Банальность.
Все пишут про осень. И я хочу. Я - даже больше, чем все, потому что осень - мое любимое время года.
Хотя, конечно, ТА осень, которая любимая - еще не наступила. «Очей очарованье», воспетое поэтом, как-то всегда являлось для меня чем-то лубочным и неглубоким, картинкой на шкатулке.
Я люблю ту осень, которая пока видится только где-то в отдалении, хотя наступит она, как всегда, намного быстрее, чем ты ее ожидаешь. Я люблю осень тогда, когда еще не слишком холодно, но уже померкли все краски, когда не только небо, но и поле, и лес приобретают такой непередаваемо глубокий серый цвет, даже скорее серые цвета, заменяющие собой все остальные цвета спектра. Когда можно сесть на открытой веранде на даче, закрыть ноги пледом и смотреть на эту серость; это та редкая ситуация, когда книга в руках смотрится неуместно, когда ничего не должно стоять между тобой и осенью, увяданием, отяжелением… и невообразимым спокойствием всего вокруг. Спокойствием смерти, которую не боятся, а неторопливо ожидают, которая воспринимается как отдых после сумасшедшего бега лета.
Это пора мыслей и решений, это пора остановиться и осмотреться, это пора написать что-то в свой внутренний дневник - для себя и только для себя. Это пора одиночества. Это пора человека.
Хотя, конечно, ТА осень, которая любимая - еще не наступила. «Очей очарованье», воспетое поэтом, как-то всегда являлось для меня чем-то лубочным и неглубоким, картинкой на шкатулке.
Я люблю ту осень, которая пока видится только где-то в отдалении, хотя наступит она, как всегда, намного быстрее, чем ты ее ожидаешь. Я люблю осень тогда, когда еще не слишком холодно, но уже померкли все краски, когда не только небо, но и поле, и лес приобретают такой непередаваемо глубокий серый цвет, даже скорее серые цвета, заменяющие собой все остальные цвета спектра. Когда можно сесть на открытой веранде на даче, закрыть ноги пледом и смотреть на эту серость; это та редкая ситуация, когда книга в руках смотрится неуместно, когда ничего не должно стоять между тобой и осенью, увяданием, отяжелением… и невообразимым спокойствием всего вокруг. Спокойствием смерти, которую не боятся, а неторопливо ожидают, которая воспринимается как отдых после сумасшедшего бега лета.
Это пора мыслей и решений, это пора остановиться и осмотреться, это пора написать что-то в свой внутренний дневник - для себя и только для себя. Это пора одиночества. Это пора человека.