Житейское
Ыпыграхв
- Доктор, посмотрите у моего сына писю..
- Тааааксссс, с этого дня называем писю хуем и начинаем лечить сифилис
И исчо:
Хочу ли я? Могу ли я? Говно ли я? Магнолия!
Ребенок былых дней жил своими затейливыми и незатейливыми желаниями и хотелками.
- Ты хочешь мороженое?
И он точно знает ответ. Хочу! Ларису Ивановну хочу.
Проходит время и возникает необходимость ентот неделимый атом всячески перечеркнуть.
Тонкое расщепление
"Есть тонкие властительные связи", как писал поэт. И взрослое сознание отделяется от детского четкой гранью: способностью к рефлексии. И вот этот самый простой вопрос "хочешь" вдруг претерпевает метаморфозу, видоизменяется во что-то новое, как некогда электроны, жужжащие над ядром как мухи над говном вдруг приобретают новую глубину, обнаруживая тонкое расщепление уровней и перестают быть сплошным слоем мух.
Сознание также приобретает новую форму, и явный признак тому - появление нового вопроса.
- Хочешь?
- А хочу ли я хотеть?
Рефлексия вторгается в сознание и перепахивает все по новому. Былой однородный субстрат понятий вдруг переживает тонкое расщепления, обнаруживая многие отдельные уровни, живущие своей жизнью, того, что казалось сплошной серой массой.
И на вопрос "хочешь?" становится до безумия сложно ответить. Поскольку новорожденная рефлексия уже делает робкие шаги, но все еще не может пуститься в бег. Ибо человек спрашивает: "а хочу ли я хотеть?" и неповоротливые шестеренки сознания скрипят и пыжатся, дымят и нагреваются, в нагрузке от новой, пока еще с трудом посильной задачи.
И ты рефлексируешь, смотришь на себя со стороны, видишь себя "хотящим" и с ужасом - хотя тут включается здоровое отрицание и выходит не с ужасом, а обескураженно - смотришь на весь этот фарс.
Как собачка, которой облили мясо какой-нибудь гадостью. Хочет она мяса, касается его языком и отпрыгивает в растерянности. Она хочет мяса, но этого мяса не хочет. И прыгает взад-вперед аки говно в проруби, не понимая, как так можно: хотеть мясо, которое не мясо и которого не хочешь.
Так и мы, глядим на себя со стороны и не хотим это видеть. Так и мы, поднаторев в рефлексии, хотим жрать гамбургер - впрочем это я об окружающих, мне гамбургер ничем не мешает - но смотрят на это желания со стороны и как собачка понимают, что вот этого самого "хотеть" они "не хотят".
Пройдут годы, прежде чем уже не ребенок окончательно созреет, как бы ни отвратительно это слово звучало. Он подружится со свой рефлексией, подружится со своим тонким расщеплением. И он становится взрослым.
Хочу - не хочу уже не имеет смысла. Хочу хотеть или не хочу хотеть - вот, что становится первостепенным.
- Хочу быть балериной - думает про себя толстушка, каждый раз отмечая увеличение веса на один килограмм.
И все думает, думает, и может думать так вечно. Но, ежели она не останавливается на достигнутом, то придет тот час и тампакс превратится в тыкву, а девочка наконец резко повзрослеет.
Она вдруг взглянет на себя "хотящую быть балериной" и рассмеется демоническим смехом. Она будет точно знать, что "хотеть" она уже не хочет. И похудеет через пару лет и срать ей на балерин с высокого постамента. Поскольку она уже не "хочет хотеть", а потому и не хочет, и это, и лишь только это позволяет ей совершить достойный поступок.
И вот, человек достигает небывалого величия. Тонкое расщепление, ни в рот ебаться! И вопрос "хочешь ли хотеть" уже больше не ставит его в тупик, поскольку шестеренки набрали небывалые обороты и вот он, взрослый человек, немыслимо сложен и функционален, по-новому попирает эту землю и больше нечего достигать, ведь рефлексия, куда же боле.
Но лишь немногие достигают оного взросления и слава им и хвала. Ну а остальные так и продолжают быть плоской одномерной кашей, мыслящей в рамках "хочу - не хочу", не допуская и мысли об никакой рефлексии.
На этом можно поставить и точку.
Но чудаки еще на свете есть :P
Сверхтонкое расщепление
В изучении физики неизбежно, знатока тонкого расщепления, настигает новое откровение.
- Здравствуйте дети. А сегодня эффект Зеемана и сверхтонкое расщепление.
Сверхтонкое расщепление? Что за хуйня? Вы тут совсем ебанулись, мы же уже достигли высоту высот и глубину глубин?
