Как менять городскую среду и как это меняет человека.
Копенгаген - это один из лучших городов для места обитания человека, который я видела. Это такой, знаете, город для людей, а не для машин. Машин в городе мало, люди передвигаются или общественным транспортом, или на велосипедах. Это я впервые видела массово не в Китае, не во Вьетнаме, а в европейском городе, что совершенно поражает, потому что, ну знаете, в конце концов, не самая лучшая в Дании погода для велосипеда. А там мало того, что люди едут и старые люди едут, и это средство транспорта, а не средство прогулки. Так они еще и везут детей. А поскольку всегда моросит дождь, то детей везут в специальных таких пластмассовых колясочках, у которых сверху капюшончик.
И всё это началось в 60-е годы, потому что тогда Копенгаген был точно то же самое, что лужковская Москва, ужасный страшный город, где были одни машины, где исчезла городская среда, где исчезло ощущение, что город - это, все-таки, не сумма людей, а именно общежитие людей. Где были бесконечные пробки и рост благосостояния, конечно, в этот момент тоже понимался в Дании как «Вот, как стану богатым, куплю машину».
И когда город стал задыхаться в пробках, мэр начал это переделывать тогдашний. Он делал то же, что делает Собянин. Он делал пешеходные зоны, он расширял тротуары, он ограничивал парковку, он вводил велосипеды, и ему говорили ровно то же, что сейчас говорят Собянину: «Да ты с дуба рухнул! Какие велосипеды? Ты знаешь, что вообще Копенгаген - это не на экваторе, что это в смысле климата не Карибы?» Он это делал. Он делал больше, чем Собянин, потому что чтобы сейчас кататься по Копенгагену на машине, надо заплатить стоимость машины в городскую казну и еще половинку стоимости машины в городскую казну. И еще, естественно, заплатить продавцу за машину.
И, вот, в результате выросло поколение, которое ездит на велосипедах, как я уже сказала, которое воспринимает эти велосипеды как транспорт, а не как развлечение. И эти люди помимо всего прочего ведут исключительно здоровый образ жизни. Кстати, я заметила, что в Копенгагене мало бегают. Видимо, потому что даже пожилые люди очень подтянутые и спокойно едут на работу на велосипедах.
И это очень важно, потому что, вот, когда у нас рухнул коммунизм в России, у нас машина обрела культовый статус как в Америке в 30-х годах. У нас был тот не человек, который идет по тротуару - человек у нас был только тот, кто едет в машине. И люди до сих пор воспринимают это как свою вот такую рыночную свободу: «Нет, я не хочу пешком, нет, я не хочу на общественном транспорте, общественный транспорт - это совок, а я хочу на машине, даже если в пробке».
А фокус в том, что современный город, ну, если это не Лос-Анджелес (это просто отдельная история)... Скажем так, современный город, который проистек из старого города типа Москвы, Копенгагена или Парижа. Он для машины не приспособлен. За город - да, маленький городок - да. Город-миллионник старинный не приспособлен.Или, вот, Копенгаген для меня - это Москва… Это как должна выглядеть Москва, которая в этом направлении движется.
Латынина, код доступа.
И всё это началось в 60-е годы, потому что тогда Копенгаген был точно то же самое, что лужковская Москва, ужасный страшный город, где были одни машины, где исчезла городская среда, где исчезло ощущение, что город - это, все-таки, не сумма людей, а именно общежитие людей. Где были бесконечные пробки и рост благосостояния, конечно, в этот момент тоже понимался в Дании как «Вот, как стану богатым, куплю машину».
И когда город стал задыхаться в пробках, мэр начал это переделывать тогдашний. Он делал то же, что делает Собянин. Он делал пешеходные зоны, он расширял тротуары, он ограничивал парковку, он вводил велосипеды, и ему говорили ровно то же, что сейчас говорят Собянину: «Да ты с дуба рухнул! Какие велосипеды? Ты знаешь, что вообще Копенгаген - это не на экваторе, что это в смысле климата не Карибы?» Он это делал. Он делал больше, чем Собянин, потому что чтобы сейчас кататься по Копенгагену на машине, надо заплатить стоимость машины в городскую казну и еще половинку стоимости машины в городскую казну. И еще, естественно, заплатить продавцу за машину.
И, вот, в результате выросло поколение, которое ездит на велосипедах, как я уже сказала, которое воспринимает эти велосипеды как транспорт, а не как развлечение. И эти люди помимо всего прочего ведут исключительно здоровый образ жизни. Кстати, я заметила, что в Копенгагене мало бегают. Видимо, потому что даже пожилые люди очень подтянутые и спокойно едут на работу на велосипедах.
И это очень важно, потому что, вот, когда у нас рухнул коммунизм в России, у нас машина обрела культовый статус как в Америке в 30-х годах. У нас был тот не человек, который идет по тротуару - человек у нас был только тот, кто едет в машине. И люди до сих пор воспринимают это как свою вот такую рыночную свободу: «Нет, я не хочу пешком, нет, я не хочу на общественном транспорте, общественный транспорт - это совок, а я хочу на машине, даже если в пробке».
А фокус в том, что современный город, ну, если это не Лос-Анджелес (это просто отдельная история)... Скажем так, современный город, который проистек из старого города типа Москвы, Копенгагена или Парижа. Он для машины не приспособлен. За город - да, маленький городок - да. Город-миллионник старинный не приспособлен.Или, вот, Копенгаген для меня - это Москва… Это как должна выглядеть Москва, которая в этом направлении движется.
Латынина, код доступа.