость, сдерживание инициативы и индивидуализма, неспособность обеспечить высокую эффективность труда и непрерывное повышение жизненного уровня, казались людям доиндустриальной эпохи плюсами, поскольку создавали возможность для прямых и интенсивных человеческих контактов, не обремененных соображениями пользы и выгоды, гарантировали социальную защиту, сдерживали развитие всех видов неравенства и обеспечивали минимальными средствами к жизни. Община как форма социальной организации долго отвечала реальным потребностям крестьян и мещан - тех, кого называли народом и кто составлял свыше 90% населения страны. Совершенно прав был Э. Дюркгейм, когда писал: «Ни один человеческий институт не мог быть построен на ошибке или вымысле. Если бы он не основывался на самой природе вещей, он бы встретил в них сопротивление, которого он не мог бы преодолеть».
...Общинная собственность на недвижимость также поддерживала стабильность крестьянской и посадской общин, о чем свидетельствует тот факт, что параллельно с ее вытеснением частной собственностью на землю и другое недвижимое имущество происходило и разрушение общинной организации. Право частной собственности на свои поместья дворянство прибрело фактически в 1714 г., а окончательно - в 1762 г. Право на частную недвижимую собственность, кроме земли, у городского сословия появилось в начале XVIII в.; право же иметь землю в частной собственности городское сословие приобрело одновременно с государственными крестьянами - в начале XIX в., а владельческие крестьяне - в 1860-е гг., но реальную возможность для всех крестьян превратить наделы в частную собственность дала только столыпинская реформа в 1906 г. Соответственно дворянство практически не знало общности, а у городского сословия она разрушилась быстрее и раньше, чем у крестьян.
...Дворянские собрания долго и упорно ходатайствовали перед правительством о предоставлении им права возводить в дворянство и отказывать нежелательным лицам в записи в губернскую родословную книгу. Однако в этой сфереим удалось добиться немногого. По закону дворянские собрания сами устанавливали размер вступительного взноса, уплачиваемого при записи в родословную книгу, но его максимальный предел регулировался правительством. В 1895 г. максимум был повышен с 60 до 200 р. В 1900 г. дворянские собрания получили право отказывать лицам, получившим дворянство, в записи в дворянскую книгу, если они не имели достаточного количества земли в губернии. Но без такой записи новоиспеченный дворянин не мог подтвердить своего дворянского достоинства, и правительство попадало в пикантную ситуацию: оно возводило в дворянство, а дворянское общество этого как бы не признавало. Тогда в 1904 г. была учреждена всероссийская родословная книга, которую вел департамент герольдии Сената, куда могли записаться лица, возведенные в дворянство, но получившие отказ от губернского дворянского общества записать их в дворянскую книгу.
...Уездные дворянские опеки, включавшие уездного предводителя дворянства и заседателей, осуществляли опекунство над несовершеннолетними сиротами, престарелыми и «явными расточителями своих имуществ»; до отмены крепостного права в опеку брались имения помещиков, которые злоупотребляли своей властью над крестьянами. Под опекой находились тысячи имений, и масштабы этой деятельности постоянно расширялись. Например, с 1885 по 1895 г. число дворянских опекунств увеличилось с 15 670 до 16 429, а стоимость имущества, подведомственного опекам, - до 243 млн р.
Итак, дворянство никогда не знало организации общинного типа. Каждый дворянин всегда нес индивидуальную ответственность за свою службу, когда она была обязательной, за преступления, обязательства и долги; все обязанности перед другими юридическими лицами выполнял также индивидуально. Дворяне не знали круговой поруки, коллективной собственности на землю и другое имущество, которым владели индивидуально и распоряжались по своему личному усмотрению даже до 1762 г., когда земля не являлась их безусловной частной собственностью. Межличностные отношения между дворянами никогда не носили соседского, товарищеского характера. Дворяне одного уезда поддерживали довольно тесные контакты друг с другом, почти все они знали друг друга лично, так как считалось неприличным не делать ежегодных визитов друг к другу. Но личные, земляческие контакты не создавали интимных, эмоциональных связей, как в сельской общине, поскольку они, как правило, не переходили границ вежливых, уважительных, формальных отношений.
...Ввиду того что социальные организации крестьянства, городского сословия и дворянства изменялись разными темпами, в начале XX в. главные сословия России оказались на разном уровне социального развития. Крестьянская община, мещанская, ремесленная и купеческая корпорации, а также и дворянское общество представляли собой как бы три стадии развития социальной организации. Далее всего в направлении развития отношений общественного типа продвинулось дворянство, менее всего - крестьянство.