И вдруг, былой взрослый человек вновь становится маленьким незатейливым ребенком. Когда, как и в былые годы, вдруг начинают судорожно дрожать незадействованные доселе шестеренки, поскольку появляется новый невиданый и немыслимый вопрос, который многие в рамках стадии отрицания просто пропустят мимо ушей:
- А хочу ли я хотеть хотеть?
Всегда, когда смотришь на себя со стороны или рефлексируешь, один замечательный момент выскакивает из виду: "а каково это смотреть со стороны на себя смотрящего со стороны на себя?"
Также, как и первые шаги в рефлекии и смотрении на себя со стороны ставят в тупик, так и осознание сего момента ускользает. Как это вообще возможно? Зачем это?
Как говаривал товарищ Ницше: ежели долго вглядываться в бездну, то бездна начинает вглядываться в тебя.
Так и получается: если долго смотреть на себя со стороны, то начинаешь на себя смотреть со стороны.
Уже непосредственно в этой фразе сокрыта огромная загадка, которая ускользает ото многих, поскольку эта фраза для них логична и обе ее части тождественны. Но есть в этой фраз и тонкое и сверхтонкое расщепление, и сколько там сторон - не счесть.
Ибо если смотришь на себя хотящего и думашь, хочешь ли это самое хотеть. То и хотящий, невольно на тебя смотрящего поглядывает, и также раздумывает, а хочет ли он это видеть.
Но что самое умопомрачительное, что часто там есть и третий, смотрящий на обоих долбоебов и имеющий собственное мнение. Но шестеренки все еще ржавые, плохо вращаются, и он пока-что не может особо взаимодействовать. Но вопрос уже задан: "хочу ли я хотеть хотеть?". И ответ на него неизбежен. И пока не время задумываться об том, что в рамках человеческой супер-симметрии, там где третий, есть и четвертый.
Так говорил Заратустра. Но недолго, ибо галоперидол помогаеть.
Удачи вам, дорогие полтора читателя и, не побоюсь этого слова, почитателя палок и одно читательское крылышко!
На сем набубеню чайку и ебану его со страшною силою. Чаю-то я в общем не хочу, но хочу хотеть чаю, аж кушать не могу. А чтобы понять, хочу ли я хотеть его хотеть, этого-самого чаю, вне всякого сомнения нужно ебнуть чайку, ибо иначе никак.
Бувайте.
- Доктор, посмотрите у моего сына писю..
- Тааааксссс, с этого дня называем писю хуем и начинаем лечить сифилис
И исчо:
Хочу ли я? Могу ли я? Говно ли я? Магнолия!
Ребенок былых дней жил своими затейливыми и незатейливыми желаниями и хотелками.
- Ты хочешь мороженое?
И он точно знает ответ. Хочу! Ларису Ивановну хочу.
Проходит время и возникает необходимость ентот неделимый атом всячески перечеркнуть.
Тонкое расщепление
"Есть тонкие властительные связи", как писал поэт. И взрослое сознание отделяется от детского четкой гранью: способностью к рефлексии. И вот этот самый простой вопрос "хочешь" вдруг претерпевает метаморфозу, видоизменяется во что-то новое, как некогда электроны, жужжащие над ядром как мухи над говном вдруг приобретают новую глубину, обнаруживая тонкое расщепление уровней и перестают быть сплошным слоем мух.
Сознание также приобретает новую форму, и явный признак тому - появление нового вопроса.
- Хочешь?
- А хочу ли я хотеть?
Рефлексия вторгается в сознание и перепахивает все по новому. Былой однородный субстрат понятий вдруг переживает тонкое расщепления, обнаруживая многие отдельные уровни, живущие своей жизнью, того, что казалось сплошной серой массой.
И на вопрос "хочешь?" становится до безумия сложно ответить. Поскольку новорожденная рефлексия уже делает робкие шаги, но все еще не может пуститься в бег. Ибо человек спрашивает: "а хочу ли я хотеть?" и неповоротливые шестеренки сознания скрипят и пыжатся, дымят и нагреваются, в нагрузке от новой, пока еще с трудом посильной задачи.
И ты рефлексируешь, смотришь на себя со стороны, видишь себя "хотящим" и с ужасом - хотя тут включается здоровое отрицание и выходит не с ужасом, а обескураженно - смотришь на весь этот фарс.
Как собачка, которой облили мясо какой-нибудь гадостью. Хочет она мяса, касается его языком и отпрыгивает в растерянности. Она хочет мяса, но этого мяса не хочет. И прыгает взад-вперед аки говно в проруби, не понимая, как так можно: хотеть мясо, которое не мясо и которого не хочешь.
