Глобальная сеть миропорядка. Пространства и просторы продолжение
[местами закручено что и недопонятно]
Русская литература середины XIX начала ХХ-го вошла проникла в пространства расселения духа земель и городов да весей Российской Империи. Не только и не то что б пространств в виде осязаемо предметного окружения а - пространств именно духа. Не то чтоб и невидимых и но срощенных с видимым слышимом и обонятельным «мифологическими» и мотивными и прочими протоками. Срощенных в неожиданных композиционных «гомеостазах» (чудообразованиях) которые как всякое чудо убойны для самого существования теоретиков с их методологической перхотью называемой ими пудрой и рассыпаемою ими и вообще вокруг и главное в направлении мозгов грантовыдавателей.
К стати миф - это такое универсально применяемое понятие. Он рожден чуждым отношением к некоторому духовному пространству наблюдаемому из другого. Смежные сродственные пространства такое явление как «миф» друг у друга отмечать не могут как принимают друг друга в нерасторжимом и не вызывающим удивиления единстве.
Для русской литературы характерно отмечивание взаимоотношения многих пространств духа именно как сродственного и без «мифоразделений». Со способностями к их единству подпевки друг другу в определённые важные случаи и времена. Разделённые границами природного и общественного бытия эти "пространства" русского государства сходились в единстве в одном - в чувствовании общей беды и стирании условностей духопространственных (межсословных например) границ при серьёзном опасении за ближнего.
Последнее - за ближнего - вроде бы и будто явление «общечеловеческое». Однако - внимание - оно не везде в других мирах людских выстраивалось самим по сути обществом ещё и через общегосударственное (религиозное или иное) влияние чтобы при случае взять самоё себя (обчество то есть) за шкирку государственной уже лапою и встряхнуть от забытья (дать подзатыльник или даже подж..пник). Мол ты чего это!? А ну давай! Ёжкин корень.
Что касается мифов и мифоподобия.
Рационализм Просвещения навводил всякого разного в толчее Европы и оформляющемся хищном колумбовом континенте. Начиная от кассово бухгалтерского психологизма со схемой классов перемешанного с гётевским отсекуляризованном до литературы чортом (это было мифом назвать непросто по причине исчезающе малой «мистики» рассматриваемых схематических этих явлений. Какие ещё мифы - истинно потому что верно и всё тут!) И заканчивая «сверхчеловечностями» как очень и вполне мифом.
.
.
.
.
.
В последнем случае пожалуй миф именно в обычном смысле языческой настороженности к миру людей и природы. Познавать в нём особо нечего и нужно к нему относиться - как простому диагнозу состояния носителя (раба лампы) этого мифа как к сумасшествию воинствующего романтизма.
.
.
.
.
Не уподобливаясь ни детализированному классовому схематизму ни дремучести романтизированного язычества (что удивительно произроших на одной германской почве хотя и с псевдодуховными вариациями) и ни раздвоившемуся шекспиризованному сознанию можно сказать что корень русских бытийно духовных пространств подсвеченных выдающимися русскими литераторами в результате отметился в оцеленном «многообразии» (при внешней «сословной» различности) так поразившим ещё покуда думавший мир за пределами Российской империи. Такого нерационального единства ни в Старом ни в Новом светах не водилось то ли давно уже то ли вообще. Хотя может и грезилось иногда и кому то. Кто знает? (по инерции традиции думания выступавшей как признак квалификации Р.Гейтс да мадам К.Райс и им подобные «имперские» люди не считают зазорным упоминать о знакомстве с русской литературой XIX-го хотя бы что бы понимали они в этих «русских мифах». Понимали бы - не были бы чем они есть сегодня)
Высвеченная непонятная слитость духопространств проглянувшая из художественной образности русского литературства. Слитость которая опасливо подозревалась синтетическим европейским варварством ещё за долго до этого чтения (книжек русских литераторов) - это окончательно напрягло и подстегнуло рационализированно мистический угар отвращение и ужас евро варварства.
Ещё оказалось и полезно - фактический материал по преступной сущности врага изложенный самим врагом на себя. И пошло поехало обоснование методов завершения войны на уничтожение даже подобия в будущем пространств похожих на это русское.
Чертята Британьи романтические бесы Германьи в сообществе высококультурного королевскодомового бомонда Старого света и улыбчатые внеисторические мизантропы Нового света взялись за русский мир расковыривая через разделяй его пространств. «Благо» было на чём разделять а потому и как.
