Воздушные победы летчиков-истребителей и потери противной стороны
Нижеследующий фрагмент текста был по ряду причин исключен из окончательной редакции книги "На «ишаках» и «чайках» против летчиков Финляндии. 7-й Краснознаменный истребительный авиационный полк в боях с финской авиацией", тем не менее для кого-то из интересующихся темой воздушной войны он может представлять интерес, (да и просто жалко времени, потраченного на его написание), поэтому я решил выложить его в ЖЖ в качестве своеобразной преамбулы перед рассылкой книги подписчикам.
Согласно общепринятой в истории авиации всех воевавших стран мира терминологии, воздушной победой, или, выражаясь точнее, «засчитанной» или «подтвержденной воздушной победой», является самолет противника, сбитый согласно докладу пилота-истребителя (то есть «заявленный сбитым»), подтвержденный очевидцами и утвержденный в качестве такового соответствующими инстанциями - штабом авиационного полка, дивизии и других вышестоящих структур. Для подтверждения воздушной победы требовалось предъявить свидетельства других летчиков - участников боя, наземных очевидцев, «вещественные доказательства» в виде обломков сбитого самолета, фотографии с места его падения или снимков фотопулемета.
Реалии воздушной войны, однако, оказались таковы, что необходимым и достаточным условием для занесения на боевой счет пилота-истребителя сбитого самолета врага было свидетельство других летчиков, участвовавших в вылете - именно по этому критерию официально подтверждено подавляющее большинство воздушных побед не только советских истребителей, но и летчиков других стран - участников войны. Все другие виды доказательств, как правило, играли роль в различного рода спорных ситуациях, когда, к примеру, летчик вел бой в одиночку.
Кроме того, достоверность всех остальных свидетельств чаще всего была невысокой, а иногда они были просто технически невозможны. Доклады наземных наблюдателей зачастую были лишены практической ценности, так как, даже если бой и происходил непосредственно над наблюдателем, определить, кем конкретно сбит самолет, какого типа, и даже установить точно его принадлежность одной из сторон было достаточно проблематично. Поди разберись, кто там в небе горит на высоте 2-3 километров - немец или наш. Кроме того, значительная часть воздушных схваток происходила за линией фронта либо (особенно это касается летчиков авиации ВМФ) над морем, где свидетелей попросту не было. По тем же причинам очень часто невозможно было предъявить и обломки поверженного противника - сбитые самолеты падали в море, реки и болота, в лесные массивы, за линию фронта. Найденные же нередко разрушались при падении до такой степени, что их идентификация была невозможна. Таким образом, вполне естественно, что «подтвержденная воздушная победа» по множеству перечисленных выше причин в ряде случаев, если не в большинстве - это совершенно не одно и то же, что реально уничтоженный или даже просто поврежденный самолет противника. На объективность донесений летчиков - как авторов победы, так и ее свидетелей - не в лучшую сторону влияли сами условия динамичного группового воздушного боя, проходившего с резкими изменениями скоростей и высот - в такой обстановке следить за судьбой поверженного врага было практически невозможно, а зачастую и небезопасно, так как шансы самому тут же превратиться из победителя в побежденного были очень высоки. Кроме того, нельзя не принимать во внимание и пресловутый «человеческий фактор» - достаточно распространены были подтасовки результатов боев по различным причинам (попытки «пустить пыль в глаза» командованию, скрыть собственные неудачные действия и высокие потери, желание получить награду и т. п.).
Вполне понятно, что множество засчитанных по всем правилам на счета летчиков «сбитых» вражеских самолетов, часто абсолютно невредимых, благополучно возвращалось на свои аэродромы. В свою очередь, в некоторых случаях картина могла быть обратной: атакованный самолет, падение которого не наблюдалось, не заносился на боевой счет истребителей как сбитый, тогда как на самом деле он из-за полученных в бою повреждений где-то падал или совершал вынужденную посадку, после которой не подлежал восстановлению, то есть иными словами, считался потерянным. Однако подобных эпизодов было намного меньше, чем описанных выше. В среднем соотношение занесенных сбитыми на счета летчиков и реально потерянных противником самолетов для всех ВВС воюющих сторон колебалось в пределах 1:3 - 1:5, доходя в периоды грандиозных воздушных сражений до 1:10 и более. Все вышесказанное в полной мере относится не только к советским летчикам, но и к воздушным бойцам противника - пилотам германских Люфтваффе, финских ВВС и др.
Необходимо также остановиться на классификации воздушных побед, принятой в ВВС Красной Армии. В советской истребительной авиации существовало две категории сбитых самолетов противника: «лично» и «в группе» (правда, иногда в последнем случае, но далеко не всегда, давалось уточнение - «в паре», «звеном»). В начальный период боевых действий ВОВ, когда удачно проведенных воздушных схваток было гораздо меньше, чем поражений, а неумение наших летчиков взаимодействовать в бою стало одной из главных проблем, всячески поощрялся коллективизм. Вследствие этого, а также для поднятия боевого духа пилотов, все (или почти все) заявленные сбитыми в воздушном бою самолеты противника нередко заносились как групповые победы на счет всех участников схватки, вне зависимости от их количества и даже от того, вел ли летчик в бою огонь из бортового оружия по противнику или нет. Кроме того, такая традиция, в основном, действовала в советской истребительной авиации со времен боев в Испании, на Халхин-Голе и в Финляндии. Позже, с накоплением боевого опыта и с появлением четко привязанной к количеству сбитых самолетов на счету летчика системы награждений и денежных поощрений, предпочтение стало отдаваться личным победам. На данный момент не известны какие-либо официальные документы, регламентирующие такую практику, но можно с уверенностью сказать, что такой «пересмотр приоритетов» произошел практически повсеместно в одно и то же время, к лету 1943 года.
