Аугусто Роа Бастос, "Контражизнь", часть первая. Продолжение
Все оттуда же, все то же переосмысление "Сына человеческого".
XI.
Из тусклого света выплыл длинный и нескладный силуэт Серхио Мисковского, русского врача. Поначалу, пока в его душе не разразилась катастрофа, он был защитником местных бедняков.
Серхио Мисковски одно время был беднейшим из бедных. Одинокий, мрачный, немногословный. У него не было иной родины, кроме хижины из соломы и необожженного кирпича, глиняной трубки, пса хаски, который всегда был рядом с ним и с которым он говорил по-русски, когда шел к своим пациентам.
В свои свободные часы Мария Регалада приходила к нему приготовить скудный обед и убраться в хижине. Время от времени доктор оставлял ей немного денег на кухонном столе.
Ни разу они не обменялись ни единым словом. Русский врач всегда смотрел затерянным в дали степей и воспоминаний взглядом.
Мария Регалада привыкла к молчанию мертвых. Ей было безразлично, дома доктор или нет. Она убирала и чистила хижину так же, как убирала и чистила могилы.
XII.
Один пациент принес доктору очень старую скульптуру Святого Роке с его собакой.
Однажды вечером, в то время как доктор дремал в своем гамаке, статуя упала со стола, куда доктор ее поставил. От пьедестала отскочила крышка. Из полой фигурки покатились различные серебряные и золотые монеты и рассыпались украшения искусной работы.
Последние остатки серебра юйгуй, семейных сокровищ, спрятанных во время Великой войны, более века назад, в самых невероятных местах.
Серхио Мисковски потребовал у своих зажиточных пациентов, чтобы те приносили ему статуи святых в качестве оплаты за консультацию. Одна очень богатая пациентка из Асунсьона, которой доктор вылечил запущенный флебит, привезла ему алтарь из иезуитских Миссий.
Все было впустую. Деревянные святые больше не предлагали ему сокровищ, спрятанных у них внутри.
XIII.
Серхио Мисковски полностью переменился.
В припадках безумия он, разъяренный скупостью святых, в щепки разнес статуи.
Разъяренный безучастностью Марии Регалады, он изнасиловал ее на обезглавленных образах.
Серхио Мисковски, придворный врач, высланный в Парагвай после победы Октябрьской революции, так печально закончил свои дни в практически безвестной южноамериканской стране.
Он сбежал, точно одержимый, и исчез навсегда.
Хаски продолжил устало бродить от хижины к продуктовой лавке, туда и обратно, с пустой корзиной для покупок в зубах. Некоторые видели, что за псом следует человеческий силуэт, клок сияющего облака.
- Вон идет доктор! - шептали местные, крестясь.
Лавочник бросал в корзину несколько свиных колбасок, голую кость из супа. Мальчишки, смеха ради, мертвых крыс и нечистоты.
Какое-то время спустя пес сдох от старости и тоски, свернувшись клубком, у дверей хижины, откуда он так и не ушел, ожидая хозяина.
По прошествии многих лет стало известно, что русский доктор стал священником в кенийской деревне.
Мне довелось держать в руках копии документов, подтверждающих ордилию, которой его подвергли в Ватикане во время длительного искупления и епитимьи, исполненной в суровейших условиях в монастыре капуцинов.
Свидетельств об обезглавленных статуях святых в документах не было.
Мария Регалада умерла и лежала на своем любимом кладбище в Коста Дульсе.
Ее сын, которого тоже звали Серхио Мисковски, исчез так же, как его отец.
XIV.
Я видел - или читал об этом в чьих-то воспоминаниях - прокаженных, танцевавших на празднике в честь местного святого в Сапукаи, чтобы заработать денег для партизан, прятавшихся в зале городского совета.
Военные патрули остановили танец и прикладами прогнали увечных заступников, но партизаны уже успели убежать.
На самом деле этого тоже не было. Партизаны были схвачены войсками, а увечные заступники убежали в лепрозорий.
Это-то и плохо, когда пишешь о том, чего на самом деле не происходило. Слова отдаляются друг от друга и становятся лживыми.
Персонажи, живущие и умирающие в книге, испаряются, когда за ними захлопывается обложка, они не существуют, они становятся еще более вымышленными, чем вымышленный читатель.