.
Русская литература середины XIX начала ХХ-го вошла проникла в пространства расселения духа земель и городов да весей Российской Империи. Не только и не то что б пространств в виде осязаемо предметного окружения а - пространств именно духа. Не то чтоб и невидимых и но срощенных с видимым слышимом и обонятельным «мифологическими» и мотивными и прочими протоками. Срощенных в неожиданных композиционных «гомеостазах» (чудообразованиях) которые как всякое чудо убойны для самого существования теоретиков с их методологической перхотью называемой ими пудрой и рассыпаемою ими и вообще вокруг и главное в направлении мозгов грантовыдавателей.
К стати миф - это такое универсально применяемое понятие. Он рожден чуждым отношением к некоторому духовному пространству наблюдаемому из другого. Смежные сродственные пространства такое явление как «миф» друг у друга отмечать не могут как принимают друг друга в нерасторжимом и не вызывающим удивиления единстве.
Для русской литературы характерно отмечивание взаимоотношения многих пространств духа именно как сродственного и без «мифоразделений». Со способностями к их единству подпевки друг другу в определённые важные случаи и времена. Разделённые границами природного и общественного бытия эти "пространства" русского государства сходились в единстве в одном - в чувствовании общей беды и стирании условностей духопространственных (межсословных например) границ при серьёзном опасении за ближнего.
Последнее - за ближнего - вроде бы и будто явление «общечеловеческое». Однако - внимание - оно не везде в других мирах людских выстраивалось самим по сути обществом ещё и через общегосударственное (религиозное или иное) влияние чтобы при случае взять самоё себя (обчество то есть) за шкирку государственной уже лапою и встряхнуть от забытья (дать подзатыльник или даже подж..пник). Мол ты чего это!? А ну давай! Ёжкин корень.
Что касается мифов и мифоподобия.
Рационализм Просвещения навводил всякого разного в толчее Европы и оформляющемся хищном колумбовом континенте. Начиная от кассово бухгалтерского психологизма со схемой классов перемешанного с гётевским отсекуляризованном до литературы чортом (это было мифом назвать непросто по причине исчезающе малой «мистики» рассматриваемых схематических этих явлений. Какие ещё мифы - истинно потому что верно и всё тут!) И заканчивая «сверхчеловечностями» как очень и вполне мифом.
.
.
.
.
.
В последнем случае пожалуй миф именно в обычном смысле языческой настороженности к миру людей и природы. Познавать в нём особо нечего и нужно к нему относиться - как простому диагнозу состояния носителя (раба лампы) этого мифа как к сумасшествию воинствующего романтизма.
.
.
.
.
Не уподобливаясь ни детализированному классовому схематизму ни дремучести романтизированного язычества (что удивительно произроших на одной германской почве хотя и с псевдодуховными вариациями) и ни раздвоившемуся шекспиризованному сознанию можно сказать что корень русских бытийно духовных пространств подсвеченных выдающимися русскими литераторами в результате отметился в оцеленном «многообразии» (при внешней «сословной» различности) так поразившим ещё покуда думавший мир за пределами Российской империи. Такого нерационального единства ни в Старом ни в Новом светах не водилось то ли давно уже то ли вообще. Хотя может и грезилось иногда и кому то. Кто знает? (по инерции традиции думания выступавшей как признак квалификации Р.Гейтс да мадам К.Райс и им подобные «имперские» люди не считают зазорным упоминать о знакомстве с русской литературой XIX-го хотя бы что бы понимали они в этих «русских мифах». Понимали бы - не были бы чем они есть сегодня)
Высвеченная непонятная слитость духопространств проглянувшая из художественной образности русского литературства. Слитость которая опасливо подозревалась синтетическим европейским варварством ещё за долго до этого чтения (книжек русских литераторов) - это окончательно напрягло и подстегнуло рационализированно мистический угар отвращение и ужас евро варварства.
Ещё оказалось и полезно - фактический материал по преступной сущности врага изложенный самим врагом на себя. И пошло поехало обоснование методов завершения войны на уничтожение даже подобия в будущем пространств похожих на это русское.
Чертята Британьи романтические бесы Германьи в сообществе высококультурного королевскодомового бомонда Старого света и улыбчатые внеисторические мизантропы Нового света взялись за русский мир расковыривая через разделяй его пространств. «Благо» было на чём разделять а потому и как.
.