Настоящее. Подлинность. Красота. Искусство. 1
Поскольку истинность - это состояние охватывающее человека (а точнее - его личность как существа в сообществе) то в речево образном/сознательном виде употребимом между личностями сообщества не выразима.
.
.
.
.
.
.
Уже по этой причине истинность может проявляться в дообразном объединении личностей которое не то чтобы отсутствовало у животных до человека но не имело такого поля совместного произрастания которое есть у людей в виде дружественной их чувству среды (в частности понятийной). «Дружественность» - хотя бы как невраждебность незнакомства с (хотя бы некоторыми) окружающими явлениями которое в инстинктивном виде присутствует уже у животных. Такая «дружественность» объясняет любопытство которое существуя например только у маленького котёнка и которое присутствует у человека на всю жизнь.
Аллегория и тем более метафора и их объединение - в притче - очень полезны/«спасительны» между людьми замкнутыми/ограниченными в речевом общении опирающемся лишь на академическое (нематерное) словарное богатство. Любой повод общения - это не меньше чем аллегорическое явление за которостью которого образы приобретают такие свойства каковы делают их хотя бы «диалектическими» явлениями. Иначе говоря то есть простейшими моделями видов жизни/жизненных существ. Или образами подпитываемыми инстинктивными "шаблонными душеподобными конструкциями" души человека.
Возьмём такой аллегорический пример в рассуждении/споре Юнга с «фрейдизмом».
«Каждый художник - нарцисс». Да всякий, кто в меру возможного проводит свою линию, - «нарцисс», если вообще позволительно употреблять это созданное для ограниченных целей понятие из области патологии неврозов в столь широком смысле; подобный тезис ничего поэтому не говорит, а только шокирует наподобие какого-нибудь острого словца. Поскольку анализ такого рода вовсе не занят художественным произведением, а стремится лишь как можно глубже зарыться, подобно кроту на задворках, в недра личности, то он постоянно увязает в одной и той же общей для всех нас почве, держащей на себе все человечество...»
Отметим для себя что вообще у Юнга идёт метафорическое рассмотрение/переход/объединение сновидчества и личности художника (в германско европейском мистико романтическом смысле а не как продукта психофизиологического существа). Это проясняет те туманные рассуждения этого мыслителя о "мифологии" архетипов которыми он был вынужден стучаться в головы участников мёртвых схем наук своего времени.
Специфическая «почва» помянутая в этой полемике вовсе не главная часть человечества как в значительной мере это есть во «фрейдизме». Если психоанализ посматривает на личность как «раба психофизиологии» то у Юнга художнику присуща попытка найти «свободу духа» и это можно понимать как новое состояние человека как жизненного этапа Природы.
Из чего это следует. (заметим что доходящее до поэтики изложение Юнга этим даёт силу его образам которой не может иметь научность факта/наука). Нельзя удержаться от философо подобной цитаты Юнга характеризующей «коллективную бессознательность».
«Коллективное бессознательное менее всего сходно с закрытой личностной системой, это открытая миру и равная ему по широте объективность. «Я» есть здесь объект всех субъектов, т.е. все полностью перевернуто в сравнении с моим обычным сознанием, где «Я» являюсь субъектом и имею объекты»
Тут можно без сильных натяг почувствовать что «коллективная бессознательность» хотя является очень слабо формализованным представлением (что есть большое достоинство) - это не простая/формальная «объективность». А это есть неперешагиваемая сверху гордым парением мысли над явлениями иначе говоря неперешагиваемая интеллектуально рассудительными приёмами действительность/настоящее (понимаемое как подлинное). Тут настоящее определяется не только лишь абстрактно независимым («объективно» то есть) внутренним "устройством" его связанным с просто чуждостью/невоспроизводимостью наблюдаемого (в лучшем случае «воспроизводимостью» его для наблюдающей личности лишь в виде научного притворства/подделки - моделию/теорией). Тут - когда настоящее определяется более ещё иным - непреодолимо обворожительным/повелительным нечто. Нечтом вроде воли «всех субъектов» неузримого никаким прибором сообщества но сущего ж (блин!) с хотя б целостно неулавливаемой данной личностью его гармонией хотя ж ощущаемой же наподобие как мистически.
