Колчинский Э. И. (1940-2020) Единство эволюционной теории в разделенном мире ХХ века. (2015)
Часть 4. Биологическое мировоззрение и политическая практика в немецкоязычном пространстве
Глава 11. Эволюционный синтез между наукой и национал-социализмом
11.2. Национал-социализм - это биология на практике
Вскоре после прихода Гитлера к власти началась чистка германских научных учреждений, что способствовало распространению убеждения в том, что Третий рейх изначально был настроен враждебно по отношению к науке и ученым и что гонения на евреев и политических противников, а также жесткое администрирование нанесли огромный вред немецкой науке. Эта оценка была с удовольствием подхвачена самими немецкими учеными, любившими «вспоминать» о жутких гонениях, притеснениях и невзгодах, «перенесенных» ими во время национал-социалистического режима. Поверившие им историки в 1940-1970-х гг. опубликовали немало книг о несчастной немецкой науке, разоренной репрессиями и жестким администрированием.
Однако в последние десятилетия стала проясняться, мягко говоря, «мифологичность» подобных оценок. На самом деле до 1933 г. и в первые годы Третьего рейха наука в целом и ученые не представляли большого интереса для национал-социалистов и, несомненно, не были главной целью их политики, хотя некоторым ученым в Германии и за рубежом казалось, что национал-социалистический режим стремится разрушить или, по крайней мере, трансформировать науку. Скорее всего, иначе думала часть академического сообщества, оказавшая поддержку Гитлеру в первые месяцы 1933 г. Например, философ М. Хайдеггер, выступая против кастовой идеологии «мандаринов», культивировал мотив «почвы и крови», «интимного ощущения Родины», бросая вызов рационализму, науке, технике. В 1933 г. О. Шпенглер также приветствовал национальное освобождение «самых глубин нашей крови» и оценивал национал-социализм как «могучий феномен». Однако и у него иллюзии скоро развеялись, и Гитлера, и его партию Шпенглер стал рассматривать как детскую бессмыслицу. Он отвергал биологический антисемитизм нацистов и оставался одним из немногих правоконсервативных независимых мыслителей.
Другие философы и ученые, признав в национал-социалистическом правительстве силу, способную воплотить в жизнь их рекомендации, до последних дней войны сохраняли лояльность ему. Немало было биологов, которые, приняв националсоциализм в 1933 г., служили ему верой и правдой. Среди них в первую очередь следует назвать антрополога О. Фишера, ставшего в мае 1933 г. первым ректором Берлинского университета при национал-социалистах, а затем членом Прусской академии наук. Он был в числе девяти ректоров университетов Германии, обратившихся в 1933 г. к интеллигенции всего мира с призывом о признании Гитлера и национал-социалистического государства, сплотивших немецкий народ во имя «свободы, справедливости, чести и мира» (Bekenntnis... 1933). Свое обращение Фишер закончил уже приветствием «Хайль Гитлер» и «Зиг Хайль». Аналогичные идеи высказывал и ректор Лейпцигского университета зоолог А. Гольф.
...принятый 7 апреля 1933 г. закон о восстановлении профессионального чиновничества (Gesetz zur Wiederherstellung des Berufsbeamtentums) и последовавшие за этим безжалостные чистки государственных гражданских учреждений эффективно освобождали университеты и финансируемые государством, хотя бы частично, исследовательские институты, подобные КВГ, от евреев, левых и др. политических элементов, несовместимых с «новой Германией» ...
...Членство в нацистской партии и близость к ее лидерам сильно ускоряли академические
карьеры. В этом отношении показательны приведенные У. Дайхман цифры о распределении членов нацистской партии среди биологов разных возрастных групп. Так, среди биологов старше 60 лет в НСДАП состояло 26 %, в возрасте 50-60 лет - 32, 40-50 лет - 52,5, 30-40 лет - 63,2 и младше 30 лет - 70,5 %. Аналогичные показатели были среди биохимиков и химиков: старше 60 лет - 8 %; 50-60 лет - 32,9, 40-50 лет - 55,7, 30-40 - 61 и младше 30 - 65,1 %. Очевидно, как и в СССР, легче всего принимали на себя политические обязательства биологи и биохимики, находившиеся в начале профессиональной карьеры, надеясь таким образом ее ускорить.
