Александр Иванович Эртель (1855 - 1908) Письма (1909)
М. В. Огарковой.* 24 августа 1883, Хилково.
...А между тѣмъ глубоко правдиво и логично то заключеніе, которое вывелъ Толстой изъцѣлаго ряда посылокъ: «Какъ же разумъ можетъ отвергать смыслъ жизни, когда самъ онъ есть порожденіе жизни, результатъ ея?» Дѣйствительно, это нелѣпо.
Но безъ вѣры въ безконечное начало, которое давало бы тонъ нашей жизни, безъ той вѣры, на которой остановился Толстой, выходъ положительный одинъ (отрицательный, какъ выше замѣчено, нелогиченъ, глупъ) - живи, какъ живетъ дубъ, ростя, выпирая изъ себя побѣги, красуясь густой листвою и веселясь именно этимъ ростомъ, выпираніемъ, красотой, веселясь процессомъ жизни. Но тогда опять цѣлый рядъ недоумѣній: зачѣмъ мнѣ дѣлать что-нибудь для общества, жертвовать для него своимъ спокойствіемъ, временемъ? Къ чему, напримѣръ, воспитывать въ себѣ альтруистическія чувства? Въ силу обязанности?.. Но кто же накладываетъ на меня эту обязанность? Отвлеченное мышленіе. Отчего же я безъ всякаго отвлеченнаго мышленія и съ величайшішъ удовольствіемъ трачу цѣну, стоимость своего труда на то, чтобы доставить удовольствіе любимому человѣку (чтобы, напримѣръ, купить тебѣ браслетъ), и далеко не съ такимъ удовольствіемъ, а даже съ внутренней досадой даю эти 35 руб. или 40 на какое-нибудь такъ называемое общее дѣло, до необходимости котораго я дошелъ «отвлеченнымъ мышленіемъ», и что, наконецъ, законно?..
...Нѣтъ, ты не повѣришь, до чего глубоки бездны недоумѣнія, встрѣчающіяся на каждомъ шагу...
* Ставшей позднѣе женою А. И. Эртеля
Ей же. 27 августа 1883, Хилково.
...А странное дѣло, послѣ того, что я передумалъ вотъ за этотъ послѣдній мѣсяцъ, люди какъ-то и ближе мнѣ стали, и дальше. Ближе тѣмъ, что я потерялъ чувство негодованія къ нимъ, а дальше: что это негодованіе замѣнилось снисхожденіемъ, болѣе лучшимъ пониманіемъ ихъ слабыхъ сторонъ. Но негодованіе подразумѣваетъ болѣе человѣческое отношеніе; снисхожденіе же - отношеніе философское; послѣднее же куда какъ холоднѣе.
В. Г. Черткову. 4 iюля 1888, ст. Графская, Коз.-Ворон, жел. Дор. Хуторъ на Грязнушѣ.
...Когда мы ходили по рощѣ, вы, между прочимъ, сказали прекрасный слова, хотя и не логичныя въ вашихъ устахъ: «Я хорошо знаю, что необходимо считаться съ тѣмъ, что было вчера». Именно, именно нужно считаться, и мнѣ все думается, что этого нѣтъ у васъ, что, напротивъ, у васъ до страсти доходящее отрицаніе этого «вчера» съ его интересами, заботами, радостями и горемъ.
…
- Ахъ, поскорѣе отсюда ! - прерываете вы меня, - повѣстите и въ селахъ, чтобы скорѣе отсюда уходили; правда, можно попроситься, чтобы оставили на прежнихъ мѣстахъ, но лучше ужъ не тѣсниться и уйти...
- Да въ чемъ дѣло ? !
- Карлу Карлычу въ Силезіи стало тѣсно; онъ собрался войной и идетъ сюда, чтобы здѣсь заселиться. Пусть. У насъ еще въ Самаркандѣ много, а онъ пусть тутъ. Не драться же съ нимъ. Тѣмъ болѣе - это все равно: Карлъ Карлычъ изъ Силезіи, или Ѳома Арефьевъ изъ Супруновки: нѣтъ ни эллинъ, ни іудей...
- Н-нну, нѣтъсъ !
