Петр Никитич Ткачев (1844-1886) Сочинения в двух томах, т. 1. М., «Мысль» 1975
Очерки из истории рационализма (1865)
...Опутанный с детства целой вереницей предписаний, которые все сводились к одному: будь добродетелен, т. е. постоянно борись сам с собой, постоянно приноси себя в жертву, постоянно самоистязуйся,- человек нес свой долг, как тяжелую цепь, как крест, наложенный на него чьею-то деспотической рукой, неизвестно с какой целью и для какой пользы. Крест давил его, крест так крепко прирос к его спине и плечам, что, по-видимому, никакая сила не освободит от него. А между тем под могучим влиянием торгово-промышленного интереса он сам собой свалился с человека, и свалился так тихо и незаметно, что люди едва ли могут с точностью определить тот момент, когда они сделались свободными. Впрочем, это великое нравственное освобождение из-под гнета аскетических понятий католической догмы о долге и добродетели не всеми еще вполпе пережито; многие страдальцы и теперь еще покорно несут свое ярмо благодаря вредным влияниям воспитания и окружающей среды.
Человек, втягиваясь постепенно в круговорот промышленно-торговой деятельности, входя во вкус буржуазного комфорта, переменил свой взгляд на земные радости и наслаждения: он высоко стал ценить их, он сделал их целью своей жизни.
...Привыкнув на рынке и фабрике действовать исключительно по расчету, руководствуясь побуждениями личной выгоды, человек не оставил эту привычку и вне фабрики и вне рынка.
О. То же самое нынче - с имитацией бурной деятельности...
...Борьба, однако, была трудна: народ, который покорно и пассивно смотрел на разрушение своих капищ и алтарей, схватился за оружие, когда императорские солдаты стали разбирать его цирки и разгонять его актеров. Епископы посылали актерам страшные проклятия: актер лишался святого крещения, а в случае смерти - христианского погребения; христианин, осмелившийся явиться на подмостках народного театра, отлучался от церкви. Однако, несмотря на эти строгости, толпы зрителей ломились в театры, и театр пользовался большей популярностью в народе, нежели церковь. Не видя никакой возможности стереть его с лица земли, как стерло языческие капища, духовенство пустило в ход совершенно другую тактику, которая, по-видимому, увенчалась полным успехом. Оно начало мало-помалу соединять божественную службу с театральным представлением. Тогда-то возникли католические мистерии.
...Бедность и дикая уродливость фантазии авторов мистерий долгое время препятствовали им с успехом конкурировать с римским цирком и греческой драмой. Но нашествие варваров и последовавшее затем огрубение нравов и понижение общего уровня образованности помогли делу католического духовенства.
...Первая светская комедия, написанная по-итальянски в конце XV столетия, принадлежала перу кардинала Биббиены, бывшего долгое время секретарем при дворе Лоренцо Медичи; постановка ее на сцену не встретила ни малейшего препятствия со стороны духовенства. В начале XVI в. написаны были две первые светские трагедии: «Софопизба» (подражание Эврипиду) и «Розимунда» (подражание Сенеке). Духовенство и к ним отнеслось милостиво. Сам папа Лев X взял их под свое покровительство, несколько раз присутствовал при их представлении и щедро наградил их авторов; одного назначил даже посланником при дворе императора Максимилиана.
Первой светской музыкальной оперой был «Орфей», при представлении которого присутствовал один из важнейших в то время сановников Рима - кардинал Гонзаго. Через несколько лет после этого папа Климент VII вместе с императором Карлом V присутствовали при представлении светской комедии «Три тирана», составленной Риччи. Кажется, нельзя уже было благосклоннее относиться к светскому искусству. Зато и искусство щадило на первых порах интересы католичества. Однако только на первых порах, да и то в одной Италии. Во Франции светский театр объявил уже войну духовенству; и первая светская
пьеса, поставленная на сцену («Ифигения», соч. Жоделя), была едкой сатирой на клириков.
Католичество всполошилось, и громы проклятий и анафем посыпались на головы несчастных актеров.
Играть на сцене значило совершать смертный грех; актеры должны быть исключены из христианского общества, отлучены от церкви, в будущей жизни их ожидает неизбежная гибель, вечные муки; они недостойны христианского погребения, трупы их следует зарывать в землю, как трупы собак и свиней. Таковы были предписания канона. И они не были мертвой буквой.
...Публика сторицею вознаграждала актеров деньгами и славой за притеснения, воздвигнутые на них папами. И к величайшему негодованию святых отцов стало вполне очевидным, что буржуазия дорожит более сценой, нежели церковью.
