"ИМ ПРИШЛОСЬ УБИТЬ ВСЕХ ЛУЧШИХ"
ГЕОРГИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ МИН
(9 декабря 1855, Санкт-Петербург - 13 августа 1906, станция Новый Петергоф) - Свиты Его Величества генерал-майор. Из дворян. Вероисповедания православного. В 1872 году окончил 1-ю классическую гимназию в Петербурге.
Со своим полком Мин энергично участвовал в решительном подавлении московского восстания в декабре 1905 года. Издал приказ подчинённым: «Арестованных не иметь, пощады не давать». Будучи в Люберцах под Москвой, Мин произнес речь перед согнанными на площадь мужиками: «Если ораторы вернутся, убивайте их. Убивайте чем попало - топором, дубиной. Отвечать за это не будете. Если сами не сладите, известите семёновцев. Тогда мы опять сюда придём».
Георгий Александрович был убеждённым монархистом и испытывал верноподданические чувства к императору, за что не раз подвергался нападкам либеральной и революционной прессы. Впоследствии Владимир Ленин назвал генерала «дикой собакой».
Убит на глазах у жены и дочери четырьмя выстрелами в спину на перроне станции Новый Петергоф эсеркой Коноплянниковой. Был похоронен в Введенском соборе лейб-гвардии Семёновского полка, после революции снесённом.
ПОСЛЕДНИЕ СТРАЖИ ИМПЕРИИ
Во время революции 1905-1907 гг., а также несколько ранее и позднее, террористы уничтожили и искалечили несколько тысяч чиновников Империи, в том числе весьма высокопоставленных (министры, генералы, губенаторы). Убивали не кого попало, а самых лучших и преданных государству. Приходит в голову вопрос: а случился бы вообще февраль 1917 года, если бы эти люди остались в строю или получили возможность подготовить себе достойную смену? Что осталось бы от февральского заговора, если бы Плеве был министром внутренних дел, Столыпин - премьером, а в армии тон задавали генералы типа Мина («душитель» декабрьского восстания в Москве)? «Заговор генералов», говорите? А Мин пришел бы к ним в комнатку с двумя револьверами и положил бы всех в минуту.
Создается впечатление, что к 1916 году в тылу в распоряжении у власти не оказалось ни одного настоящего офицера, человека чести. Вот выступил Милюков в Думе с клеветой на царицу. Ну, и где затерялся разъяренный офицер-гвардеец, готовый за честь Государыни и свою жизнь положить, и всех лидеров оппозиции прямо в Думе рядком положить с дырками в черепе? Там ведь кроме вахтера на входе никаких средств безопасности не было. В истории были ситуации, когда исход войны мог решить единственный «последний батальон». Россию в начале 1917 года мог спасти один единственный «последний офицер». И ведь хороший пример заразителен. После одного «русского Брейвика» они бы пошли косяками. И к Ленину в Швейцарию кто-нибудь наведался бы.
В феврале все балансировало на грани. Окажись на решающих позициях вместо предателей или тряпок верные и твердые люди - и все обошлось бы. Помню, в советской школе нам объясняли, что большевики (в отличие от эсеров) не считали индивидуальный террор эффективным инструментом революционной борьбы. «Мы пойдем другим путем», - сказал молодой Ленин, размышляя над печальным концом своего брата-террориста. Но если бы эсеры не «расчистили поляну», разве дошел бы вообще черед до Ленина? Как показал опыт России, индивидуальный террор против верхних и средних эшелонов власти - весьма эффективный метод, при условии, что он становится массовым. С другой стороны, есть и утешение. Россия «слиняла в три дня» все же не на пустом месте (как случилось с СССР в 1991 году). Перед этим им пришлось убить всех лучших. Пока не убили - не получалось.
Потом, после того как "получилось", после переворота, худшие почуяли, что это их час, и хлынули со всех сторон. Лучших убили всё-таки не всех и не сразу, оставалась горстка. Они осознанно приняли безнадёжный бой.