... Г. И. Успенский тонко подметил, что при крепостном праве крестьянская община являлась органически связанным и самоуправляющимся союзом, потому что средства к существованию давал почти исключительно личный труд крестьян в земледелии, различия в материальном положении между крестьянами обусловливались личным трудом - «богатели или беднели не друг от друга, а только от себя и своего счастья». После эмансипации крестьяне стали богатеть и беднеть также и «друг от друга», вследствие чего нравственная связь между ними стала разрушаться, а вместе с ней - и мир как организация общинного типа.
Известный писатель пореформенной России П. Д. Боборыкин считал, что Великие реформы стали рубежом в истории индивидуалистического самосознания, что именно с этого времени чувство личности, потребности личности стали важной побудительной силой поведения человека - он имел в виду образованные слои общества, прежде всего интеллигенцию (само слово «интеллигенция» было пущено им в печать в 1866 г.). «В Москве еще в 60-е годы (XIX в.-Б. М.) студенты выносили то, что им профессор Н. И. Крылов говорил „ты" и язвил их на экзаменах своими семинарскими прибаутками до тех пор, пока нашелся один человек, который крикнул ему: „Не смеешь говорить мне ты!"». По воспоминаниям Боборыкина хорошо видно, как в нем самом утверждалось чувство личности, насколько он был чувствителен к тому, воспринимали его самостоятельной личностью или нет. Как важное событие своей биографии он отметил тот факт, что в 1855-1859 гг. «отношение ко мне всех моих нижегородских родных, начиная с матушки, вступило в новую фазу. Время и та самостоятельность, которая развилась во мне в Дерпте, сделали то, что на меня все смотрели уже, как на личность».
...Вот почему крестьяне и вслед за ними беднейшая и наиболее многочисленная часть городского сословия - мещане на протяжении всего периода империи проявляли особенно большую склонность к организациям общинного типа. Помимо сельской и посадской общин они выработали другую, родственную им по духу форму организации - артель, которую мы встречаем всюду, где народ занимался какой-нибудь специфической деятельностью вне крестьянской или посадской общин. Артель адаптировала общинные принципы и порядки к особенностям этой деятельности: солдаты создавали артели в армии, чтобы обеспечить себя продовольствием и деньгами для удовлетворения служебных и личных нужд; рабочие, крестьяне-отходники, сельские ремесленники, рыболовы, бурлаки, торговые крестьяне и т. д. объединялись в трудовые артели для защиты, борьбы с конкурентами, повышения доходности своего промысла и т. п.; с той же целью создавали артели нищие. Даже преступники в тюрьмах и ссыльные в Сибири соединялись в артели ради выживания в тяжелейших условиях. Власть и управление в тюрьме и ссылке принадлежали исключительно арестантской общине, организованной по аналогии с крестьянской, - со сходом, старостой и писарем.
Такие принципиальные минусы общины, с точки зрения человека постиндустриальной эпохи, как традиционализм и замкнутость, сдерживание инициативы и индивидуализма, неспособность обеспечить высокую эффективность труда и непрерывное повышение жизненного уровня, казались людям доиндустриальной эпохи плюсами, поскольку создавали возможность для прямых и интенсивных человеческих контактов, не обремененных соображениями пользы и выгоды, гарантировали социальную защиту, сдерживали развитие всех видов неравенства и обеспечивали минимальными средствами к жизни. Община как форма социальной организации долго отвечала реальным потребностям крестьян и мещан - тех, кого называли народом и кто составлял свыше 90% населения страны. Совершенно прав был Э. Дюркгейм, когда писал: «Ни один человеческий институт не мог быть построен на ошибке или вымысле. Если бы он не основывался на самой природе вещей, он бы встретил в них сопротивление, которого он не мог бы преодолеть».
...Общинная собственность на недвижимость также поддерживала стабильность крестьянской и посадской общин, о чем свидетельствует тот факт, что параллельно с ее вытеснением частной собственностью на землю и другое недвижимое имущество происходило и разрушение общинной организации. Право частной собственности на свои поместья дворянство прибрело фактически в 1714 г., а окончательно - в 1762 г. Право на частную недвижимую собственность, кроме земли, у городского сословия появилось в начале XVIII в.; право же иметь землю в частной собственности городское сословие приобрело одновременно с государственными крестьянами - в начале XIX в., а владельческие крестьяне - в 1860-е гг., но реальную возможность для всех крестьян превратить наделы в частную собственность дала только столыпинская реформа в 1906 г. Соответственно дворянство практически не знало общности, а у городского сословия она разрушилась быстрее и раньше, чем у крестьян.