Здесь можно увидеть схему у Юнга но это может быть некое описание нового пришествия с сообщественным человеком способа/вида существования жизни включая в частности и подобного существования религиозные формы.
.
.
.
.
.
.
.
Уже по этой причине истинность может проявляться в дообразном объединении личностей которое не то чтобы отсутствовало у животных до человека но не имело такого поля совместного произрастания которое есть у людей в виде дружественной их чувству среды (в частности понятийной). «Дружественность» - хотя бы как невраждебность незнакомства с (хотя бы некоторыми) окружающими явлениями которое в инстинктивном виде присутствует уже у животных. Такая «дружественность» объясняет любопытство которое существуя например только у маленького котёнка и которое присутствует у человека на всю жизнь.
Аллегория и тем более метафора и их объединение - в притче - очень полезны/«спасительны» между людьми замкнутыми/ограниченными в речевом общении опирающемся лишь на академическое (нематерное) словарное богатство. Любой повод общения - это не меньше чем аллегорическое явление за которостью которого образы приобретают такие свойства каковы делают их хотя бы «диалектическими» явлениями. Иначе говоря то есть простейшими моделями видов жизни/жизненных существ. Или образами подпитываемыми инстинктивными "шаблонными душеподобными конструкциями" души человека.
Возьмём такой аллегорический пример в рассуждении/споре Юнга с «фрейдизмом».
«Каждый художник - нарцисс». Да всякий, кто в меру возможного проводит свою линию, - «нарцисс», если вообще позволительно употреблять это созданное для ограниченных целей понятие из области патологии неврозов в столь широком смысле; подобный тезис ничего поэтому не говорит, а только шокирует наподобие какого-нибудь острого словца. Поскольку анализ такого рода вовсе не занят художественным произведением, а стремится лишь как можно глубже зарыться, подобно кроту на задворках, в недра личности, то он постоянно увязает в одной и той же общей для всех нас почве, держащей на себе все человечество...»
Отметим для себя что вообще у Юнга идёт метафорическое рассмотрение/переход/объединение сновидчества и личности художника (в германско европейском мистико романтическом смысле а не как продукта психофизиологического существа). Это проясняет те туманные рассуждения этого мыслителя о "мифологии" архетипов которыми он был вынужден стучаться в головы участников мёртвых схем наук своего времени.
Специфическая «почва» помянутая в этой полемике вовсе не главная часть человечества как в значительной мере это есть во «фрейдизме». Если психоанализ посматривает на личность как «раба психофизиологии» то у Юнга художнику присуща попытка найти «свободу духа» и это можно понимать как новое состояние человека как жизненного этапа Природы.
Из чего это следует. (заметим что доходящее до поэтики изложение Юнга этим даёт силу его образам которой не может иметь научность факта/наука). Нельзя удержаться от философо подобной цитаты Юнга характеризующей «коллективную бессознательность».
«Коллективное бессознательное менее всего сходно с закрытой личностной системой, это открытая миру и равная ему по широте объективность. «Я» есть здесь объект всех субъектов, т.е. все полностью перевернуто в сравнении с моим обычным сознанием, где «Я» являюсь субъектом и имею объекты»
Тут можно без сильных натяг почувствовать что «коллективная бессознательность» хотя является очень слабо формализованным представлением (что есть большое достоинство) - это не простая/формальная «объективность». А это есть неперешагиваемая сверху гордым парением мысли над явлениями иначе говоря неперешагиваемая интеллектуально рассудительными приёмами действительность/настоящее (понимаемое как подлинное). Тут настоящее определяется не только лишь абстрактно независимым («объективно» то есть) внутренним "устройством" его связанным с просто чуждостью/невоспроизводимостью наблюдаемого (в лучшем случае «воспроизводимостью» его для наблюдающей личности лишь в виде научного притворства/подделки - моделию/теорией). Тут - когда настоящее определяется более ещё иным - непреодолимо обворожительным/повелительным нечто. Нечтом вроде воли «всех субъектов» неузримого никаким прибором сообщества но сущего ж (блин!) с хотя б целостно неулавливаемой данной личностью его гармонией хотя ж ощущаемой же наподобие как мистически.
Здесь можно увидеть схему у Юнга но это может быть некое описание нового пришествия с сообщественным человеком способа/вида существования жизни включая в частности и подобного существования религиозные формы.
.