Так и мы, глядим на себя со стороны и не хотим это видеть. Так и мы, поднаторев в рефлексии, хотим жрать гамбургер - впрочем это я об окружающих, мне гамбургер ничем не мешает - но смотрят на это желания со стороны и как собачка понимают, что вот этого самого "хотеть" они "не хотят".
Пройдут годы, прежде чем уже не ребенок окончательно созреет, как бы ни отвратительно это слово звучало. Он подружится со свой рефлексией, подружится со своим тонким расщеплением. И он становится взрослым.
Хочу - не хочу уже не имеет смысла. Хочу хотеть или не хочу хотеть - вот, что становится первостепенным.
- Хочу быть балериной - думает про себя толстушка, каждый раз отмечая увеличение веса на один килограмм.
И все думает, думает, и может думать так вечно. Но, ежели она не останавливается на достигнутом, то придет тот час и тампакс превратится в тыкву, а девочка наконец резко повзрослеет.
Она вдруг взглянет на себя "хотящую быть балериной" и рассмеется демоническим смехом. Она будет точно знать, что "хотеть" она уже не хочет. И похудеет через пару лет и срать ей на балерин с высокого постамента. Поскольку она уже не "хочет хотеть", а потому и не хочет, и это, и лишь только это позволяет ей совершить достойный поступок.
И вот, человек достигает небывалого величия. Тонкое расщепление, ни в рот ебаться! И вопрос "хочешь ли хотеть" уже больше не ставит его в тупик, поскольку шестеренки набрали небывалые обороты и вот он, взрослый человек, немыслимо сложен и функционален, по-новому попирает эту землю и больше нечего достигать, ведь рефлексия, куда же боле.
Но лишь немногие достигают оного взросления и слава им и хвала. Ну а остальные так и продолжают быть плоской одномерной кашей, мыслящей в рамках "хочу - не хочу", не допуская и мысли об никакой рефлексии.
На этом можно поставить и точку.
Но чудаки еще на свете есть :P
Сверхтонкое расщепление
В изучении физики неизбежно, знатока тонкого расщепления, настигает новое откровение.
- Здравствуйте дети. А сегодня эффект Зеемана и сверхтонкое расщепление.
Сверхтонкое расщепление? Что за хуйня? Вы тут совсем ебанулись, мы же уже достигли высоту высот и глубину глубин?
И вдруг, былой взрослый человек вновь становится маленьким незатейливым ребенком. Когда, как и в былые годы, вдруг начинают судорожно дрожать незадействованные доселе шестеренки, поскольку появляется новый невиданый и немыслимый вопрос, который многие в рамках стадии отрицания просто пропустят мимо ушей:
- А хочу ли я хотеть хотеть?
Всегда, когда смотришь на себя со стороны или рефлексируешь, один замечательный момент выскакивает из виду: "а каково это смотреть со стороны на себя смотрящего со стороны на себя?"
Также, как и первые шаги в рефлекии и смотрении на себя со стороны ставят в тупик, так и осознание сего момента ускользает. Как это вообще возможно? Зачем это?
Как говаривал товарищ Ницше: ежели долго вглядываться в бездну, то бездна начинает вглядываться в тебя.
Так и получается: если долго смотреть на себя со стороны, то начинаешь на себя смотреть со стороны.
Уже непосредственно в этой фразе сокрыта огромная загадка, которая ускользает ото многих, поскольку эта фраза для них логична и обе ее части тождественны. Но есть в этой фраз и тонкое и сверхтонкое расщепление, и сколько там сторон - не счесть.
Ибо если смотришь на себя хотящего и думашь, хочешь ли это самое хотеть. То и хотящий, невольно на тебя смотрящего поглядывает, и также раздумывает, а хочет ли он это видеть.
Но что самое умопомрачительное, что часто там есть и третий, смотрящий на обоих долбоебов и имеющий собственное мнение. Но шестеренки все еще ржавые, плохо вращаются, и он пока-что не может особо взаимодействовать. Но вопрос уже задан: "хочу ли я хотеть хотеть?". И ответ на него неизбежен. И пока не время задумываться об том, что в рамках человеческой супер-симметрии, там где третий, есть и четвертый.
Так говорил Заратустра. Но недолго, ибо галоперидол помогаеть.
Удачи вам, дорогие полтора читателя и, не побоюсь этого слова, почитателя палок и одно читательское крылышко!
На сем набубеню чайку и ебану его со страшною силою. Чаю-то я в общем не хочу, но хочу хотеть чаю, аж кушать не могу. А чтобы понять, хочу ли я хотеть его хотеть, этого-самого чаю, вне всякого сомнения нужно ебнуть чайку, ибо иначе никак.
Бувайте.