Колчинский Э. И. (1940-2020) Биология Германии и России-СССР в условиях... (2006)
социально-политических кризисов первой половины ХХ века (между либерализмом, коммунизмом и национал-социализмом).
Глава вторая. Биология Германии и России накануне революционных потрясений
Существовала ли «русская расовая теория»?
...В царской России выводы расологов совпадали во многом с целями и задачами новой колониальной политики правящих кругов, направленной на русификацию инородцев. Они хорошо подходили под реалии начавшихся еврейских погромов и массовой эмиграции евреев и поляков за рубеж. Власть не осознавала, что проповедь особого «русского пути» развития
страны на самом деле была выгодна только «зарубежным политикам, заинтересованным в сохранении экономической и военной отсталости России». К сожалению, Александр III внял рекомендациям О. фон Бисмарка и Вильгельма II, а не М. Т. Лорис-Меликова и Н. А. Епанчина, предупреждавших, что в отказе от парламентаризма и конституционной монархии заинтересована прежде всего Германия, жаждавшая подчинить Россию своему культурному, политическому и экономическому влиянию. Осознание правильности этого предупреждения к идеологам правящего класса стало приходить в разгар Первой мировой войны, когда прежние шовинисты призывали пересмотреть основы внутринациональной политики, вплоть до установления союза «евреев и монархистов» ради единения всех созидательных сил России и спасения престола (В. Спешинский, К. С. Мережковский, Б. В. Никольский и др.). Даже убежденные антисемиты стали уверять, что юдофобство не свойственно русскому народу, а коварно насаждалось немцами - исконными врагами России - с целью подорвать ее культуру и могущество.
...К сожалению, в большинстве расологических работ не учитывали представления о виде как сложной политипической системе, которые с начала XX века разрабатывал русский путешественник и зоолог А. П. Семёнов-Тян-Шанский, построивший внутривидовые формы в подчиненный ряд: вид, географическая раса (подвид), локальная географическая раса (племя), зарождающаяся раса (морфа). На экологическую определенность вида, обусловливающую возможность его существования только в конкретной среде, указывал орнитолог В. Бианки. Таким образом, при рассуждениях о видовом статусе различных рас человека можно судить лишь на базе комплекса критериев (дискретность, географическая и экологическая определенность, нескрещиваемость, пониженная фертильность, биохимическая специфичность), которые позволяют выделить вид как реальную единицу в биосфере.
...Теории, посвященной расовым проблемам, в России не было, как, впрочем, её не было никогда и в других странах. Среди сторонников этой идеи было очень мало профессиональных антропологов и биологов*. Доминировали отдельные, как правило, не связанные друг с другом или противоречащие самим себе, порой оригинальные спекуляции гуманитариев, психиатров, социологов. От зарубежных аналогов они отличались только тем, что в них доказывали принадлежность русских или их предков к нордической расе, в редких случаях к особой славянской расе, приписывая культурообразующему народу Российской империи всяческие добродетели по сравнению с другими народами. Но в этом наши расологи ничем не отличались от зарубежных коллег, которые также считали свои народы вершинами эволюции и воплощением всех достоинств человека. Практически шла не научная дискуссия, а вечный в России идеолого-политический спор западников и славянофилов (с использованием в данном случае некоторых биологических понятий), которому посвящено море исторической и философской литературы. Со второй половины ХIX века биологизм как способ доказательства социально-политических взглядов ссылками на данные биологии стал обычен в литературе.
* В личной беседе директор Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН Ю. К. Чистов сказал, что, по его мнению, среди антропологов всех стран сторонники идеи неравенства рас в среднем всегда составляли не больше 2 %. Конечно, в некоторые периоды и в некоторых странах ввиду социальной конъюнктуры их число могло увеличиться. Но, в целом, надо признать, что в России эти цифры близки к реальности. Расологическими спекуляциями во все времена обычно занимались люди весьма далекие как от антропологии, так и от самой науки.