...13 сентября 1934 г. Фогт, как и все государственные служащие, принес стандартную клятву верности «фюреру Германского рейха и немецкому народу» и обязался «уважать законы и добросовестно выполнять свой служебный долг». Но это не помогло. В мае 1935 г. он был отправлен в бессрочный отпуск, из которого так и не вернулся в университет. В КВГ также продолжали травлю Фогта, в которой участвовали как обиженные им ранее коллеги со стороны (профессор Г. Цейс), так и сотрудники института (Г. Крет). Они сообщали, что Институт мозга КВГ продолжал быть местом сбора леворадикальных элементов, а директор Фогт допускал критику в адрес властей. В марте 1937 г. Фогта отправили на пенсию, но при поддержке Г. Круппа он создал частный институт в Нойштадте в Шварцвальде. СС также не спускало с него глаз, называя его «белым евреем» в науке. Их особенно возмущали его результаты исследований мозга В. И. Ленина, которые вопреки их надеждам не доказали врожденной ущербности неарийца и коммуниста. Преемником Фогта стал нацист Г. Шпатц.
Желая избавиться от Н. В. Тимофеева-Ресовского, Г. Шпатц добился выделения из Института мозга Отдела генетики как учреждения, самостоятельного в административном, финансовом и научном отношениях. С апреля 1945 г. Отдел генетики стали называть Институтом генетики и биофизики. Свою мировую известность Н. В. Тимофеев-Ресовский в период нацистской власти использовал для улучшения технического обеспечения лаборатории, подчеркивая, что его приглашали на работу в Институт Карнеги, в Колд Спринг Харбор (США), что его отъезд нанесет ущерб немецкой науке. К удивлению своих американских коллег М. Демереца и Л. Данна, которые считали, что Тимофееву-Ресовскому грозит опасность в нацистской Германии, он отклонил их предложения эмигрировать в США ( Конашев, 1997). Его не смущало, что из Института мозга ушли все биологи-евреи и даже не-еврей О. Фогт, пригласивший его на работу в Берлин.
...Несмотря на все сложности в налаживании взаимодействия КВГ с новой властью неуклонно росли ассигнования и на само КВГ, и на его биологические институты, которые занимали особенное место в планах многих нацистов, прежде всего благодаря прикладным исследованиям. Из 32 научных учреждений КВГ в 1936 г. 15 было медико-биологических. Позднее были созданы новые институты КВГ по биологии и сельскому хозяйству в оккупированных Софии и Афинах. Не только и не столько страх предопределил лояльность лидеров немецкой биологии. В основе сотрудничества биологов и власти лежала общность интересов, обусловленная серьезными политическими, идеологическими, экономическими и военными соображениями.
...В конце 1990 - начале 2000-х гг. Общество Макса Планка выполнило большую международную программу по изучению деятельности КВГ в годы Третьего рейха. Опубликованные материалы вскрыли тесную вовлеченность академической биологии в биомедицинские преступления нацизма ( Weiss, 2005; 2006; Колчинский, 2007б). Симбиоз власти и академического сообщества приносил дивиденды обеим сторонам. Нацисты рассчитывали на успех в реализации своих планов, на безраздельное доминирование в мире при поддержке выдающихся биологов. Как минимум этим можно было бы объяснить щедрую поддержку нацистским режимом фундаментальной биологии в КВГ. Биологи в свою очередь надеялись при помощи военных акций вернуть немецкой науке лидирующую роль, утраченную ею после Первой мировой войны. К тому же при отказе от этических норм они получали уникальную возможность экспериментировать на людях, военнопленных или признанных расово неполноценными. Эти эксперименты проводились в Институте антропологии, генетики человека и евгеники в Берлине, возглавлявшемся до 1942 г. О. Фишером, а затем О.Ф. фон Фершуером, в Институте психиатрии во главе с Э. Рюдиным в Мюнхене и Институте мозга во главе с Гуго Шпатцем.
