Step 4 - Chapter 8
Шаг 4, Часть 8
And so began the weirdest phase of my education.
Every weekend, I'd drive two hours south to San Diego and stay at
Steve P.'s small, squalid apartment, where he raised two sons the same way
he talked to his students-with compassionate obscenity. His thirteen-yearold
was already a better hypnotist than I would ever be.
Так начался самый странный этап моего обучения.
Каждые выходные, я два часа ехал на юг, в Сан-Диего, и приезжал к Стиву П. в его убогую тесную квартирку, где он будил двух своих сыновей в той же манере, как он говорил со своими учениками: непристойно и с состраданием. И его тринадцатилетний ребенок уже был лучшим гипнотизером, чем я когда-либо мог стать.
In the afternoons, Steve and I drove to see Rasputin. They'd sit me in a
chair and ask what I wanted to learn. I had a list: to believe that I was attractive
to women; to live in my own reality; to stop worrying about what
other people thought of me; to move and speak with an air of strength, confidence,
mystery, and depth; to get over my fear of sexual rejection; and, of
course, to attain a sense of worthiness, which Rasputin defined as the belief
that one deserves the best the world has to offer.
В полдень мы со Стивом ехали на встречу с Распутином. Они вдвоем усаживали меня на стул и спрашивали, чему я хочу научиться. У меня был список: поверить в то, что я привлекателен для женщин; жить в моей собственной реальности; прекратить беспокоится о том, что другие могут подумать обо мне; двигаться и говорить, источая силу, уверенность, загадочность и глубину; преодолеть страх отказа; и, конечно же, приобрести чувство собственного достоинства, которому Распутин дал следующее определение: вера человека в то, что он заслуживает лучшего из того, что ему может дать мир.
It was easy to memorize routines, but mastering inner game after a lifetime
of bad habits and thought patterns was not easy. These guys, however,
had the tools to fix me in time for Mystery's next workshop in Miami.
"We're going to reframe you to where you're not glad to have some
boopsy sucking your dick," Steve explained. "It will be a privilege for her to
get to drink from the nectar of the master."
Запоминать рутины было легко, но отлично обращаться со своей внутренней игрой, после целой жизни с плохими привычками и мыслительными паттернами оказалось не просто. Но у этих парней были инструменты, которые могли бы исправить меня до начала следующего семинара Мистери в Майами.
- Мы собираемся поменять твое отношение, и ты не будешь уговаривать какую-нибудь киску, чтобы она сосала твой член, - объяснил Стив. - Ты будешь оказывать ей услугу, дав испить своего божественного нектара.
At each session, they'd put me under, and Rasputin would tell complex
metaphorical stories into one of my ears as Steve P. issued commands to my
subconscious in the other ear. They'd leave open loops (or unfinished metaphors
and stories) in my mind that they'd close a week later. They'd play
music designed to elicit specific psychological reactions. They'd put me into
trances so deep that hours went by in the blink of an eye.
Каждый такой сеанс они …, в одно ухо Распутин рассказывал метафорические истории, в другое Стив П. отдавал команды моему бессознательному. Они оставляли открытые петли (или недорассказанные метафоры и истории) в моем разуме, и закрывали их только неделю спустя. Они ставили мне музыку, разработанную для того, чтобы вызвать определенные физиологические реакции. Они погружали меня в транс настолько глубоко, что часы проходили в мгновение ока.
Afterward, I'd go back to Steve's house and read his NLP books while
he screamed lovingly at his kids.
I have a theory that most naturals, like Dustin, lose their virginity at a
young age and consequently never feel a sense of urgency, curiosity, and intimidation
around women during their critical pubescent years. Those who
must learn to meet women methodically, on the other hand-like myself
and most students in the community-generally suffer through high
school without girlfriends or even dates. Thus, we're forced to spend years
feeling intimidated by and alienated from women, who hold in their sole
possession the key to releasing us from the stigma blighting our young
adult lives: our virginity.
После этого, я возвращался в дом Стива и читал его книги по НЛП, пока он веселился с детьми.