Биология и практика
В течение долгого времени в историографии биологии культивировали миф, что успех Лысенко у партийного руководства связан с тем, что ученые старой формации были далеки от практических задач, тяготели к фундаментальным исследованиям и поэтому не смогли вписаться в новые социальные реалии, когда от них потребовали участия в социалистическом строительстве. На самом деле все обстояло с точностью наоборот. С первых шагов биологических исследований в России перед ними была поставлена конкретная задача - изучение биологических ресурсов с целью использования их в лесоводстве, рыболовстве, виноделии, сельском хозяйстве, медицине и т. д. Практическая направленность биологии резко усилилась с проведением реформ во второй половине XIX века и бурным развитием капитализма.
...Весьма перспективной оказалась идея сочетания государственных ассигнований с привлечением общественных, прежде всего, земских капиталов, заложенная в программу организации опытного дела в России, которую разработали ученые и агрономы: В.В. Винер, В.В. Докучаев, А.Г. Доренко, А.С. Ермолов, Д.Н. Прянишников, И.А. Стебут, В.В. Таланов, А.С. Фаминцын. Программу организации опытного дела, родившуюся в земской среде и поддержанную Министерством земледелия и Государственной думой, Николай II утвердил в 1912 г. Она предполагала централизованное сельскохозяйственное районирование территории России, порайонное устройство опытных учреждений и объединение их в единую государственную сеть. Она не предусматривала какого-либо разделения между научной деятельностью и ее практическим применением. Более того, на базе опытных станций планировали создать в дальнейшем «институты опытной агрономии», призванные разрабатывать проблемы общенаучного и методологического характера.
Нередко в стремлении соединить фундаментальные исследования с практикой отечественные исследователи опережали даже западные страны на 15-25 лет. Пионером массового применения искусственного осеменения в животноводстве стал И.И. Иванов. Несмотря на сопротивление практиков-специалистов в области зоотехники и культивирования домашних животных, он преуспел во внедрении столь «неестественного способа» размножения. До Первой мировой войны благодаря искусственному осеменению появилось около 7 000 лошадей, на юге проводились массовые опыты на овцах, а в заповеднике Аскания-Нова были получены межвидовые гибриды животных и птиц, не скрещивающихся ни в природе, ни в неволе. По авторитетному мнению К.О. Россиянова, успеху в столь необычном деле способствовал не только талант ученого, заручившегося поддержкой многих крупных ученых, включая А.О. Ковалевского, М.В. Ненцкого, В.М. Шимкевича и др., но и желание части царских бюрократов (В.Ф. Нагорского, П.А. Столыпина) в короткий срок догнать развитые страны Запада, «действуя при этом “сверху” и опираясь в том числе и на достижения науки и техники».
...Так, например, в ботанике, наряду с деструктивными моментами (гибель части опытных участков Бюро прикладной ботаники, срыв плана ряда экспедиций и стационарных исследований, сокращение финансирования фундаментальных исследований, мобилизация на фронт молодых научных сотрудников, ослабление связей ботаников с местными властями и земледельцами и т. д.), шло усиление связей научных исследований с задачами центральных властей. Эта динамика сказывалась в выполнении проектов, связанных с нуждами военного времени: сбор и культивирование лекарственных и технических растений, заготовка дубильного вещества, повышение ботанического образования фармацевтов, садовников, агрономов, развитие флористических и ботанико-географических исследований. В феврале 1916 г. под руководством принца А.П. Ольденбургского прошло «Особое совещание по вопросу о культуре и сборе лекарственных растений и организации их использования и сбыта», в котором участвовали профессора ИВМА и университетов, руководители ботанических садов и опытных станций, чиновники из Департамента земледелия, представители земств и фармацевтических служб. Совещание способствовало координации исследований ботаников. Разрыв связей с немецкими коллегами ускорил процесс национального объединения ботанического сообщества России. В декабре 1915 г. ученые создали Русское ботаническое общество (РБО) и учредили его печатный орган «Журнал РБО», что способствовало унификации русской ботанической терминологии и позволило знакомиться с работой российских коллег не через иностранные журналы.
...С сентября 1914 г. функционировало «Особое совещание» из профессоров химии, медицины и фармакологии, образованное Министерством просвещения: его участники подготовили перечень медикаментов, которые могли изготовить вузы. Практическое применение нашли методические рекомендации сотрудников Императорского Института экспериментальной медицины (ИИЭМ) по предотвращению эпидемий и эпизоотий. Вакцины, сыворотки и другие препараты против инфекционных заболеваний, изготовленные в институте, поступали в распоряжение фронтовых и армейских госпиталей, санитарных поездов и ветеринарных лазаретов.
