Черно-белая сакральность. Фотовыставка «Русский монастырь на границе с небом: СТЕНА и СЛОВО»
Интеллектуала Эдуарда Боякова некие силы пытаются выставить маргиналом от русской культуры. Провокационные нападки Бояков нейтрализует мощнейшей фотовыставкой «Русский монастырь на границе с небом: СТЕНА и СЛОВО» в Западном крыле Новой Третьяковки на Крымской валу. В тандеме с известным и титулованным архитектурным фотографом Михаилом Розановым они создали поразительный в своей уникальности и проникновенности фотопроект, который позволяет увидеть черно-белые фотографии 10 российских монастырей. Выбор мест сам по себе нестандартен и непредсказуем с точки зрения обычной логики. Но все вместе они образуют единую связь, единый путь - из центра страны на Север. Фоторассказ о каждом монастыре сопровождается СЛОВОМ-ключом и великолепным художественно-историческим текстом авторства Эдуарда Боякова.
На черных стенах выставки черно-белые фотографии. СТЕНЫ снимал Михаил Розанов. Людей на этих снимках нет. Только небо и архитектурная грация. И что-то еще невидимое и невообразимо сильное, что наполняет, питает, поднимает.
(с) фотограф Илья Буяновский
(с) фотограф Илья Буяновский
Выставка закручивается в спираль, сужаясь в самом конце, проводя от Троице-Сергиевой Лавры до Соловецкого монастыря. Все вместе производит глубокое впечатление - искренности, нестандартного выбора мест, духовной силы, которая исходит от «стен» и «слов». Многие места станут открытиями и потянут к себе ваши мысли, «пригласят» увидеть. Покажут, что о многом судим поверхностно, мало зная и не вникая. Здесь нет искусственности, цветной «православной клюквы». Здесь обнажение сути. Пуповина связи с родной землей, родной страной.
«Маршрут выставки, не случайная последовательность монастырей, а движение от свойства к свойству. Здесь 10 монастырей и 10 слов. Эти 10 монастырей и слов как 10 психологических типов».
Троице-Сергиева Лавра. ЦЕНТР и сердце
Дивеевский монастырь. ПРАВЕДНОСТЬ в образе Серафима Саровского
Кирилло-Белозерский монастырь. АСКЕЗА как стиль Русского Севера
Верхотурский монастырь - ПЕРЕХОД России в Евразию
Посольский монастырь на Байкале. ПОЛИТИКА как место гибели русских послов
Оптина Пустынь. ЗНАНИЕ, центр духовного пробуждения
Псково-Печерский монастырь. РУБЕЖ житейского мира с нетленными мощами праведников
Абалакский монастырь. ВОИНСТВО. Явление Николая Чудотворца Ермаку
Костомаровский монастырь на Дону. ТАЙНА пещерных храмов
Соловки. ПОДВИГ. Высшая точка русской духовной вертикали
Эдуард Бояков, режиссер театра и кино, продюсер, основатель и художественный руководитель Нового театра
(с) фотограф Илья Буяновский
Название нашей выставки «Русский монастырь на границе с небом: Стена и Слово» похоже на метафору нашей долгой дружбы с Михаилом. Михаил Розанов - большой художник, который всю жизнь занимается архитектурной съемкой, снимая главные мировые музеи, такие как Лувр, Версаль, Сан-Суси и важнейшие точки нашей российской истории. Сейчас мы его выдернули на день из Петергофа и Кронштадта. Недавно он провел в Московском Кремле первую съемку за последние 50 лет, и его последние альбомы про Пушкинский музей и Московский Кремль считаю шедеврами.
Мы дружили много лет до того, как пришла идея сделать проект, посвященный взаимодействию архитектурных образов и культурно-исторического антропологического контекста. Как пришла идея сделать особенную съёмку монастырей? Монастырь - высший образ красоты, наша Ойкумена.
Как монастырь влияет на человека? Работая с литературой, я думал, как был устроен город в 13-17-19 веках, и как воспринимается образ города нами сейчас. И увидел катастрофическое и даже преступное несоответствие. Мы воспринимаем религиозные архитектурные объекты исключительно как предмет истории, через дистанцию, «это про православие», «это для мусульман», то есть только для тех, кто туда ходит. Получается, мы в подсознании как бы его обходим, не замечаем, как определяющую часть места.
