Жажда Евхаристии
Этот автор - один из тех, для перевода которых нужны мужество и предельное творческое напряжение.
Pr. Ioan Valentin Istrati. Dorul de Euharistie. "Doxologia", 26.03.2012.
В нашей повседневной жизни мы можем наблюдать, как христианский люд мельчает, как бессмертные ценности Евангелия подменяются суррогатами духовной идентичности, жертвенность - условностью, а обожение человеческого естества - принципиальной ориентированностью на комфорт. Христианство, за которое миллионы людей отдавали свои жизни, чтобы потом сиять на вечных скрижалях Царства, постоянно находится под угрозой догматического, ценностного и практического растворения.
Трагическим по своей сути явлением было и остается отдаление людей от идеалов света и жизни в истории Церкви. Где наши мученики, подвижники в пустыне мира сего, исповедники до крови, архиереи, способные узреть горнее, врачи-бессребреники? Конечно, таковые еще есть, однако налицо ярко выраженная и устойчивая тенденция людей принимать дух мира сего и релятивизировать бесконечность распятой любви Бога.
Возьмем, к примеру, Божественную литургию - сердцевину и кульминацию богословия, бескровную Жертву за грехи всего мира, Крест смертного естества на Голгофе бессмертия, таинственное Присутствие бесконечного во времени, отражение небесного света в душе, животворящее Тело Христово, Царство освящающее. Однако мало тех, кто еще понимает живую и действенную глубину любви Христа в литургии. Призыв к причащению Телу и Крови Христовых - "Со страхом Божьим и верою и любовью приступите!" - в нередких случаях стал носить лишь декларативный характер, оставаясь без ответа, словно мучительный крик Бога, Которого никто больше не слышит. Люди в ранней Церкви в прямом смысле погибали без Христа, теряли смысл существования без Литургии. Жажда Евхаристии была их благословенным дыханием и восхождением на небеса славы Божьей. Эта жажда предполагала неослабное внимание к каждому мгновению собственной жизни и ее соотнесение со Христом, присутствующим в них. Христианская жизнь была евхаристическим ритмом, устремленным к раю, литургическим танцем творения вокруг святого престола и неутолимой жаждой непосредственного единения с небесным Женихом.
Причащение в наши дни стало лишь атрибутом поста, иногда всего лишь раз в год, символическим и беглым, традиционалистским и безжизненным, ограниченным немощью и грехами. Человек, чьи духовные суставы ослабли под бременем материального мира, больше не может и не хочет на престоле своего сердца приносить в жертву чистую и непорочную жизнь.
Поэтому, на мой взгляд, необходима внутренняя дисциплина стремления к Евхаристии, возвращение к аскетическому духу Церкви, новое понимание небесных тайн, доступных молящемуся человеку. Более частое причащение - разумеется, в сочетании с подготовкой, молитвой, примирением, постом и особенно исповедью - удивительным образом открывает источники человечности и обожения твари. Христос в Евхаристии становится Жизнью нашей жизни и смерти, а Дух Святой становится тем небесным воздухом, который мы жадно вдыхаем после такого продолжительного духовного удушья.
Мне рассказывал один священник, мой друг, о том, как однажды он был в отпуске со своей семьей за пределами родной страны. Он, причащавшийся каждое воскресенье в своей жизни, сказал себе, что одно воскресенье без литургии не будет большим грехом. Но когда священник проснулся в воскресенье утром, то почувствовал такую щемящую внутреннюю боль, такую тягость и неутолимую тоску по единению с Богом, что просто не мог дышать. Он умирал без Христа. Священник посадил свою семью в машину и ехал около двух часов подряд, пока не нашел православный храм. Литургия уже заканчивалась. Он поговорил с настоятелем, который согласился его причастить. Священник с трепетом приступил к Богу, Которого знал всю жизнь, и сквозь слезы прошептал: "Прости меня. Я умирал без Тебя, Господи".
Если бы и мы почувствовали, как наша душа умирает без Христа, то мы бы углубились в молитвенную жизнь, приняли бы иго милосердия Божьего и чаще бы приступали к неиссякаемому Источнику Жизни.