У меня есть теория, заключающая в том, что натуралы вроде Дастина, потерявшие свою девственность в юности и, как следствие, в критический период юности не испытавшие чувств необходимости в женщине, любопытства и страха перед женщиной. Те же, кто искусственно должен учиться общению с женщинами - как я, как многие другие ученики в комьюнити - как правило, свои школьные года проводят, страдая без подружек или даже без свиданий. И поэтому мы вынуждены годами чувствовать страх и отчуждение женщин к нам, хранящих в своих душах избавление от разрушающего наши юные, но взрослые жизни клейма: нашей девственности.
Steve fit in with my theory on naturals. He was initiated into sex when
he was in first grade. An older girl wanted to give him a blow job; he responded
by trying to hit her with a rock. But she eventually convinced him,
and the experience set off a lifelong obsession with oral sex. When he was
seventeen, he said, a cousin hired him to work in the kitchen of a Catholic
girls' school. After he gave oral sex to one of the girls, word spread and he
soon became the sexual go-to guy on campus. In addition to giving the girls
pleasure, however, he also gave them guilt. And after a few too many confessions
that involved the boy in the kitchen, Steve was fired.
Жизнь Стива укладывалась в мою теорию натуралов. Он лишился девственности, когда учился в первом классе. Более взрослая девочка захотела пососать у него; он ответил ей тем, что попытался жестко ее оттрахать. Но видимо, она не была в нем уверена, и этот опыт послужил причиной пожизненной помешанности на оральном сексе. Когда ему было семнадцать, рассказал он, его двоюродная сестра позвала его работать на кухне в католической школе. После того, как он дал отсосать одной из девочек, слава разлетелась повсюду, и он вскоре стал известным блядуном кампуса. В добавок к тому, что он доставлял женщинам удовольствие, он давал им чувство вины. И после немного большего, чем нужно, числа исповедей, в которых фигурировал парень с кухни, Стив был уволен.
He ran with a bike gang for a while but left soon after accidentally
shooting a guy in the nuts. He now devoted his life to a self-styled mix of
sexuality and spirituality. And for all his crude talk, he was at heart a good
person. Unlike many of the other gurus I'd met, I trusted him.
Некоторое время он ездил вместе с компанией мотоциклистов, но ушел вскоре, из-за того, что нечаянно выстрелил парню по яйцам. И сейчас он посвятил свою жизнь смешанным особым образом сексуальности и духовности. И при всех его грубых словах, он в душе был хорошим человеком. В отличие от многих гуру, которых я видел, ему я доверял.
After Steve's kids went to sleep each night, he taught me inner-circle
magic he'd learned from shamans whose names he'd sworn never to pronounce.
The first weekend I stayed over, he gave me a lesson in soul-gazing,
which is when you look deep into a woman's right eye with your own right
eye as you breathe together.
Каждую ночь после того, как дети Стива ложились спать, но учил меня тайной магии, которой его научили шаманы, имена которых он поклялся не произносить никогда. В первые выходные, когда я остался у него, он учил меня созерцанию души, когда ты смотришь в глубину правого глаза женщины своим правым глазом и ваше дыхание сливается в одно.
"Once you do this with her, she's going to bond real strong with you,"
he warned. His cautionary speeches were often longer than the actual teaching
process. "When you do this, you become anamchara, which in Gaelic
means friend of the soul. A soul friend."
- Она сильно к тебе привяжется, если ты это сделаешь, - предупредил он. По ходу всего обучения он больше предупреждал, чем на самом деле учил. - Когда ты делаешь это, ты становишься «анамчарой», что на гэльском означает друг души. Душевный друг.
The following weekend I learned about menage-a-trois management,
and how to train a woman to eat another woman's pussy by having her put
a dried nectarine in her mouth and chew erotically on it during sex. The
next weekend he showed me how to throw chi through my hands into a
woman's abdomen. And the next weekend he taught me to contain and cycle
orgasmic energy, so that a woman can stack one withheld orgasm on top
of another-until, as Steve P. put it, she's "shaking like a dog shitting peach
seeds." Finally, he shared what he considered to be his greatest skill: guiding
any woman, through words and touch, to a powerful orgasm that "gushes
like Niagara Falls."