Раньше на Страстном бульваре, на месте памятника Пушкину, стоял Страстной монастырь, аккурат после этого начинается череда монастырей - Высоко-Петровский стоит на границе Петровки, через сотню метров Рождественка с Рождественским монастырем, потом Сретенский бульвар и на самом его верху Сретенский. Невероятная красота! Тогда и понимаешь, что это доминанты пространства, и здесь, как в любом центре, любом шедевре очень много информации. Любой фундамент, любая деталь, любая капитель говорит.
В Высоко-Петровском монастыре, где был митрополит Петр, началась столичная роль Москвы, которая была маленьким городком. Не было еще патриарха на Руси, но из Владимира переехал митрополит, сюда перенесли митрополичью кафедру, и началась работа над статусом Москвы как столицы. Мы не можем посмотреть на этого человека, нет его изображений, но стены остались, и они говорящие.
Михаил Розанов, российский фотограф, член Союза российских фотохудожников России
(с) фотограф Илья Буяновский
Я много снимал светской архитектуры. В Кремле делал съемку для музеев Московского Кремля и выставку про соборы. Пришел к Эдуарду, чтобы подарить ему свой новый альбом, мы поговорили и решили сделать новый проект. Подготовительная работа шла долго, несколько месяцев. Мы сразу глубоко погрузились и очень сильно пропустили это через себя. Я был эмоционально заряжен, эта наша личная история, наш взгляд двух художников на православную историю сейчас. Тексты, написанные Эдуардом, характеризуют наши ощущения.
Мы видели разные места, от сверх популярных монастырей типа Троицко-Сергиевой Лавры до крошечного в селе Посольском на Байкале, где всего 10-12 монахов. Мы были в скитах, в удивительных местах, общались с отшельниками. Для меня это был незнакомый мир, и я очень сильно изменил свое отношение к жизни. У меня появилось огромное уважение к православному миру.
Эдуард Бояков
Это очень необычная подача монастырей. Мы смотрели разные фотоальбомы. Они цветные, попсовые. До нас никто таким образом не смотрел на монастырь. Монахи ведь не пишут, не издают альбомы. На фотографиях обычно, что мы видим - Крестный ход, рука с кадилом, дым, благолепие, вот вся прелесть такая, но получается клюква православная, которая мешает православию и духовности, которая лежит в основе нашей культуры и трагической истории.
Как ни крути, получается, что это первая выставка, которая имеет своим предметом православие за 100 с лишним лет. В Третьяковке, в Эрмитаже, в Русском музее касались этих тем, но такого - не было!
Уже в первом зале вы почувствуете, что здесь есть идея суггестивного погружения, сюда надо прийти и побыть одному. Фирменное розановское композиционное соотношение неба и объекта съемки не менее внятный информационный посыл как, скажем, стихотворение Иосифа Бродского.
ПЕРЕХОД. Верхотурский Николаевский монастырь. Свердловская область. Верхотурье
Эдуард Бояков
Поражает масштаб монастыря. Это граница, постоянно происходили заварухи, и шведы, и литовцы, и поляки претендовали. Здесь одновременно и галерея для обороны, и отдельные монашеские кельи. Царь Алексей Михайлович финансировал это серьёзное строительство.
Хребет России - Урал. Вы же понимаете, что Россия это две части. За Уралом все русские реки начинают течь вверх, это другое пространство, другая география. На самом деле, Кама, Вишера, Волга, Ока, Москва, Клязьма - это одна река, это все огромный бассейн Волги, который заканчивается озером, невероятным водным Каспийским резервуаром.
Сейчас мы имеем дело с севером Уральского хребта - границей между двумя жесткими мирами. Дорог не было, дороги - это реки. Русский флот на самом деле рождался здесь. Отсюда корабли пробивали себе путь до Северного Ледовитого океана и шли к Чукотке. Нечеловеческие расстояния! Мы себе представить не можем, раньше ведь не было той скорости и мобильности, которая сейчас у нас есть. Это вообще фантастика, как наши предки, все это сделали, я лично не понимаю. Этот переход был совершен вот в этой точке, где возник Верхотурский монастырь, который называют Сибирской Лаврой, Уральской Лаврой.
Здесь возникает феномен Симеона Верхотурского - самого смиренного, самого доброго, самого теплого. Человека, который шитьем работает, денег не получает, все раздает, всем помогает. Здесь православие становится тем, чем оно есть, с одной стороны сила, с другой женская феминная энергия приятия. Мы всех можем взять, всех можем полюбить. Здесь построили самый большой храм после Храма Христа Спасителя и Исаакиевского собора, такие чисто уральские понты. Этот храм был построен, когда стало понятно, что люди к Симеону потянутся.