Я хочу только сказать, что далеко не все, ясное и непреложное въ сферѣ разума, ясно и непреложно въ жизни. Разумъ свое возьметъ - въ это я вѣрю, но не тѣмъ путемъ, какимъ птицы летаютъ, а зигзагами, медленными усиліями, временнымъ перемиріемъ съ наслѣдственными чувствами, нравами, бытомъ, вѣрованіями. Иначе исторія идти не можетъ. Ни исторія всего человѣчества, ни исторія одного человѣка. Теперь уже доказано, что въ природѣ не было внезапностей, не было катаклизмовъ. Не можетъ ихъ быть и въ природѣ человѣка. А разъ человѣкъ стремится сдѣлать ихъ - онъ измучается и падетъ вольной или невольной жертвой «преждевременности». Я этимъ не хочу сказать, что человѣчество придетъ къ разумной жизни какъ-то само собою, безъ усилія отдѣльныхъ людей; усилія эти должны быть, но они должны быть разсчитаны, должны совершаться въ условіяхъ возможнаго.
...Все-таки, чувствую, слишкомъ мало сказано. Мало о разумѣ, напримѣръ. Мнѣ кажется, не имъ однимъ можетъ быть и должна устраиваться жизнь. Есть врожденныя чувства, мало зависимыя отъ разума. Это сильные дѣятели въ жизни. Заблужденіе - предполагать, что всему господинъ только разумъ, стоить де захотѣть. Это неправильно.
В. Г. Черткову. 15 іюля 1888. Хуторъ на Грязнушѣ.
...И такая тутъ тишина, такъ странно и смѣшно дисгармонируетъ эта тишина съ тѣмъ, что раза два въ недѣлю разсказываютъ газеты... Вильгельмъ въ Петергофѣ, празднества, смотры, парады, «радость добраго и гостепріимнаго народа русскаго» по случаю всей этой помпы, затѣмъ празднества и молебствія по тому случаю, что 900 лѣтъ тому назадъ насильно вогнали въ воду жаждущую Христа Русь... а тутъ:
- Нонче у насъ молебствіе было, крестный ходъ.
- Почему?
- Да кто ее знаетъ. Ишь, какому-то Владимиру велятъ праздновать. Сколько лѣтъ жили, ничего не было извѣстно, а тутъ объявился какой-то Владимиръ. Вотъ еще какого-то Кирилла-Меѳодія обдумали! Сколько, можетъ, годовъ ничего не было, и вдругъ вышло приказаніе праздновать. Дѣла!
Во Франціи падаеть « буланжизмъ » ; доблестный Флоке ранить на дуэли самого генерала, въ арденскомъ департаменте выбираютъ оппортюниста; въ Лондонѣ назначаютъ парламентскую комиссію для разслѣдованія клеветъ « Таймса » на Парнелля и его товарищей, а здѣсь:
- Вотъ штука ! - говорить работникъ, возвращаясь со станціи: - кобыла пять разъ выпрягалась. Измаялся!
- Гужи ослабли.
- Какіе тебѣ гужн! А это я, признаться, встрѣлся съ мужикомъ - онъ не сворачиваетъ, и я не сворачиваю. Ну и поругались. Вотъ онъ, песъ его дери, и напустилъ.
- Чего напустилъ?
- Да чтобъ отпрягалось.
Ночью завыли собаки. Тетя торопливо вскакпваетъ и говорить :
- Нѣтъ ли туфли?
- На что вамъ, тетя?
- Да вотъ на окно поставить, чтобъ не выли.
Мы смѣемся. Тетя, ни слова ни говоря, ставить на окно, вмѣсто неоказавшейся туфли, резиновую калошу. Собаки моментально замолкаютъ. Тетя сидитъ съ торжествующей улыбкой.
- И всегда перестаютъ выть?
- Всегда, милый.
- Но, тетя, вѣдь это вздоръ!
- Не знаю, голубчикъ. Но какъ завоютъ - поставлю туфлю на окно, и сейчасъ же перестаютъ выть.
Вотъ попробуйте у себя въ Ржевскѣ.
В. Г. Черткову. 25 іюля 1888. Хуторъ на Грязнушѣ.
...Милый мой! вы говорите, что я «ищу разНогласія между нами», но вѣдь это оттого, что я полюбилъ васъ, и отсюда желаніе сказать вамъ, что такое-то ваше мнѣніе неправильно, такое-то убѣжденіе - ошибочно. Ибо мнѣ кажется, что неправильный мнѣнія и ошибки рано или поздно причинять боль. О многихъ вашихъ мысляхъ и взглядахъ не могу же я сказать, что они вѣрны, и не могу оставаться равнодушнымъ, видя, что они не вѣрны, а вы ихъ утверждаете и слѣдуете имъ.