В следующие выходные он обучал меня тому, как склонить к сексу втроем, и тому, как приучить женщину есть киску другой женщины, наполняя рот ее нектаром и эротично жевать его по ходу секса. На следующих выходных он показал мне, как пропускать Чи в живот женщины через мои руки. И на следующих выходных он научил меня собирать и запускать в круговорот энергию оргазма, так, что женщина может получить еще один оргазм на пике предыдущего, пока она, как сказал Стив, цитирую: «не начнет трястись как собака, высирающая персиковую косточку». И в конце, он поделился со мной тем, что он назвал самым главным навыком: доведение любой женщины через слова и прикосновения до мощнейшего оргазма, который «стремителен, как Ниагарский водопад».
This was a whole new level of game. He was giving me super powers.
I was in a whirlwind of learning. I didn't call my friends. I barely talked
to my family. I turned down every writing assignment that came my way. I
was living in an alternate reality.
"I told Rasputin," Steve said one night, "that more than all the other seduction
boys out there, I'd like you to become one of our trainers."
It was an offer I'd have to turn down. The seduction world was a palace
of open doors. Walking through one, no matter how tempting the treasures
inside, would mean having to shut the rest.
Это был совершенно новый уровень игры. Он дал мне сверхвозможности. Я был целиком погружен в обучение. Я не мог позвонить моим друзьям. Я редко говорил со своей семьей. Я отклонял любые предложения о написании статей, которые появлялись. Я жил в своей альтернативной реальности.
- Я сказал Распутину, - сказал однажды вечером Стив, - что в качестве одного из наших тренеров я хотел бы видеть тебя больше всех остальных ребят из соблазнительской тусовки.
Это было предложением, которое мне пришлось отклонить. Мир соблазнения был дворцом с открытыми дверями. Зайти через одну из них - означало закрыть все остальные. И не важно, насколько притягательны были сокровища внутри.
And so began the weirdest phase of my education.
Every weekend, I'd drive two hours south to San Diego and stay at
Steve P.'s small, squalid apartment, where he raised two sons the same way
he talked to his students-with compassionate obscenity. His thirteen-yearold
was already a better hypnotist than I would ever be.
Так начался самый странный этап моего обучения.
Каждые выходные, я два часа ехал на юг, в Сан-Диего, и приезжал к Стиву П. в его убогую тесную квартирку, где он будил двух своих сыновей в той же манере, как он говорил со своими учениками: непристойно и с состраданием. И его тринадцатилетний ребенок уже был лучшим гипнотизером, чем я когда-либо мог стать.
In the afternoons, Steve and I drove to see Rasputin. They'd sit me in a
chair and ask what I wanted to learn. I had a list: to believe that I was attractive
to women; to live in my own reality; to stop worrying about what
other people thought of me; to move and speak with an air of strength, confidence,
mystery, and depth; to get over my fear of sexual rejection; and, of
course, to attain a sense of worthiness, which Rasputin defined as the belief
that one deserves the best the world has to offer.
В полдень мы со Стивом ехали на встречу с Распутином. Они вдвоем усаживали меня на стул и спрашивали, чему я хочу научиться. У меня был список: поверить в то, что я привлекателен для женщин; жить в моей собственной реальности; прекратить беспокоится о том, что другие могут подумать обо мне; двигаться и говорить, источая силу, уверенность, загадочность и глубину; преодолеть страх отказа; и, конечно же, приобрести чувство собственного достоинства, которому Распутин дал следующее определение: вера человека в то, что он заслуживает лучшего из того, что ему может дать мир.
It was easy to memorize routines, but mastering inner game after a lifetime
of bad habits and thought patterns was not easy. These guys, however,
had the tools to fix me in time for Mystery's next workshop in Miami.
"We're going to reframe you to where you're not glad to have some
boopsy sucking your dick," Steve explained. "It will be a privilege for her to
get to drink from the nectar of the master."