...
Согласно общепринятой в истории авиации всех воевавших стран мира терминологии, воздушной победой, или, выражаясь точнее, «засчитанной» или «подтвержденной воздушной победой», является самолет противника, сбитый согласно докладу пилота-истребителя (то есть «заявленный сбитым»), подтвержденный очевидцами и утвержденный в качестве такового соответствующими инстанциями - штабом авиационного полка, дивизии и других вышестоящих структур. Для подтверждения воздушной победы требовалось предъявить свидетельства других летчиков - участников боя, наземных очевидцев, «вещественные доказательства» в виде обломков сбитого самолета, фотографии с места его падения или снимков фотопулемета.
Реалии воздушной войны, однако, оказались таковы, что необходимым и достаточным условием для занесения на боевой счет пилота-истребителя сбитого самолета врага было свидетельство других летчиков, участвовавших в вылете - именно по этому критерию официально подтверждено подавляющее большинство воздушных побед не только советских истребителей, но и летчиков других стран - участников войны. Все другие виды доказательств, как правило, играли роль в различного рода спорных ситуациях, когда, к примеру, летчик вел бой в одиночку.
Кроме того, достоверность всех остальных свидетельств чаще всего была невысокой, а иногда они были просто технически невозможны. Доклады наземных наблюдателей зачастую были лишены практической ценности, так как, даже если бой и происходил непосредственно над наблюдателем, определить, кем конкретно сбит самолет, какого типа, и даже установить точно его принадлежность одной из сторон было достаточно проблематично. Поди разберись, кто там в небе горит на высоте 2-3 километров - немец или наш. Кроме того, значительная часть воздушных схваток происходила за линией фронта либо (особенно это касается летчиков авиации ВМФ) над морем, где свидетелей попросту не было. По тем же причинам очень часто невозможно было предъявить и обломки поверженного противника - сбитые самолеты падали в море, реки и болота, в лесные массивы, за линию фронта. Найденные же нередко разрушались при падении до такой степени, что их идентификация была невозможна. Таким образом, вполне естественно, что «подтвержденная воздушная победа» по множеству перечисленных выше причин в ряде случаев, если не в большинстве - это совершенно не одно и то же, что реально уничтоженный или даже просто поврежденный самолет противника. На объективность донесений летчиков - как авторов победы, так и ее свидетелей - не в лучшую сторону влияли сами условия динамичного группового воздушного боя, проходившего с резкими изменениями скоростей и высот - в такой обстановке следить за судьбой поверженного врага было практически невозможно, а зачастую и небезопасно, так как шансы самому тут же превратиться из победителя в побежденного были очень высоки. Кроме того, нельзя не принимать во внимание и пресловутый «человеческий фактор» - достаточно распространены были подтасовки результатов боев по различным причинам (попытки «пустить пыль в глаза» командованию, скрыть собственные неудачные действия и высокие потери, желание получить награду и т. п.).
Вполне понятно, что множество засчитанных по всем правилам на счета летчиков «сбитых» вражеских самолетов, часто абсолютно невредимых, благополучно возвращалось на свои аэродромы. В свою очередь, в некоторых случаях картина могла быть обратной: атакованный самолет, падение которого не наблюдалось, не заносился на боевой счет истребителей как сбитый, тогда как на самом деле он из-за полученных в бою повреждений где-то падал или совершал вынужденную посадку, после которой не подлежал восстановлению, то есть иными словами, считался потерянным. Однако подобных эпизодов было намного меньше, чем описанных выше. В среднем соотношение занесенных сбитыми на счета летчиков и реально потерянных противником самолетов для всех ВВС воюющих сторон колебалось в пределах 1:3 - 1:5, доходя в периоды грандиозных воздушных сражений до 1:10 и более. Все вышесказанное в полной мере относится не только к советским летчикам, но и к воздушным бойцам противника - пилотам германских Люфтваффе, финских ВВС и др.
Необходимо также остановиться на классификации воздушных побед, принятой в ВВС Красной Армии. В советской истребительной авиации существовало две категории сбитых самолетов противника: «лично» и «в группе» (правда, иногда в последнем случае, но далеко не всегда, давалось уточнение - «в паре», «звеном»). В начальный период боевых действий ВОВ, когда удачно проведенных воздушных схваток было гораздо меньше, чем поражений, а неумение наших летчиков взаимодействовать в бою стало одной из главных проблем, всячески поощрялся коллективизм. Вследствие этого, а также для поднятия боевого духа пилотов, все (или почти все) заявленные сбитыми в воздушном бою самолеты противника нередко заносились как групповые победы на счет всех участников схватки, вне зависимости от их количества и даже от того, вел ли летчик в бою огонь из бортового оружия по противнику или нет. Кроме того, такая традиция, в основном, действовала в советской истребительной авиации со времен боев в Испании, на Халхин-Голе и в Финляндии. Позже, с накоплением боевого опыта и с появлением четко привязанной к количеству сбитых самолетов на счету летчика системы награждений и денежных поощрений, предпочтение стало отдаваться личным победам. На данный момент не известны какие-либо официальные документы, регламентирующие такую практику, но можно с уверенностью сказать, что такой «пересмотр приоритетов» произошел практически повсеместно в одно и то же время, к лету 1943 года.
...