...Выше уже говорилось, как высок был процент членов НСДАП среди биологов до сорока лет. Более того, в процентном отношении среди биологов членов НСДАП было в несколько раз больше, чем в среднем по стране для соответствующих возрастных групп. Так, среди биологов старше 60 лет членов НСДАП было 26 %, а эта возрастная группа среди всех членов партии составляла всего 5,6 %. По мере перехода к более молодым группам различие постепенно снижалось, но и среди биологов младше 30 лет членов НСДАП было 70,5 %, а в целом по стране членов партии до 30 лет было 31,6 %.
...Еще большее значение для них имело участие ботаников в расширении жизненного пространства для немцев, в германизации аннексированных областей Польши и СССР от Одера до Урала, предполагавших окончательное решение еврейского вопроса и уничтожение десятков миллионов славян или превращение их в рабов. На ботаников возложили обязанность провести инвентаризацию флоры, захватить селекционные коллекции, вывести новые высокоустойчивые сорта, разработать способы использования растений для производства белка, жиров, медикаментов, горюче-смазочных материалов, резины и т. д. Эти задачи не вызывали никаких возражений со стороны ученых, а жестокость и аморальность значительной части из них ученые легко объясняли требованиями военного времени и необходимостью использовать все возможности для окончательной победы. Этим микробиологи мотивировали и свои предложения по созданию биологического оружия, ...
...В политический язык вошли понятия «раса», «вид», «гибридизация», «борьба за существование», «здоровье народа», «наследственное здоровье», «кровь», «тело», «эвтаназия», «стерилизация» и т. д. Это неизбежно вовлекало всю биологию и медицину в повседневную политическую жизнь, делая их причастными к установлению «гармонии между духом и расой». Изменения в мировоззрении и политических взглядах многих биологов, произошедшие в 1920-х гг., облегчали им принятие нацизма. Они легко идентифицировали себя с национал-социалистической идеологией и, выступая экспертами в разработке законов об эвтаназии и насильственной стерилизации, в опытах над заключенными, в массовых уничтожениях евреев и других народов на оккупированной территории, продемонстрировали уникальное сочетание модернизма в науке, технике и организации исследований с диким варварством.
Глава 11. Эволюционный синтез между наукой и национал-социализмом
11.2. Национал-социализм - это биология на практике
Вскоре после прихода Гитлера к власти началась чистка германских научных учреждений, что способствовало распространению убеждения в том, что Третий рейх изначально был настроен враждебно по отношению к науке и ученым и что гонения на евреев и политических противников, а также жесткое администрирование нанесли огромный вред немецкой науке. Эта оценка была с удовольствием подхвачена самими немецкими учеными, любившими «вспоминать» о жутких гонениях, притеснениях и невзгодах, «перенесенных» ими во время национал-социалистического режима. Поверившие им историки в 1940-1970-х гг. опубликовали немало книг о несчастной немецкой науке, разоренной репрессиями и жестким администрированием.
Однако в последние десятилетия стала проясняться, мягко говоря, «мифологичность» подобных оценок. На самом деле до 1933 г. и в первые годы Третьего рейха наука в целом и ученые не представляли большого интереса для национал-социалистов и, несомненно, не были главной целью их политики, хотя некоторым ученым в Германии и за рубежом казалось, что национал-социалистический режим стремится разрушить или, по крайней мере, трансформировать науку. Скорее всего, иначе думала часть академического сообщества, оказавшая поддержку Гитлеру в первые месяцы 1933 г. Например, философ М. Хайдеггер, выступая против кастовой идеологии «мандаринов», культивировал мотив «почвы и крови», «интимного ощущения Родины», бросая вызов рационализму, науке, технике. В 1933 г. О. Шпенглер также приветствовал национальное освобождение «самых глубин нашей крови» и оценивал национал-социализм как «могучий феномен». Однако и у него иллюзии скоро развеялись, и Гитлера, и его партию Шпенглер стал рассматривать как детскую бессмыслицу. Он отвергал биологический антисемитизм нацистов и оставался одним из немногих правоконсервативных независимых мыслителей.