Запоминать рутины было легко, но отлично обращаться со своей внутренней игрой, после целой жизни с плохими привычками и мыслительными паттернами оказалось не просто. Но у этих парней были инструменты, которые могли бы исправить меня до начала следующего семинара Мистери в Майами.
- Мы собираемся поменять твое отношение, и ты не будешь уговаривать какую-нибудь киску, чтобы она сосала твой член, - объяснил Стив. - Ты будешь оказывать ей услугу, дав испить своего божественного нектара.
At each session, they'd put me under, and Rasputin would tell complex
metaphorical stories into one of my ears as Steve P. issued commands to my
subconscious in the other ear. They'd leave open loops (or unfinished metaphors
and stories) in my mind that they'd close a week later. They'd play
music designed to elicit specific psychological reactions. They'd put me into
trances so deep that hours went by in the blink of an eye.
Каждый такой сеанс они …, в одно ухо Распутин рассказывал метафорические истории, в другое Стив П. отдавал команды моему бессознательному. Они оставляли открытые петли (или недорассказанные метафоры и истории) в моем разуме, и закрывали их только неделю спустя. Они ставили мне музыку, разработанную для того, чтобы вызвать определенные физиологические реакции. Они погружали меня в транс настолько глубоко, что часы проходили в мгновение ока.
Afterward, I'd go back to Steve's house and read his NLP books while
he screamed lovingly at his kids.
I have a theory that most naturals, like Dustin, lose their virginity at a
young age and consequently never feel a sense of urgency, curiosity, and intimidation
around women during their critical pubescent years. Those who
must learn to meet women methodically, on the other hand-like myself
and most students in the community-generally suffer through high
school without girlfriends or even dates. Thus, we're forced to spend years
feeling intimidated by and alienated from women, who hold in their sole
possession the key to releasing us from the stigma blighting our young
adult lives: our virginity.
После этого, я возвращался в дом Стива и читал его книги по НЛП, пока он веселился с детьми.
У меня есть теория, заключающая в том, что натуралы вроде Дастина, потерявшие свою девственность в юности и, как следствие, в критический период юности не испытавшие чувств необходимости в женщине, любопытства и страха перед женщиной. Те же, кто искусственно должен учиться общению с женщинами - как я, как многие другие ученики в комьюнити - как правило, свои школьные года проводят, страдая без подружек или даже без свиданий. И поэтому мы вынуждены годами чувствовать страх и отчуждение женщин к нам, хранящих в своих душах избавление от разрушающего наши юные, но взрослые жизни клейма: нашей девственности.
Steve fit in with my theory on naturals. He was initiated into sex when
he was in first grade. An older girl wanted to give him a blow job; he responded
by trying to hit her with a rock. But she eventually convinced him,
and the experience set off a lifelong obsession with oral sex. When he was
seventeen, he said, a cousin hired him to work in the kitchen of a Catholic
girls' school. After he gave oral sex to one of the girls, word spread and he
soon became the sexual go-to guy on campus. In addition to giving the girls
pleasure, however, he also gave them guilt. And after a few too many confessions
that involved the boy in the kitchen, Steve was fired.
Жизнь Стива укладывалась в мою теорию натуралов. Он лишился девственности, когда учился в первом классе. Более взрослая девочка захотела пососать у него; он ответил ей тем, что попытался жестко ее оттрахать. Но видимо, она не была в нем уверена, и этот опыт послужил причиной пожизненной помешанности на оральном сексе. Когда ему было семнадцать, рассказал он, его двоюродная сестра позвала его работать на кухне в католической школе. После того, как он дал отсосать одной из девочек, слава разлетелась повсюду, и он вскоре стал известным блядуном кампуса. В добавок к тому, что он доставлял женщинам удовольствие, он давал им чувство вины. И после немного большего, чем нужно, числа исповедей, в которых фигурировал парень с кухни, Стив был уволен.
He ran with a bike gang for a while but left soon after accidentally
shooting a guy in the nuts. He now devoted his life to a self-styled mix of
sexuality and spirituality. And for all his crude talk, he was at heart a good
person. Unlike many of the other gurus I'd met, I trusted him.