Глава вторая. Биология Германии и России накануне революционных потрясений
Существовала ли «русская расовая теория»?
...В царской России выводы расологов совпадали во многом с целями и задачами новой колониальной политики правящих кругов, направленной на русификацию инородцев. Они хорошо подходили под реалии начавшихся еврейских погромов и массовой эмиграции евреев и поляков за рубеж. Власть не осознавала, что проповедь особого «русского пути» развития
страны на самом деле была выгодна только «зарубежным политикам, заинтересованным в сохранении экономической и военной отсталости России». К сожалению, Александр III внял рекомендациям О. фон Бисмарка и Вильгельма II, а не М. Т. Лорис-Меликова и Н. А. Епанчина, предупреждавших, что в отказе от парламентаризма и конституционной монархии заинтересована прежде всего Германия, жаждавшая подчинить Россию своему культурному, политическому и экономическому влиянию. Осознание правильности этого предупреждения к идеологам правящего класса стало приходить в разгар Первой мировой войны, когда прежние шовинисты призывали пересмотреть основы внутринациональной политики, вплоть до установления союза «евреев и монархистов» ради единения всех созидательных сил России и спасения престола (В. Спешинский, К. С. Мережковский, Б. В. Никольский и др.). Даже убежденные антисемиты стали уверять, что юдофобство не свойственно русскому народу, а коварно насаждалось немцами - исконными врагами России - с целью подорвать ее культуру и могущество.
...К сожалению, в большинстве расологических работ не учитывали представления о виде как сложной политипической системе, которые с начала XX века разрабатывал русский путешественник и зоолог А. П. Семёнов-Тян-Шанский, построивший внутривидовые формы в подчиненный ряд: вид, географическая раса (подвид), локальная географическая раса (племя), зарождающаяся раса (морфа). На экологическую определенность вида, обусловливающую возможность его существования только в конкретной среде, указывал орнитолог В. Бианки. Таким образом, при рассуждениях о видовом статусе различных рас человека можно судить лишь на базе комплекса критериев (дискретность, географическая и экологическая определенность, нескрещиваемость, пониженная фертильность, биохимическая специфичность), которые позволяют выделить вид как реальную единицу в биосфере.
...Теории, посвященной расовым проблемам, в России не было, как, впрочем, её не было никогда и в других странах. Среди сторонников этой идеи было очень мало профессиональных антропологов и биологов*. Доминировали отдельные, как правило, не связанные друг с другом или противоречащие самим себе, порой оригинальные спекуляции гуманитариев, психиатров, социологов. От зарубежных аналогов они отличались только тем, что в них доказывали принадлежность русских или их предков к нордической расе, в редких случаях к особой славянской расе, приписывая культурообразующему народу Российской империи всяческие добродетели по сравнению с другими народами. Но в этом наши расологи ничем не отличались от зарубежных коллег, которые также считали свои народы вершинами эволюции и воплощением всех достоинств человека. Практически шла не научная дискуссия, а вечный в России идеолого-политический спор западников и славянофилов (с использованием в данном случае некоторых биологических понятий), которому посвящено море исторической и философской литературы. Со второй половины ХIX века биологизм как способ доказательства социально-политических взглядов ссылками на данные биологии стал обычен в литературе.
* В личной беседе директор Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН Ю. К. Чистов сказал, что, по его мнению, среди антропологов всех стран сторонники идеи неравенства рас в среднем всегда составляли не больше 2 %. Конечно, в некоторые периоды и в некоторых странах ввиду социальной конъюнктуры их число могло увеличиться. Но, в целом, надо признать, что в России эти цифры близки к реальности. Расологическими спекуляциями во все времена обычно занимались люди весьма далекие как от антропологии, так и от самой науки.
Биология и практика
В течение долгого времени в историографии биологии культивировали миф, что успех Лысенко у партийного руководства связан с тем, что ученые старой формации были далеки от практических задач, тяготели к фундаментальным исследованиям и поэтому не смогли вписаться в новые социальные реалии, когда от них потребовали участия в социалистическом строительстве. На самом деле все обстояло с точностью наоборот. С первых шагов биологических исследований в России перед ними была поставлена конкретная задача - изучение биологических ресурсов с целью использования их в лесоводстве, рыболовстве, виноделии, сельском хозяйстве, медицине и т. д. Практическая направленность биологии резко усилилась с проведением реформ во второй половине XIX века и бурным развитием капитализма.