Другие философы и ученые, признав в национал-социалистическом правительстве силу, способную воплотить в жизнь их рекомендации, до последних дней войны сохраняли лояльность ему. Немало было биологов, которые, приняв националсоциализм в 1933 г., служили ему верой и правдой. Среди них в первую очередь следует назвать антрополога О. Фишера, ставшего в мае 1933 г. первым ректором Берлинского университета при национал-социалистах, а затем членом Прусской академии наук. Он был в числе девяти ректоров университетов Германии, обратившихся в 1933 г. к интеллигенции всего мира с призывом о признании Гитлера и национал-социалистического государства, сплотивших немецкий народ во имя «свободы, справедливости, чести и мира» (Bekenntnis... 1933). Свое обращение Фишер закончил уже приветствием «Хайль Гитлер» и «Зиг Хайль». Аналогичные идеи высказывал и ректор Лейпцигского университета зоолог А. Гольф.
...принятый 7 апреля 1933 г. закон о восстановлении профессионального чиновничества (Gesetz zur Wiederherstellung des Berufsbeamtentums) и последовавшие за этим безжалостные чистки государственных гражданских учреждений эффективно освобождали университеты и финансируемые государством, хотя бы частично, исследовательские институты, подобные КВГ, от евреев, левых и др. политических элементов, несовместимых с «новой Германией» ...
...Членство в нацистской партии и близость к ее лидерам сильно ускоряли академические
карьеры. В этом отношении показательны приведенные У. Дайхман цифры о распределении членов нацистской партии среди биологов разных возрастных групп. Так, среди биологов старше 60 лет в НСДАП состояло 26 %, в возрасте 50-60 лет - 32, 40-50 лет - 52,5, 30-40 лет - 63,2 и младше 30 лет - 70,5 %. Аналогичные показатели были среди биохимиков и химиков: старше 60 лет - 8 %; 50-60 лет - 32,9, 40-50 лет - 55,7, 30-40 - 61 и младше 30 - 65,1 %. Очевидно, как и в СССР, легче всего принимали на себя политические обязательства биологи и биохимики, находившиеся в начале профессиональной карьеры, надеясь таким образом ее ускорить.
...13 сентября 1934 г. Фогт, как и все государственные служащие, принес стандартную клятву верности «фюреру Германского рейха и немецкому народу» и обязался «уважать законы и добросовестно выполнять свой служебный долг». Но это не помогло. В мае 1935 г. он был отправлен в бессрочный отпуск, из которого так и не вернулся в университет. В КВГ также продолжали травлю Фогта, в которой участвовали как обиженные им ранее коллеги со стороны (профессор Г. Цейс), так и сотрудники института (Г. Крет). Они сообщали, что Институт мозга КВГ продолжал быть местом сбора леворадикальных элементов, а директор Фогт допускал критику в адрес властей. В марте 1937 г. Фогта отправили на пенсию, но при поддержке Г. Круппа он создал частный институт в Нойштадте в Шварцвальде. СС также не спускало с него глаз, называя его «белым евреем» в науке. Их особенно возмущали его результаты исследований мозга В. И. Ленина, которые вопреки их надеждам не доказали врожденной ущербности неарийца и коммуниста. Преемником Фогта стал нацист Г. Шпатц.
Желая избавиться от Н. В. Тимофеева-Ресовского, Г. Шпатц добился выделения из Института мозга Отдела генетики как учреждения, самостоятельного в административном, финансовом и научном отношениях. С апреля 1945 г. Отдел генетики стали называть Институтом генетики и биофизики. Свою мировую известность Н. В. Тимофеев-Ресовский в период нацистской власти использовал для улучшения технического обеспечения лаборатории, подчеркивая, что его приглашали на работу в Институт Карнеги, в Колд Спринг Харбор (США), что его отъезд нанесет ущерб немецкой науке. К удивлению своих американских коллег М. Демереца и Л. Данна, которые считали, что Тимофееву-Ресовскому грозит опасность в нацистской Германии, он отклонил их предложения эмигрировать в США ( Конашев, 1997). Его не смущало, что из Института мозга ушли все биологи-евреи и даже не-еврей О. Фогт, пригласивший его на работу в Берлин.