XI.
Из тусклого света выплыл длинный и нескладный силуэт Серхио Мисковского, русского врача. Поначалу, пока в его душе не разразилась катастрофа, он был защитником местных бедняков.
Серхио Мисковски одно время был беднейшим из бедных. Одинокий, мрачный, немногословный. У него не было иной родины, кроме хижины из соломы и необожженного кирпича, глиняной трубки, пса хаски, который всегда был рядом с ним и с которым он говорил по-русски, когда шел к своим пациентам.
В свои свободные часы Мария Регалада приходила к нему приготовить скудный обед и убраться в хижине. Время от времени доктор оставлял ей немного денег на кухонном столе.
Ни разу они не обменялись ни единым словом. Русский врач всегда смотрел затерянным в дали степей и воспоминаний взглядом.
Мария Регалада привыкла к молчанию мертвых. Ей было безразлично, дома доктор или нет. Она убирала и чистила хижину так же, как убирала и чистила могилы.
XII.
Один пациент принес доктору очень старую скульптуру Святого Роке с его собакой.
Однажды вечером, в то время как доктор дремал в своем гамаке, статуя упала со стола, куда доктор ее поставил. От пьедестала отскочила крышка. Из полой фигурки покатились различные серебряные и золотые монеты и рассыпались украшения искусной работы.
Последние остатки серебра юйгуй, семейных сокровищ, спрятанных во время Великой войны, более века назад, в самых невероятных местах.
Серхио Мисковски потребовал у своих зажиточных пациентов, чтобы те приносили ему статуи святых в качестве оплаты за консультацию. Одна очень богатая пациентка из Асунсьона, которой доктор вылечил запущенный флебит, привезла ему алтарь из иезуитских Миссий.
Все было впустую. Деревянные святые больше не предлагали ему сокровищ, спрятанных у них внутри.
XIII.
Серхио Мисковски полностью переменился.
В припадках безумия он, разъяренный скупостью святых, в щепки разнес статуи.
Разъяренный безучастностью Марии Регалады, он изнасиловал ее на обезглавленных образах.
Серхио Мисковски, придворный врач, высланный в Парагвай после победы Октябрьской революции, так печально закончил свои дни в практически безвестной южноамериканской стране.
Он сбежал, точно одержимый, и исчез навсегда.
Хаски продолжил устало бродить от хижины к продуктовой лавке, туда и обратно, с пустой корзиной для покупок в зубах. Некоторые видели, что за псом следует человеческий силуэт, клок сияющего облака.
- Вон идет доктор! - шептали местные, крестясь.
Лавочник бросал в корзину несколько свиных колбасок, голую кость из супа. Мальчишки, смеха ради, мертвых крыс и нечистоты.
Какое-то время спустя пес сдох от старости и тоски, свернувшись клубком, у дверей хижины, откуда он так и не ушел, ожидая хозяина.
По прошествии многих лет стало известно, что русский доктор стал священником в кенийской деревне.
Мне довелось держать в руках копии документов, подтверждающих ордилию, которой его подвергли в Ватикане во время длительного искупления и епитимьи, исполненной в суровейших условиях в монастыре капуцинов.
Свидетельств об обезглавленных статуях святых в документах не было.
Мария Регалада умерла и лежала на своем любимом кладбище в Коста Дульсе.
Ее сын, которого тоже звали Серхио Мисковски, исчез так же, как его отец.
XIV.
Я видел - или читал об этом в чьих-то воспоминаниях - прокаженных, танцевавших на празднике в честь местного святого в Сапукаи, чтобы заработать денег для партизан, прятавшихся в зале городского совета.
Военные патрули остановили танец и прикладами прогнали увечных заступников, но партизаны уже успели убежать.
На самом деле этого тоже не было. Партизаны были схвачены войсками, а увечные заступники убежали в лепрозорий.
Это-то и плохо, когда пишешь о том, чего на самом деле не происходило. Слова отдаляются друг от друга и становятся лживыми.
Персонажи, живущие и умирающие в книге, испаряются, когда за ними захлопывается обложка, они не существуют, они становятся еще более вымышленными, чем вымышленный читатель.