А В ОБЩЕМ, СТРАШНАЯ ВЕЩЬ, ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
"В дороге мысль настойчиво вертелась вокруг прошлого, настоящего и дней грядущих; нет-нет да и сожмет тоской сердце, инстинкт культуры борется с мщением побежденному врагу, но разум, ясный и логичный разум, торжествуй над несознательным движением сердца!.. Что можем мы сказать убийце трех офицеров или тому, кто лично офицера приговорил к смерти за “буржуйство и контрреволюционность”? Или как отвечать тому, кто являлся духовным вождем насилий, грабежей, убийств, оскорблений, их зачинщиком, их мозгом, кто чужие души отравлял ядом преступления?! Мы живем в страшные времена озверения, обесценивания жизни. Сердце, молчи, и закаляйся, воля, ибо этими дикими, разнузданными хулиганами признается и уважается только один закон - “око за око”, а я скажу: “два ока за око, все зубы за зуб”, “поднявший меч...”
В этой беспощадной борьбе за жизнь я стану вровень с этим страшным звериным законом - с волками жить...
И пусть культурное сердце сжимается иногда непроизвольно - жребий брошен, и в этом пути пойдем бесстрастно и упорно к заветной цели через потоки чужой и своей крови. Такова жизнь... Сегодня ты, а завтра я. Кругом враги... Мы, как водою остров, окружены большевиками, австро-германцами и украинцами. Огрызаясь на одних, ведя политику налево и направо, идешь по пути крови и коварства к одному светлому лучу, к одной правой вере, но путь так далек, так тернист...
Холод усиливается - почти мороз; полная луна холодным светом освещает пустынные ровные пашни, изредка прорезанные узкими полосками снега. Большинство идет пешком почти весь переход. Слезли с подвод - все же теплее. Холод проникает всюду...".
ИСТОЧНИК: Дроздовский М.Г. Дневник // Белое дело. Добровольцы и партизаны / сост. С.В. Карпенко. М., 1996. Стр. 22-23.
«В 19 часов вернулась экспедиция Двойченко - нашли только одного главного участника убийств, расстреляли, остальные бежали; сожгли их дома, забрали фураж, живность и т.п. Оттуда заехали в Долгоруковку - отряд был встречен хлебом-солью, на всех домах белые флаги, полная и абсолютная покорность всюду; вообще, когда приходишь, кланяются, честь отдают, хотя никто этого не требует, высокоблагородиями и сиятельствами величают.
Как люди в страхе гадки: нуль достоинства, нуль порядочности, действительно сволочной, одного презрения достойный народ - наглый, безжалостный, полный издевательств против беззащитных, при безнаказанности не знающий препон дикой разнузданности и злобы, а перед сильными такой трусливый, угодливый и низкопоклонный...
А в общем, страшная вещь гражданская война; какое озверение вносит в нравы, какою смертельною злобой и местью пропитывает сердца; жутки наши жестокие расправы, жутка та радость, то упоение убийством, которое не чуждо многим из добровольцев. Сердце мое мучится, но разум требует жестокости. Надо понять этих людей, из них многие потеряли близких, родных, растерзанных чернью, семьи и жизнь которых разбиты, имущество уничтожено или разграблено и среди которых нет ни одного, не подвергавшегося издевательствам и оскорблениям; надо всем царит теперь злоба и месть, и не пришло еще время мира и прощения...
Что требовать от Туркула, потерявшего последовательно трех братьев, убитых и замученных матросами, или Кудряшева, у которого недавно красногвардейцы вырезали сразу всю семью? А сколько их таких?».
ИСТОЧНИК: Дроздовский М.Г. Дневник // Белое дело. Добровольцы и партизаны / сост. С.В. Карпенко. М., 1996. Стр. 34.
И напоследок укажу для иллюстрации на ещё один материал из сети - ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ФИЗИОГНОМИКА.