...Несмотря на все сложности в налаживании взаимодействия КВГ с новой властью неуклонно росли ассигнования и на само КВГ, и на его биологические институты, которые занимали особенное место в планах многих нацистов, прежде всего благодаря прикладным исследованиям. Из 32 научных учреждений КВГ в 1936 г. 15 было медико-биологических. Позднее были созданы новые институты КВГ по биологии и сельскому хозяйству в оккупированных Софии и Афинах. Не только и не столько страх предопределил лояльность лидеров немецкой биологии. В основе сотрудничества биологов и власти лежала общность интересов, обусловленная серьезными политическими, идеологическими, экономическими и военными соображениями.
...В конце 1990 - начале 2000-х гг. Общество Макса Планка выполнило большую международную программу по изучению деятельности КВГ в годы Третьего рейха. Опубликованные материалы вскрыли тесную вовлеченность академической биологии в биомедицинские преступления нацизма ( Weiss, 2005; 2006; Колчинский, 2007б). Симбиоз власти и академического сообщества приносил дивиденды обеим сторонам. Нацисты рассчитывали на успех в реализации своих планов, на безраздельное доминирование в мире при поддержке выдающихся биологов. Как минимум этим можно было бы объяснить щедрую поддержку нацистским режимом фундаментальной биологии в КВГ. Биологи в свою очередь надеялись при помощи военных акций вернуть немецкой науке лидирующую роль, утраченную ею после Первой мировой войны. К тому же при отказе от этических норм они получали уникальную возможность экспериментировать на людях, военнопленных или признанных расово неполноценными. Эти эксперименты проводились в Институте антропологии, генетики человека и евгеники в Берлине, возглавлявшемся до 1942 г. О. Фишером, а затем О.Ф. фон Фершуером, в Институте психиатрии во главе с Э. Рюдиным в Мюнхене и Институте мозга во главе с Гуго Шпатцем.
...Выше уже говорилось, как высок был процент членов НСДАП среди биологов до сорока лет. Более того, в процентном отношении среди биологов членов НСДАП было в несколько раз больше, чем в среднем по стране для соответствующих возрастных групп. Так, среди биологов старше 60 лет членов НСДАП было 26 %, а эта возрастная группа среди всех членов партии составляла всего 5,6 %. По мере перехода к более молодым группам различие постепенно снижалось, но и среди биологов младше 30 лет членов НСДАП было 70,5 %, а в целом по стране членов партии до 30 лет было 31,6 %.
...Еще большее значение для них имело участие ботаников в расширении жизненного пространства для немцев, в германизации аннексированных областей Польши и СССР от Одера до Урала, предполагавших окончательное решение еврейского вопроса и уничтожение десятков миллионов славян или превращение их в рабов. На ботаников возложили обязанность провести инвентаризацию флоры, захватить селекционные коллекции, вывести новые высокоустойчивые сорта, разработать способы использования растений для производства белка, жиров, медикаментов, горюче-смазочных материалов, резины и т. д. Эти задачи не вызывали никаких возражений со стороны ученых, а жестокость и аморальность значительной части из них ученые легко объясняли требованиями военного времени и необходимостью использовать все возможности для окончательной победы. Этим микробиологи мотивировали и свои предложения по созданию биологического оружия, ...
...В политический язык вошли понятия «раса», «вид», «гибридизация», «борьба за существование», «здоровье народа», «наследственное здоровье», «кровь», «тело», «эвтаназия», «стерилизация» и т. д. Это неизбежно вовлекало всю биологию и медицину в повседневную политическую жизнь, делая их причастными к установлению «гармонии между духом и расой». Изменения в мировоззрении и политических взглядах многих биологов, произошедшие в 1920-х гг., облегчали им принятие нацизма. Они легко идентифицировали себя с национал-социалистической идеологией и, выступая экспертами в разработке законов об эвтаназии и насильственной стерилизации, в опытах над заключенными, в массовых уничтожениях евреев и других народов на оккупированной территории, продемонстрировали уникальное сочетание модернизма в науке, технике и организации исследований с диким варварством.