...Опутанный с детства целой вереницей предписаний, которые все сводились к одному: будь добродетелен, т. е. постоянно борись сам с собой, постоянно приноси себя в жертву, постоянно самоистязуйся,- человек нес свой долг, как тяжелую цепь, как крест, наложенный на него чьею-то деспотической рукой, неизвестно с какой целью и для какой пользы. Крест давил его, крест так крепко прирос к его спине и плечам, что, по-видимому, никакая сила не освободит от него. А между тем под могучим влиянием торгово-промышленного интереса он сам собой свалился с человека, и свалился так тихо и незаметно, что люди едва ли могут с точностью определить тот момент, когда они сделались свободными. Впрочем, это великое нравственное освобождение из-под гнета аскетических понятий католической догмы о долге и добродетели не всеми еще вполпе пережито; многие страдальцы и теперь еще покорно несут свое ярмо благодаря вредным влияниям воспитания и окружающей среды.
Человек, втягиваясь постепенно в круговорот промышленно-торговой деятельности, входя во вкус буржуазного комфорта, переменил свой взгляд на земные радости и наслаждения: он высоко стал ценить их, он сделал их целью своей жизни.
...Привыкнув на рынке и фабрике действовать исключительно по расчету, руководствуясь побуждениями личной выгоды, человек не оставил эту привычку и вне фабрики и вне рынка.
О. То же самое нынче - с имитацией бурной деятельности...
...Борьба, однако, была трудна: народ, который покорно и пассивно смотрел на разрушение своих капищ и алтарей, схватился за оружие, когда императорские солдаты стали разбирать его цирки и разгонять его актеров. Епископы посылали актерам страшные проклятия: актер лишался святого крещения, а в случае смерти - христианского погребения; христианин, осмелившийся явиться на подмостках народного театра, отлучался от церкви. Однако, несмотря на эти строгости, толпы зрителей ломились в театры, и театр пользовался большей популярностью в народе, нежели церковь. Не видя никакой возможности стереть его с лица земли, как стерло языческие капища, духовенство пустило в ход совершенно другую тактику, которая, по-видимому, увенчалась полным успехом. Оно начало мало-помалу соединять божественную службу с театральным представлением. Тогда-то возникли католические мистерии.
...Бедность и дикая уродливость фантазии авторов мистерий долгое время препятствовали им с успехом конкурировать с римским цирком и греческой драмой. Но нашествие варваров и последовавшее затем огрубение нравов и понижение общего уровня образованности помогли делу католического духовенства.
...Первая светская комедия, написанная по-итальянски в конце XV столетия, принадлежала перу кардинала Биббиены, бывшего долгое время секретарем при дворе Лоренцо Медичи; постановка ее на сцену не встретила ни малейшего препятствия со стороны духовенства. В начале XVI в. написаны были две первые светские трагедии: «Софопизба» (подражание Эврипиду) и «Розимунда» (подражание Сенеке). Духовенство и к ним отнеслось милостиво. Сам папа Лев X взял их под свое покровительство, несколько раз присутствовал при их представлении и щедро наградил их авторов; одного назначил даже посланником при дворе императора Максимилиана.
Первой светской музыкальной оперой был «Орфей», при представлении которого присутствовал один из важнейших в то время сановников Рима - кардинал Гонзаго. Через несколько лет после этого папа Климент VII вместе с императором Карлом V присутствовали при представлении светской комедии «Три тирана», составленной Риччи. Кажется, нельзя уже было благосклоннее относиться к светскому искусству. Зато и искусство щадило на первых порах интересы католичества. Однако только на первых порах, да и то в одной Италии. Во Франции светский театр объявил уже войну духовенству; и первая светская
пьеса, поставленная на сцену («Ифигения», соч. Жоделя), была едкой сатирой на клириков.
Католичество всполошилось, и громы проклятий и анафем посыпались на головы несчастных актеров.
Играть на сцене значило совершать смертный грех; актеры должны быть исключены из христианского общества, отлучены от церкви, в будущей жизни их ожидает неизбежная гибель, вечные муки; они недостойны христианского погребения, трупы их следует зарывать в землю, как трупы собак и свиней. Таковы были предписания канона. И они не были мертвой буквой.
...Публика сторицею вознаграждала актеров деньгами и славой за притеснения, воздвигнутые на них папами. И к величайшему негодованию святых отцов стало вполне очевидным, что буржуазия дорожит более сценой, нежели церковью.