ПОЛИТИКА
Посольский Спасо-Преображенский монастырь. Республика Бурятия. Посольское
Михаил Розанов
Это один из самых удивительных монастырей, которые удалось посетить. Он называется Посольский, и на меня произвел наиболее сильное впечатление. Это Бурятия, сюда лететь часов 6 до Улан-Удэ, оттуда еще часа 4 на машине ехать. Берег Байкала, в нем живет то ли 10, то ли 12 монахов, рядом находится такое же малочисленное село Посольское. Здесь захоронение русской дипломатической миссии, на которую напали разбойники, кресты даже остались. Кругом Байкал, ледяная пустыня. Красота невероятная, космос открытый просто! Сложно передать словами, мороз -25, ветер такой, что заглушает все звуки, на улице натуральный Марс, а монахи сидят на лавочке и на это смотрят. И так вся жизнь.
Эдуард Бояков
В Бурятии особый архитектурный графический код. Православный храм может выглядеть как буддийский коврик. Получается бурятско-байкальское барокко с удивительным взаимодействием, с одной стороны, элементы кладки 17 века времен царя Алексея Михайловича, с другой, чистая Монголия. Здесь есть невероятные восточные мотивы, удивительные пространства для русского глаза. Вот, например, галереи, где сам принцип очень русский, в Кремле много подобных. Такие порталы раньше расписывались, были цветными, когда человек смотрел, то психодел наступал безоговорочно. Вопрос взаимодействия с контекстом местной истории стараемся передавать на фото.
ЗНАНИЕ. Введенская Оптина пустынь. Калужская область. Козельск
Михаил Розанов
Обычно съемка занимает дня за три, а в Оптиной пустыни я очень рано проснулся и все снял за один день.
Эдуард Бояков
Оптина пустынь - географическая точка, где русская культура встретилась с православием.
Для русского человека начала 19 века было естественно вести диалог либо с греками, либо с Данте, с Байроном. Вспомните юные пушкинские стихи, где сплошные Фебы, Адонисы, Аполлоны, Парисы. А здесь впервые в русской истории возникает ощущение, что православие может что-то дать русскому человеку, не только его душе, молитве, этическому строю, семье, пониманию его подвига русскости, но и культуре. Православие оказывается неким фронтиром в разговоре о русской культуре.
Это произошло в Оптиной. Именно там началась великая издательская программа, Макарий Оптинский стал издавать «Добротолюбие». Оттуда пришел Паисий Величковский. Туда потянулись Достоевский, Гоголь, Константин Леонтьев, то, что называется нашим золотым веком
Сама Оптина - очень большой, богатый, любимый людьми разных социальных слоев монастырь. Но мы не смогли преодолеть искушение прежде всего снимать скит. Удивителен феномен сознания человека, который живет в монастыре и вроде все мирское от себя отрезал, но приходит момент, когда через несколько лет монах говорит себе, своему начальству, коллегам: Ребята, у вас слишком шумно, много суеты, попсы, хочу уединения. В монастыре ведь много светской жизни, женщины приезжают, искушают. Люди уходят в еще более закрытое пространство, где еще более жесткие условия, где меньше сна, больше молитвы, ночное стояние, беспрерывная Иисусова молитва. Там уже идет молитва на уровне, который нам, живущим в городе, себе сложно представить. Но тем, кому посчастливилось там побывать, сразу понимают, что находятся в очень сильном пространстве. Невозможно описать словами, как сильно работает это пространство, это чудо. Монахи в скиту молятся за нас, они с нами, это мы не с ними, а они с нами.
Вообще, приезжаешь в какой-либо монастырь, где вроде аскеза дошла до самого предела, но есть скит. Нам дают вездеход, долго едем по нечеловеческим густым лесам, приезжаем, там живут один священник, два монаха и несколько помощников. Начинаем гулять, а нам говорят, там тропинка и в яме живет совсем один отшельник. Раз в полгода выходит причаститься и уходит. Представляете количество ступенек наверх?
РУБЕЖ. Успенский Псково-Печерский монастырь. Псковская область. Печеры
Эдуард Бояков
Псковские Печеры - это феномен, это граница с Западом как таковая. С той стороны Эстония, католичество, протестантизм, Польша, интервенция, шведы. С этой стороны вот она - Русь.
