Амнон и Тамар
Новая наложница царя, Зифа, была очень хороша собой. Давид немного опасался: все же он был немолод, но ее страх и едва сдерживаемые слезы подстегнули его. Он уговаривал и утешал, и ласкал, так что и сам оказался молодцом, и девочка только раз вскрикнула, а после была податлива и как умела отвечала на его ласки. Кажется, из нее получится страстная и манящая женщина.
Когда служанки сменили запятнанную рубашку и постелили чистое полотно, царь думал отослать ее, но она была душиста и молодое гладенькое тело манило. Он повернул ее к себе, подложил правую руку под тонкую девичью шею, а левой поглаживал глянцевые румяные щечки и овальный белоснежный лоб. Девочка от облегчения и радости говорила не умолкая. Давид стал засыпать под ее тихий щебет, но что-то привлекло внимание.
- Ты сказала, что Тамар сегодня плакала на виду у всех?!
- Да, господин, - испуганно сказала Зифа. - Рыдала и кричала, что она царская дочь. Но мне велели зайти в дом, и - у меня ведь нет здесь подруг - никто не рассказал, что случилось.
Давид сел на постели. «Мне не доложили ни слова. Зачем я кормлю этих дармоедов?! Эй, кто сегодня дежурит!?»
В дверь заглянул стражник.
- Пошли кого-нибудь - пусть Элиа придет сейчас же! Если спит - разбудите, и пусть явится как есть.
Он уже задремывал, когда пришел Элиа - советник по деликатным вопросам. Он был заспан и нечёсан. Давид даже подумал, что нарочно всклокочил бороду, чтобы показать, что не медлил ни единого мига. Умный пожилой коротышка, которому не надо было долго объяснять, чего хочет царь. Он выслушал приказ, поклонился и, сказав, что придет еще до заката, скорым шагом вышел за дверь. Тогда царь наконец улегся, велел наложнице идти к себе и заснул тяжелым беспокойны сном.
За обедом из старших детей был один только Адония. Женщины болтали о слугах, египетских душистых маслах и целебных отварах от болей в спине. Давид барабанил пальцами по столу и почти не ел. Потом спросил: «Мааха, отчего Авессалом не пришел обедать?»
- Утром пошел на охоту, - ответила царица. - Задержался. Солнце за тучами - как ему знать время?
- А Тамар почему не почтила нас своим присутствием?
- У нее обыкновенное женское… голова болит. Ночью не спала и нет аппетита.
- Вот как! - и царь швырнул на стол нож, которым резал козленка.
- А Амнон где шляется?
- Он нездоров. Ты же навещал его. Еще не совсем оправился, ест в своей комнате,- робко ответила Ахиноама, мать старшего сына.
Царь допил кубок, резко встал из-за стола, так что оббитый позолоченной кожей табурет упал на пол, пнул его ногой и, никого не благословив вышел из столовой.
В маленьком зале его уже дожидался Элиа. Царь коротко кивнул. Велел советнику сесть на подушку, сам опустился на кушетку и знаком приказал говорить
- Вчера после обеда Тамар выскочила босая, растрепанная и в порванной одежде из комнат Амнона. Она рыдала, кричала при слугах и домочадцах, что он ее изнасиловал и требовала, чтобы Амнон немедленно взял ее в жены. Амнон в это время был болен, лежал уже четыре дня, не выходя из дому. По словам его няньки, он давно влюблен в Тамар. Ни о чем другом думать не мог. Почти не ел, только пил сикеру пока не слег.Ты сам, великий царь навещал его - он и вправду недомогал. Ты по его просьбе велел Тамар спечь больному любимые лепешки и покормить его. Нянька клянется, что твой старший сын много раз просил выдать Тамар за него, но ему отказали
- Просил? - разъярился Давид. - Кого? Кого мог просить этот мерзавец? - я ее отец. Он мне не сказал ни слова.
- Брат ее Авессалом говорил, что Амнон пьяница, жесток и ненадежен, и не годится в мужья. А если он обратится к тебе, царю расскажут об наследнике много нехорошего. И ты даже может быть лишишь его первородства. Прости, Господин, у меня не было времени разузнать о каких прегрешениях там болтали.
- Дальше, дальше, - поморщился Давид
- Молочный брат Амнона, сын его кормилицы, который был тогда в доме, сообщил, что Тамар пришла в тонких одеждах и звонких браслетах. Улыбалась ласково и даже прилегла подле больного на его ложе. Амнон был пьян, себя не помнил и овладел девушкой несмотря на ее сопротивление. Сопротивлялась не понарошку, но где ей устоять против твоего наследника.
Сам Амнон на прошлой неделе сказал своему другу, царскому конюшему, что, если не выйдет иначе, он возьмет ее силой. Тогда уж никто не откажется отдать ее, обесчещенную, замуж. Но - прости меня великий царь - он познал ее, и она оказалась не девицей. В ярости он порвал на ней одежду и за волосы вытащил за дверь - прямо во двор.
Она бегала там среди слуг и домочадцев и требовала, чтобы Амнон загладил свой грех и женился на ней.
Врач говорит, что у сына твоего теперь горячка, и в бреду он твердит, что соперник его Авессалом. Но этого, конечно, не может быть: они родные брат и сестра. Закон такого не допускает.
Это все, что я узнал. Какие будут приказания, великий царь?
Давид молчал, закрыв лицо руками.
Наконец он поднял голову.
- Никого из них видеть не хочу. Я уезжаю на охоту. Пусть приготовят все на неделю. Собаки, соколы, ловчие. Из женщин беру только Зифу и ее служанку. А ты помалкивай и пригляди, чтобы и другие много не болтали. Когда вернусь, все должно быть как обычно. Чтобы я об этом деле больше не слышал ни звука! Ступай, выбери в сокровищнице подходящий по твоим заслугам подарок. Скажи хранителю, что я разрешил.
