Житейское
Ыпыграхв:
Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребёнка
Чего только не может найтись на щеке невинного ребенка! В то время, как все богатство мира не стоит на этой щеке слезы, заметим, что оно действительно оного не стоит, оно стоит намного больше и неисчислимо по сути.
Что уж говорить про то, что ежели слезу на щеке невинного ребенка (кстати, кто это?) внести в наследие Юнеско, то оная станет частью всего богатства мира, а тогда и вовсе получается чушь какая-то: "то, что больше X и включает в себя X не стоит X" :P
Парадокс Рассела, да и только, Федор Михалыч.
С другой стороны, хер с ней, со слезой на щеке; кстати, чья слеза-то, - тоже не сказал, - а то может это слеза Федора Михалыча на щеке невинного ребенка. Что ж она там делает: свисает ли, блестит ли, быть может манит или наоборот, отторгает и потому не стоит?
Эх, был бы жив, спросили бы мы, а стоит ли богатство мира мочи на щеке невинного ребенка? Но об этом мы не узнаем, да и не об этом сегодня речь.
Сегодня, дорогие мои, речь о цене и что чего стоит, подмене объектов, королях и капусте.
Так уж случается, человеки редко знают, об чем говорят. Мало того, что они редко знают, что они имеют в виду, но не менее редко они знают, что фактически сказали.
Очень часто что-то не стоит чего-то по-весьма разным причинам. Но всегда все упирается в одно: ежели говорят об том, что чего стоит и чего не стоит, то уж так повелось на Руси - значится выставляют цену.
Сколько именно стоит слеза на щеке невинного ребенка нам так и не сказали, однако то, что недоступно всегда ничего не стоит, поэтому и три копейки уже круче, чем все богатства мира.
Поэтому сравнивая, что чего стоит и что чего не стоит, всегда помните, други мои, что в любой форме это унижает объект. Поскольку подразумевает выставление ему некой цены в качестве меры, сколь долго ни хотелось бы сказать обратного и что "цена не оперделена" - хуй там.
Всегда можно говорить, что все деньги США ничего не стоят. И действительно так оно и есть :P Поскольку никто из нас никогда этих денег и не увидит. А спроси человека, чего стоит все содержимое его карманов - так мало того, что он уже будет не так смел в этих оценках, но и поспешит это самое содержимое неким образом изменить.
Подмена объекта всегда вносит много духовности в словесные скрепы.
Кому интересно слушать, что нету таких денег у конкретного человека, чтобы предотвратить слезы (радости ли, печали ли?) "невинного ребенка". Но скажет он пафосно, что что-то, чего-то в неопределенном количестве не стоит, так сразу миллионы овуляшек и эякуляторов поднимут горделиво это обосранное знамя и понесут, всем попутно рассказывая.
А ларчик снизу открывался, и крокодилова слеза была нарисована гуашью на щеке невинного Буратино, выпиленного из дерева. Хотя зачем в лес за дровами ходить - у Пьеро слеза была нарисована по умолчанию и он был невинен как госпожа Новодворская в молодости, зрелости и прочих периодах жизни - то есть как я!
А вот всего богатства мира там было не примечено, вернее примечено, но в активах и пассивах Карабаса.
Так уж случилось, что отсутствие объекта и создает туман словесности, когда люди говорят об том, чего нет, то, чего нет, и делают выводы, но чтобы обосрать то, что есть.
Поэтому истинно говорю вам: говоря об чем-то оперделите объект и будет вам счастье!
Вот я оперделил: объект моей писанины - отсутствие объекта. И оное отсутствие наблюдается чуть чаще, чем всегда. И говорящие перескакивают с объекта на объект постоянно, думая, что говорят лишь об одном, на самом деле, говоря о многом. У них жизнь то способ существования белковых тел, то миг между прошлым и будущим, то воспоминания, то планы, то пьянка вчера. Причем в одном предложении смысл может перескакивать много раз, позволяя делать удобные выводы из ничего, вернее из королей и капусты.
Вот шаррада!
За сим, закончив бессмысленные слова, отопью я чаю, чего и вам желаю!