Михаил Розанов
Цветущие растения, фонтаны, мед местный, благость, православное счастье, но главное, фокус не снаружи, а внутри - в пещерах, которые называются «Богом зданные». В них более 14 тысяч захоронений праведников! Это закрытая территория, огромный подземный трехуровневый город, где открыта лишь малая часть. Подземные улицы как в метро. Там происходит чудо, темнота, держали свечки - пламя не шевелится, мы снимали с фонарем, но дико спокойно, идеально чистейший воздух, запаха никакого нет.
ВОИНСТВО
Абалакский Знаменский монастырь. Тюменская область. Тобольский район. Абалак
Эдуард Бояков
Я говорил про Верхотурский монастырь, расположенный на вершине Уральского хребта. Дальше, естественно, начинается спуск и новое пространство, где уже существует большая сибирская река Иртыш и формируется сибирский уклад - это Тобольск, первая столица Сибири. Не было ни Байкала, ни Чукотки, ни Якутии, нечего не было, а Тобольск уже стоял как большая красивая крепость. Рядом с ним Абалак - место битвы Ермака и место явления ему Николая Чудотворца. Абалак для Сибири как Троице-Сергиева Лавра для Москвы. Когда пришел Ермак земля была мусульманской, хотя и недолго, и его столкновение было не с язычниками, а с серьезной цивилизацией. Это был очень серьезный момент выбора.
Чтобы смягчить суровость архитектуре, которая невероятно взаимодействует с Иртышом, требовалась украинская мягкость, напевность. Поэтому монахи работали с мягкой формой, здесь мы наблюдаем образец местечкового украинского барокко или итальянского барокко. Вот, например, на фото пример - это же просто палаццо во Флоренции! Тяжело в Москве найти подобное.
ТАЙНА
Костомаровский Спасский монастырь. Воронежская область. Костомарово
Эдуард Бояков
Здесь меловые горы. Идешь и видишь камень с церковной главкой и маленькую дверь. Когда входишь внутрь, то оказываешься в огромных византийских храмах с куполами, со сводами, с иконостасами. Необычайно искусный обман, когда ты внутри горы - в храме. Там даже формируется тоннель для крестного хода, которым по христианским правилам нужно обойти храм во время праздничной службы. Невероятное пространство! Нет экстерьера, есть только интерьеры. В Донских меловых монастырях как будто воссоздаются пространства Каппадокии.
ПОДВИГ. Спасо-Прелображенский Соловецкий монастырь, Архангельская область, Соловецкие острова
Эдуард Бояков
Последняя точка нашего метафизического и географического маршрута - это Соловки, о которых можно бесконечно говорить часами, днями. Мало кто, побывав здесь, может избавиться от зависимости постоянно думать об этом месте. Если Кирилло-Белозерский монастырь потрясает рассказами о жизни в землянках и молитвах, то Соловки намного севернее, здесь намного холоднее и это уже полярная ночь. Трудно представить, как Савватий Соловецкий, который первый высадился на этом острове, здесь жил, молился и позволял себе какие то артефакты производить. Стоит посмотреть на каменный крест Савватия, чтобы понять, насколько развито сознание и художественное мышление.
С одной стороны, в этом монастыре всегда совершается высший духовный подвиг, а с другой, там происходило страшное, и во времена Раскола, и в 20 веке. Здесь был организован потрясающий по цинизму технопарк по изучению предельных состояний связанных с издевательствами и разрушением человеческой психики. Самое пострадавшее сословие - священники, их было погублено больше всего.
Почему эти бесы туда пришли? Там был невероятный водопровод, ирригационная система, соединяющая 80 озер, оранжерея, где росли арбузы, а не только репа, кирпичи, железное производство, металлургия. Все это строилось русскими людьми в 16 веке, что невероятно! В Москве нет архитектуры такого уровня или если есть, то очень мало. То, что на все это способен русский человек, в голове не укладывается.
Этим местом мы заканчиваем наш альбом и нашу выставку.
Михаил Розанов
Выставка устроена по спирали, если мы сначала начинаем с широкого захода, то здесь уже маленький зал и предельная сконцентрированность, потому что Соловки - это максимальная плотность нашего внимания к этой выставке. Этим мы заканчиваем. Здесь конец русского мира.
(с) фотограф Илья Буяновский varandej
Фоторепортаж в СМИ MUZECUBE
Сообщество МОСКВА ЛЮБЛЮ