Воля генерала Каппеля
...придя в Уфу, Волжская группа была заменена Уральскими частями. Казалось, можно было бы и отдохнуть немного. Но, и выйдя из сферы боевой обстановки, частям Волжской группы пришлось довольно долго двигаться походным порядком через горно-промышленные районы Урала. Горные рабочие Южного Урала, не в пример северным Ижевцам и Воткинцам, были в достаточной степени распропагандированы и относились к Волжанам враждебно. На заводе Аша-Балашовском штаб Каппеля остановился, пропуская части группы. Разведка донесла Каппелю, что накануне на шахте N 2 был митинг, на котором было постановлено чинить белым частям всяческие препятствия, а определенной групеп рабочих было поручено провести покушение на самого Каппеля. Митинги продолжались весь день. Положение становилось тяжелым и сложным.
(...)
...В шахте N 2 было довольно темно и никто не обратил внимания на вошедшего человека, одетого в шведскую куртку. Один за другим выступали ораторы, призывавшие к мести, уничтожению, борьбе. Обычные митинговые фразы, полные звонких слов, лжи и злобы покрывались аплодисментами и криками: "Верно... Правильно".
Атмосфера накалялась все больше и больше. "Товарищи", крикнул председатель, обращаясь к двум или трем красноармейцам, стоявшим около трибуны: "Вы были захвачены белогвардейцами, но удачно спаслись. Расскажите товарищам, что вы видели у Каппеля, о его зверствах, расстрелах и порках".Красноармейцы смущенно переглянулись. "Не стесняйтесь, товарищи", продолжал председатель: "говорите прямо об всем, что у них делается, как вы спаслись из кровавых рук царского генерала". Один из красноармейцев выдвинулся вперед - "Да как спаслись? Взяли у нас винтовки, а нас отпустили. Каппель. говорят, никого из нас не расстреливает, а отпускает, кто куда хочет". Смущенное молчание повисло в шахте. "Это, товарищи, только ловкий трюк", нашелся председатель: "Мозги нам запудривает. А вам, товарищи красноармейцы, даже довольно таки стыдно говорить так на митинге".
Какой-то молодой человек вскочил на трибуну и, покрывая своим голосом шум, стал читать популярные тогда стихи какого-то красного поэта:
"Мы смелы и дерзки, мы юностью пьяны,
Мы местью, мы верой горим.
Мы Волги сыны, мы ее партизаны,
Мы новую эру творим.
Пощады от вас мы не просим, тираны -
Ведь сами мы вас не щадим".
Вихрь голосов покрыл последние слова. "Не щадим... Нет пощады... Смерть белобандитам! Смерть Каппелю!", перекатывалось под сводами шахты.
Человек в шведской кожаной куртке подошел к трибуне и попросил слова.
"Товарищи", стараясь утихомирить собрание, надрывался председатель - "Слово принадлежит очередному оратору".
Человек быстро и легко вспрыгнул на трибуну. У красноармейцев вдруг побледнели и вытянулись лица. Человек спокойно стоял на трибуне и ждал тишины. Наконец она настала. Тогда громким и уверенным голосом он начал свою речь:
"Я - генерал Каппель, я один и без всякой охраны и оружия. Вы решили убить меня. Я вас слушал, теперь выслушайте меня вы". И столько внутренней силы почувствовалось в этих словах, в самом тоне голоса Каппеля, что большинство присутствующих застыло, а некоторые из наиболее рьяных ораторов стали незаметно пробираться к дверям.
"Останьтесь все!" - резко и повелительно бросил Каппель. "Ведь я здесь один, а одного бояться нечего!".
Красноармейцы влюбленными глазами впились в генерала. Мертвая тишина повисла в шахте.
Просто и ясно стал говорить Каппель. Он рассказал, что несет со собой большевизм, обрисовал ярко и правдиво ту пропасть, в которую катится Россия, он сказал, за что он борется.
"Я хочу чтобы Россия процветала наравне с другими передовыми странами. Я хочу, чтобы все фабрики и заводы работали и рабочие имели вполне приличное существование", закончил он.
И если он своей волей покорял добровольцев, чаровал их всем своим духовным обликом, ведя на небывалые подвиги, то здесь, в темной шахте, среди толпы ненавидевших его людей, требовавших его крови, озверевших и буйных, он к концу своей речи стоял на трибуне, как человек, имеющий право повелевать всеми этими людьми, которые стали покорны ему. Силой своего обаяния, своей искренностью, своей верой в правоту идеи, за которую он боролся, своей любовью к России он не только покорил, но и переделал этих людей. И как когда-то в симбирском театре дрожали стены от приветствий после его речи, так и теперь в шахте N 2 Аша-Балашовского завода люди, требовавшие его смерти, рукоплескали ему, кричали "ура" и, бросившись к трибуне, подхватили его на руки и с теми же криками, на руках понесли к штабу.
А в штабе была тревога - Каппель исчез. Татарин дневальный на дворе смущенно разводил руками - "Генерал на улица гуляй" - больше он ничего сказать не мог. И когда издали донеслись крики и шум большой толпы, двигающейся к штабу, там еще больше встревожились. Но когда это гомонящее сборище людей приблизилось, то в темноте разглядели над ними знакомую фигуру, которую они несли.
В комнате при огарке свечи Каппель устало опустился на стул - напряжение было велико и для него. Серо голубые глаза чуть мерцали. Но через минуту он снова усилием воли собрал, подтянул себя. "Бедные русские люди", тихо проговорил он - "Обманутые, темные, такие часто жестокие, но русские".
На утро делегация шахтеров явилась в штаб и передала, что они не только не будут чинить препятствий, но всем, чем могут, будут помогать.
Федорович А.А.: "Генерал В.О. Каппель". - Мельбурн: Издательство Русского дома в Мельбурне, 1967.