Когда служанки сменили запятнанную рубашку и постелили чистое полотно, царь думал отослать ее, но она была душиста и молодое гладенькое тело манило. Он повернул ее к себе, подложил правую руку под тонкую девичью шею, а левой поглаживал глянцевые румяные щечки и овальный белоснежный лоб. Девочка от облегчения и радости говорила не умолкая. Давид стал засыпать под ее тихий щебет, но что-то привлекло внимание.
- Ты сказала, что Тамар сегодня плакала на виду у всех?!
- Да, господин, - испуганно сказала Зифа. - Рыдала и кричала, что она царская дочь. Но мне велели зайти в дом, и - у меня ведь нет здесь подруг - никто не рассказал, что случилось.
Давид сел на постели. «Мне не доложили ни слова. Зачем я кормлю этих дармоедов?! Эй, кто сегодня дежурит!?»
В дверь заглянул стражник.
- Пошли кого-нибудь - пусть Элиа придет сейчас же! Если спит - разбудите, и пусть явится как есть.
Он уже задремывал, когда пришел Элиа - советник по деликатным вопросам. Он был заспан и нечёсан. Давид даже подумал, что нарочно всклокочил бороду, чтобы показать, что не медлил ни единого мига. Умный пожилой коротышка, которому не надо было долго объяснять, чего хочет царь. Он выслушал приказ, поклонился и, сказав, что придет еще до заката, скорым шагом вышел за дверь. Тогда царь наконец улегся, велел наложнице идти к себе и заснул тяжелым беспокойны сном.
За обедом из старших детей был один только Адония. Женщины болтали о слугах, египетских душистых маслах и целебных отварах от болей в спине. Давид барабанил пальцами по столу и почти не ел. Потом спросил: «Мааха, отчего Авессалом не пришел обедать?»
- Утром пошел на охоту, - ответила царица. - Задержался. Солнце за тучами - как ему знать время?
- А Тамар почему не почтила нас своим присутствием?
- У нее обыкновенное женское… голова болит. Ночью не спала и нет аппетита.
- Вот как! - и царь швырнул на стол нож, которым резал козленка.
- А Амнон где шляется?
- Он нездоров. Ты же навещал его. Еще не совсем оправился, ест в своей комнате,- робко ответила Ахиноама, мать старшего сына.
Царь допил кубок, резко встал из-за стола, так что оббитый позолоченной кожей табурет упал на пол, пнул его ногой и, никого не благословив вышел из столовой.
В маленьком зале его уже дожидался Элиа. Царь коротко кивнул. Велел советнику сесть на подушку, сам опустился на кушетку и знаком приказал говорить
- Вчера после обеда Тамар выскочила босая, растрепанная и в порванной одежде из комнат Амнона. Она рыдала, кричала при слугах и домочадцах, что он ее изнасиловал и требовала, чтобы Амнон немедленно взял ее в жены. Амнон в это время был болен, лежал уже четыре дня, не выходя из дому. По словам его няньки, он давно влюблен в Тамар. Ни о чем другом думать не мог. Почти не ел, только пил сикеру пока не слег.Ты сам, великий царь навещал его - он и вправду недомогал. Ты по его просьбе велел Тамар спечь больному любимые лепешки и покормить его. Нянька клянется, что твой старший сын много раз просил выдать Тамар за него, но ему отказали
- Просил? - разъярился Давид. - Кого? Кого мог просить этот мерзавец? - я ее отец. Он мне не сказал ни слова.
- Брат ее Авессалом говорил, что Амнон пьяница, жесток и ненадежен, и не годится в мужья. А если он обратится к тебе, царю расскажут об наследнике много нехорошего. И ты даже может быть лишишь его первородства. Прости, Господин, у меня не было времени разузнать о каких прегрешениях там болтали.
- Дальше, дальше, - поморщился Давид
- Молочный брат Амнона, сын его кормилицы, который был тогда в доме, сообщил, что Тамар пришла в тонких одеждах и звонких браслетах. Улыбалась ласково и даже прилегла подле больного на его ложе. Амнон был пьян, себя не помнил и овладел девушкой несмотря на ее сопротивление. Сопротивлялась не понарошку, но где ей устоять против твоего наследника.
Сам Амнон на прошлой неделе сказал своему другу, царскому конюшему, что, если не выйдет иначе, он возьмет ее силой. Тогда уж никто не откажется отдать ее, обесчещенную, замуж. Но - прости меня великий царь - он познал ее, и она оказалась не девицей. В ярости он порвал на ней одежду и за волосы вытащил за дверь - прямо во двор.
Она бегала там среди слуг и домочадцев и требовала, чтобы Амнон загладил свой грех и женился на ней.
Врач говорит, что у сына твоего теперь горячка, и в бреду он твердит, что соперник его Авессалом. Но этого, конечно, не может быть: они родные брат и сестра. Закон такого не допускает.
Это все, что я узнал. Какие будут приказания, великий царь?
Давид молчал, закрыв лицо руками.
Наконец он поднял голову.
- Никого из них видеть не хочу. Я уезжаю на охоту. Пусть приготовят все на неделю. Собаки, соколы, ловчие. Из женщин беру только Зифу и ее служанку. А ты помалкивай и пригляди, чтобы и другие много не болтали. Когда вернусь, все должно быть как обычно. Чтобы я об этом деле больше не слышал ни звука! Ступай, выбери в сокровищнице подходящий по твоим заслугам подарок. Скажи хранителю, что я разрешил.