...А между тѣмъ глубоко правдиво и логично то заключеніе, которое вывелъ Толстой изъцѣлаго ряда посылокъ: «Какъ же разумъ можетъ отвергать смыслъ жизни, когда самъ онъ есть порожденіе жизни, результатъ ея?» Дѣйствительно, это нелѣпо.
Но безъ вѣры въ безконечное начало, которое давало бы тонъ нашей жизни, безъ той вѣры, на которой остановился Толстой, выходъ положительный одинъ (отрицательный, какъ выше замѣчено, нелогиченъ, глупъ) - живи, какъ живетъ дубъ, ростя, выпирая изъ себя побѣги, красуясь густой листвою и веселясь именно этимъ ростомъ, выпираніемъ, красотой, веселясь процессомъ жизни. Но тогда опять цѣлый рядъ недоумѣній: зачѣмъ мнѣ дѣлать что-нибудь для общества, жертвовать для него своимъ спокойствіемъ, временемъ? Къ чему, напримѣръ, воспитывать въ себѣ альтруистическія чувства? Въ силу обязанности?.. Но кто же накладываетъ на меня эту обязанность? Отвлеченное мышленіе. Отчего же я безъ всякаго отвлеченнаго мышленія и съ величайшішъ удовольствіемъ трачу цѣну, стоимость своего труда на то, чтобы доставить удовольствіе любимому человѣку (чтобы, напримѣръ, купить тебѣ браслетъ), и далеко не съ такимъ удовольствіемъ, а даже съ внутренней досадой даю эти 35 руб. или 40 на какое-нибудь такъ называемое общее дѣло, до необходимости котораго я дошелъ «отвлеченнымъ мышленіемъ», и что, наконецъ, законно?..
...Нѣтъ, ты не повѣришь, до чего глубоки бездны недоумѣнія, встрѣчающіяся на каждомъ шагу...
* Ставшей позднѣе женою А. И. Эртеля
Ей же. 27 августа 1883, Хилково.
...А странное дѣло, послѣ того, что я передумалъ вотъ за этотъ послѣдній мѣсяцъ, люди какъ-то и ближе мнѣ стали, и дальше. Ближе тѣмъ, что я потерялъ чувство негодованія къ нимъ, а дальше: что это негодованіе замѣнилось снисхожденіемъ, болѣе лучшимъ пониманіемъ ихъ слабыхъ сторонъ. Но негодованіе подразумѣваетъ болѣе человѣческое отношеніе; снисхожденіе же - отношеніе философское; послѣднее же куда какъ холоднѣе.
В. Г. Черткову. 4 iюля 1888, ст. Графская, Коз.-Ворон, жел. Дор. Хуторъ на Грязнушѣ.
...Когда мы ходили по рощѣ, вы, между прочимъ, сказали прекрасный слова, хотя и не логичныя въ вашихъ устахъ: «Я хорошо знаю, что необходимо считаться съ тѣмъ, что было вчера». Именно, именно нужно считаться, и мнѣ все думается, что этого нѣтъ у васъ, что, напротивъ, у васъ до страсти доходящее отрицаніе этого «вчера» съ его интересами, заботами, радостями и горемъ.
…
- Ахъ, поскорѣе отсюда ! - прерываете вы меня, - повѣстите и въ селахъ, чтобы скорѣе отсюда уходили; правда, можно попроситься, чтобы оставили на прежнихъ мѣстахъ, но лучше ужъ не тѣсниться и уйти...
- Да въ чемъ дѣло ? !
- Карлу Карлычу въ Силезіи стало тѣсно; онъ собрался войной и идетъ сюда, чтобы здѣсь заселиться. Пусть. У насъ еще въ Самаркандѣ много, а онъ пусть тутъ. Не драться же съ нимъ. Тѣмъ болѣе - это все равно: Карлъ Карлычъ изъ Силезіи, или Ѳома Арефьевъ изъ Супруновки: нѣтъ ни эллинъ, ни іудей...
- Н-нну, нѣтъсъ !