Некоторое время он ездил вместе с компанией мотоциклистов, но ушел вскоре, из-за того, что нечаянно выстрелил парню по яйцам. И сейчас он посвятил свою жизнь смешанным особым образом сексуальности и духовности. И при всех его грубых словах, он в душе был хорошим человеком. В отличие от многих гуру, которых я видел, ему я доверял.
After Steve's kids went to sleep each night, he taught me inner-circle
magic he'd learned from shamans whose names he'd sworn never to pronounce.
The first weekend I stayed over, he gave me a lesson in soul-gazing,
which is when you look deep into a woman's right eye with your own right
eye as you breathe together.
Каждую ночь после того, как дети Стива ложились спать, но учил меня тайной магии, которой его научили шаманы, имена которых он поклялся не произносить никогда. В первые выходные, когда я остался у него, он учил меня созерцанию души, когда ты смотришь в глубину правого глаза женщины своим правым глазом и ваше дыхание сливается в одно.
"Once you do this with her, she's going to bond real strong with you,"
he warned. His cautionary speeches were often longer than the actual teaching
process. "When you do this, you become anamchara, which in Gaelic
means friend of the soul. A soul friend."
- Она сильно к тебе привяжется, если ты это сделаешь, - предупредил он. По ходу всего обучения он больше предупреждал, чем на самом деле учил. - Когда ты делаешь это, ты становишься «анамчарой», что на гэльском означает друг души. Душевный друг.
The following weekend I learned about menage-a-trois management,
and how to train a woman to eat another woman's pussy by having her put
a dried nectarine in her mouth and chew erotically on it during sex. The
next weekend he showed me how to throw chi through my hands into a
woman's abdomen. And the next weekend he taught me to contain and cycle
orgasmic energy, so that a woman can stack one withheld orgasm on top
of another-until, as Steve P. put it, she's "shaking like a dog shitting peach
seeds." Finally, he shared what he considered to be his greatest skill: guiding
any woman, through words and touch, to a powerful orgasm that "gushes
like Niagara Falls."
В следующие выходные он обучал меня тому, как склонить к сексу втроем, и тому, как приучить женщину есть киску другой женщины, наполняя рот ее нектаром и эротично жевать его по ходу секса. На следующих выходных он показал мне, как пропускать Чи в живот женщины через мои руки. И на следующих выходных он научил меня собирать и запускать в круговорот энергию оргазма, так, что женщина может получить еще один оргазм на пике предыдущего, пока она, как сказал Стив, цитирую: «не начнет трястись как собака, высирающая персиковую косточку». И в конце, он поделился со мной тем, что он назвал самым главным навыком: доведение любой женщины через слова и прикосновения до мощнейшего оргазма, который «стремителен, как Ниагарский водопад».
This was a whole new level of game. He was giving me super powers.
I was in a whirlwind of learning. I didn't call my friends. I barely talked
to my family. I turned down every writing assignment that came my way. I
was living in an alternate reality.
"I told Rasputin," Steve said one night, "that more than all the other seduction
boys out there, I'd like you to become one of our trainers."
It was an offer I'd have to turn down. The seduction world was a palace
of open doors. Walking through one, no matter how tempting the treasures
inside, would mean having to shut the rest.
Это был совершенно новый уровень игры. Он дал мне сверхвозможности. Я был целиком погружен в обучение. Я не мог позвонить моим друзьям. Я редко говорил со своей семьей. Я отклонял любые предложения о написании статей, которые появлялись. Я жил в своей альтернативной реальности.
- Я сказал Распутину, - сказал однажды вечером Стив, - что в качестве одного из наших тренеров я хотел бы видеть тебя больше всех остальных ребят из соблазнительской тусовки.
Это было предложением, которое мне пришлось отклонить. Мир соблазнения был дворцом с открытыми дверями. Зайти через одну из них - означало закрыть все остальные. И не важно, насколько притягательны были сокровища внутри.