...Весьма перспективной оказалась идея сочетания государственных ассигнований с привлечением общественных, прежде всего, земских капиталов, заложенная в программу организации опытного дела в России, которую разработали ученые и агрономы: В.В. Винер, В.В. Докучаев, А.Г. Доренко, А.С. Ермолов, Д.Н. Прянишников, И.А. Стебут, В.В. Таланов, А.С. Фаминцын. Программу организации опытного дела, родившуюся в земской среде и поддержанную Министерством земледелия и Государственной думой, Николай II утвердил в 1912 г. Она предполагала централизованное сельскохозяйственное районирование территории России, порайонное устройство опытных учреждений и объединение их в единую государственную сеть. Она не предусматривала какого-либо разделения между научной деятельностью и ее практическим применением. Более того, на базе опытных станций планировали создать в дальнейшем «институты опытной агрономии», призванные разрабатывать проблемы общенаучного и методологического характера.
Нередко в стремлении соединить фундаментальные исследования с практикой отечественные исследователи опережали даже западные страны на 15-25 лет. Пионером массового применения искусственного осеменения в животноводстве стал И.И. Иванов. Несмотря на сопротивление практиков-специалистов в области зоотехники и культивирования домашних животных, он преуспел во внедрении столь «неестественного способа» размножения. До Первой мировой войны благодаря искусственному осеменению появилось около 7 000 лошадей, на юге проводились массовые опыты на овцах, а в заповеднике Аскания-Нова были получены межвидовые гибриды животных и птиц, не скрещивающихся ни в природе, ни в неволе. По авторитетному мнению К.О. Россиянова, успеху в столь необычном деле способствовал не только талант ученого, заручившегося поддержкой многих крупных ученых, включая А.О. Ковалевского, М.В. Ненцкого, В.М. Шимкевича и др., но и желание части царских бюрократов (В.Ф. Нагорского, П.А. Столыпина) в короткий срок догнать развитые страны Запада, «действуя при этом “сверху” и опираясь в том числе и на достижения науки и техники».
...Так, например, в ботанике, наряду с деструктивными моментами (гибель части опытных участков Бюро прикладной ботаники, срыв плана ряда экспедиций и стационарных исследований, сокращение финансирования фундаментальных исследований, мобилизация на фронт молодых научных сотрудников, ослабление связей ботаников с местными властями и земледельцами и т. д.), шло усиление связей научных исследований с задачами центральных властей. Эта динамика сказывалась в выполнении проектов, связанных с нуждами военного времени: сбор и культивирование лекарственных и технических растений, заготовка дубильного вещества, повышение ботанического образования фармацевтов, садовников, агрономов, развитие флористических и ботанико-географических исследований. В феврале 1916 г. под руководством принца А.П. Ольденбургского прошло «Особое совещание по вопросу о культуре и сборе лекарственных растений и организации их использования и сбыта», в котором участвовали профессора ИВМА и университетов, руководители ботанических садов и опытных станций, чиновники из Департамента земледелия, представители земств и фармацевтических служб. Совещание способствовало координации исследований ботаников. Разрыв связей с немецкими коллегами ускорил процесс национального объединения ботанического сообщества России. В декабре 1915 г. ученые создали Русское ботаническое общество (РБО) и учредили его печатный орган «Журнал РБО», что способствовало унификации русской ботанической терминологии и позволило знакомиться с работой российских коллег не через иностранные журналы.
...С сентября 1914 г. функционировало «Особое совещание» из профессоров химии, медицины и фармакологии, образованное Министерством просвещения: его участники подготовили перечень медикаментов, которые могли изготовить вузы. Практическое применение нашли методические рекомендации сотрудников Императорского Института экспериментальной медицины (ИИЭМ) по предотвращению эпидемий и эпизоотий. Вакцины, сыворотки и другие препараты против инфекционных заболеваний, изготовленные в институте, поступали в распоряжение фронтовых и армейских госпиталей, санитарных поездов и ветеринарных лазаретов.