Бувайте.
Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребёнка
Чего только не может найтись на щеке невинного ребенка! В то время, как все богатство мира не стоит на этой щеке слезы, заметим, что оно действительно оного не стоит, оно стоит намного больше и неисчислимо по сути.
Что уж говорить про то, что ежели слезу на щеке невинного ребенка (кстати, кто это?) внести в наследие Юнеско, то оная станет частью всего богатства мира, а тогда и вовсе получается чушь какая-то: "то, что больше X и включает в себя X не стоит X" :P
Парадокс Рассела, да и только, Федор Михалыч.
С другой стороны, хер с ней, со слезой на щеке; кстати, чья слеза-то, - тоже не сказал, - а то может это слеза Федора Михалыча на щеке невинного ребенка. Что ж она там делает: свисает ли, блестит ли, быть может манит или наоборот, отторгает и потому не стоит?
Эх, был бы жив, спросили бы мы, а стоит ли богатство мира мочи на щеке невинного ребенка? Но об этом мы не узнаем, да и не об этом сегодня речь.
Сегодня, дорогие мои, речь о цене и что чего стоит, подмене объектов, королях и капусте.
Так уж случается, человеки редко знают, об чем говорят. Мало того, что они редко знают, что они имеют в виду, но не менее редко они знают, что фактически сказали.
Очень часто что-то не стоит чего-то по-весьма разным причинам. Но всегда все упирается в одно: ежели говорят об том, что чего стоит и чего не стоит, то уж так повелось на Руси - значится выставляют цену.
Сколько именно стоит слеза на щеке невинного ребенка нам так и не сказали, однако то, что недоступно всегда ничего не стоит, поэтому и три копейки уже круче, чем все богатства мира.
Поэтому сравнивая, что чего стоит и что чего не стоит, всегда помните, други мои, что в любой форме это унижает объект. Поскольку подразумевает выставление ему некой цены в качестве меры, сколь долго ни хотелось бы сказать обратного и что "цена не оперделена" - хуй там.
Всегда можно говорить, что все деньги США ничего не стоят. И действительно так оно и есть :P Поскольку никто из нас никогда этих денег и не увидит. А спроси человека, чего стоит все содержимое его карманов - так мало того, что он уже будет не так смел в этих оценках, но и поспешит это самое содержимое неким образом изменить.
Подмена объекта всегда вносит много духовности в словесные скрепы.
Кому интересно слушать, что нету таких денег у конкретного человека, чтобы предотвратить слезы (радости ли, печали ли?) "невинного ребенка". Но скажет он пафосно, что что-то, чего-то в неопределенном количестве не стоит, так сразу миллионы овуляшек и эякуляторов поднимут горделиво это обосранное знамя и понесут, всем попутно рассказывая.
А ларчик снизу открывался, и крокодилова слеза была нарисована гуашью на щеке невинного Буратино, выпиленного из дерева. Хотя зачем в лес за дровами ходить - у Пьеро слеза была нарисована по умолчанию и он был невинен как госпожа Новодворская в молодости, зрелости и прочих периодах жизни - то есть как я!
А вот всего богатства мира там было не примечено, вернее примечено, но в активах и пассивах Карабаса.
Так уж случилось, что отсутствие объекта и создает туман словесности, когда люди говорят об том, чего нет, то, чего нет, и делают выводы, но чтобы обосрать то, что есть.
Поэтому истинно говорю вам: говоря об чем-то оперделите объект и будет вам счастье!
Вот я оперделил: объект моей писанины - отсутствие объекта. И оное отсутствие наблюдается чуть чаще, чем всегда. И говорящие перескакивают с объекта на объект постоянно, думая, что говорят лишь об одном, на самом деле, говоря о многом. У них жизнь то способ существования белковых тел, то миг между прошлым и будущим, то воспоминания, то планы, то пьянка вчера. Причем в одном предложении смысл может перескакивать много раз, позволяя делать удобные выводы из ничего, вернее из королей и капусты.
Вот шаррада!
За сим, закончив бессмысленные слова, отопью я чаю, чего и вам желаю!
Бувайте.