Я хочу только сказать, что далеко не все, ясное и непреложное въ сферѣ разума, ясно и непреложно въ жизни. Разумъ свое возьметъ - въ это я вѣрю, но не тѣмъ путемъ, какимъ птицы летаютъ, а зигзагами, медленными усиліями, временнымъ перемиріемъ съ наслѣдственными чувствами, нравами, бытомъ, вѣрованіями. Иначе исторія идти не можетъ. Ни исторія всего человѣчества, ни исторія одного человѣка. Теперь уже доказано, что въ природѣ не было внезапностей, не было катаклизмовъ. Не можетъ ихъ быть и въ природѣ человѣка. А разъ человѣкъ стремится сдѣлать ихъ - онъ измучается и падетъ вольной или невольной жертвой «преждевременности». Я этимъ не хочу сказать, что человѣчество придетъ къ разумной жизни какъ-то само собою, безъ усилія отдѣльныхъ людей; усилія эти должны быть, но они должны быть разсчитаны, должны совершаться въ условіяхъ возможнаго.
...Все-таки, чувствую, слишкомъ мало сказано. Мало о разумѣ, напримѣръ. Мнѣ кажется, не имъ однимъ можетъ быть и должна устраиваться жизнь. Есть врожденныя чувства, мало зависимыя отъ разума. Это сильные дѣятели въ жизни. Заблужденіе - предполагать, что всему господинъ только разумъ, стоить де захотѣть. Это неправильно.
В. Г. Черткову. 15 іюля 1888. Хуторъ на Грязнушѣ.
...И такая тутъ тишина, такъ странно и смѣшно дисгармонируетъ эта тишина съ тѣмъ, что раза два въ недѣлю разсказываютъ газеты... Вильгельмъ въ Петергофѣ, празднества, смотры, парады, «радость добраго и гостепріимнаго народа русскаго» по случаю всей этой помпы, затѣмъ празднества и молебствія по тому случаю, что 900 лѣтъ тому назадъ насильно вогнали въ воду жаждущую Христа Русь... а тутъ:
- Нонче у насъ молебствіе было, крестный ходъ.
- Почему?
- Да кто ее знаетъ. Ишь, какому-то Владимиру велятъ праздновать. Сколько лѣтъ жили, ничего не было извѣстно, а тутъ объявился какой-то Владимиръ. Вотъ еще какого-то Кирилла-Меѳодія обдумали! Сколько, можетъ, годовъ ничего не было, и вдругъ вышло приказаніе праздновать. Дѣла!
Во Франціи падаеть « буланжизмъ » ; доблестный Флоке ранить на дуэли самого генерала, въ арденскомъ департаменте выбираютъ оппортюниста; въ Лондонѣ назначаютъ парламентскую комиссію для разслѣдованія клеветъ « Таймса » на Парнелля и его товарищей, а здѣсь:
- Вотъ штука ! - говорить работникъ, возвращаясь со станціи: - кобыла пять разъ выпрягалась. Измаялся!
- Гужи ослабли.
- Какіе тебѣ гужн! А это я, признаться, встрѣлся съ мужикомъ - онъ не сворачиваетъ, и я не сворачиваю. Ну и поругались. Вотъ онъ, песъ его дери, и напустилъ.
- Чего напустилъ?
- Да чтобъ отпрягалось.
Ночью завыли собаки. Тетя торопливо вскакпваетъ и говорить :
- Нѣтъ ли туфли?
- На что вамъ, тетя?
- Да вотъ на окно поставить, чтобъ не выли.
Мы смѣемся. Тетя, ни слова ни говоря, ставить на окно, вмѣсто неоказавшейся туфли, резиновую калошу. Собаки моментально замолкаютъ. Тетя сидитъ съ торжествующей улыбкой.
- И всегда перестаютъ выть?
- Всегда, милый.
- Но, тетя, вѣдь это вздоръ!
- Не знаю, голубчикъ. Но какъ завоютъ - поставлю туфлю на окно, и сейчасъ же перестаютъ выть.
Вотъ попробуйте у себя въ Ржевскѣ.
В. Г. Черткову. 25 іюля 1888. Хуторъ на Грязнушѣ.
...Милый мой! вы говорите, что я «ищу разНогласія между нами», но вѣдь это оттого, что я полюбилъ васъ, и отсюда желаніе сказать вамъ, что такое-то ваше мнѣніе неправильно, такое-то убѣжденіе - ошибочно. Ибо мнѣ кажется, что неправильный мнѣнія и ошибки рано или поздно причинять боль. О многихъ вашихъ мысляхъ и взглядахъ не могу же я сказать, что они вѣрны, и не могу оставаться равнодушнымъ, видя, что они не вѣрны, а вы ихъ утверждаете и слѣдуете имъ.