О целомудрии
Хэйанские дамы были изысканны и скромны, но не целомудренны. Мужчина недолго томился у запертых дверей, если был изящен, хорошо воспитан, одет со вкусом и писал недурные стихи.
А бывало и так: он тайком проник в усадьбу ее отца и прокрался в ее комнату. И даже прилег на ее циновку. И тут уже поздно разбираться, хорошо ли воспитан и со вкусом ли одет! Поднимать шум с ее стороны было бы бестактно и неженственно. Могли бы услышать служанки. Да и сам кавалер понял бы, что ошибся адресом. Так что в такой ситуации можно было только шёпотом отнекиваться, а потом утирать глаза рукавом ночной одежды. Он мог продолжать навещать ее по ночам, и тогда утром третьей ночи матушка или доверенная фрейлина подавали молодым красиво уложенные бело-розовые печенья и их брак считался заключенным.
А мог и прекратить свои посещения, и перенести внимание на других дам. Что, впрочем, было возможно и после совместного вкушения брачных пирожных.
А вот что он обязан был сделать, покинув даму - это отправить ей немедленно одно, или лучше несколько писем с сожалением об утренней разлуке. И если письмо было кратко или небрежно - она была глубоко и навеки оскорблена, и обесчещена. И тогда даже младшие служанки ходили по дому с отсыревшими от слез рукавами.
В эпоху сегунов гайки закрутили. Неверность жены могла караться смертью.
Однако читаю дневник Нидзё, придворной дамы 14 века.
По ее словам, она - сама изысканная утончённость. Безупречный вкус. Грация и поэтичность. Кротость и послушание. Но с юных лет множество скорбных событий - рукава вечно хоть отжимай.
Спала с Государем (бывшим императором) в силу служебных обязанностей.
С братом Государя, потому что тому очень захотелось. С Настоятелем Храма Вечной Справедливости оттого, что любовный союз был ими заключен, вероятно, в предыдущих рождениях, и поэтому избежать его невозможно. С парочкой дайнагонов, потому что оба были неописуемо хороши собой, одеты в многоцветные одежды и проливали обильные слезы, добиваясь ее взаимности. С министром двора, который очень просил. С давним возлюбленным, которому как было отказать, когда ее влекла к нему сердечная склонность. И с некоторыми другими, не упомянутыми. Родила несколько детей, которых их отцы раздали на воспитание надежным людям. Сильно сокрушалась, что грешит, и все хотела уйти от мира в отдаленный монастырь.
Когда Государь по просьбе императрицы, которая некоторых наложниц терпела, а Нидзё видеть не могла, ее покинул и велел из дворца отбыть, она, не имея к этому времени уже ни отца, ни братьев, пошла пешком в грубой одежде в дальний монастырь и через несколько дней пути остановилась ночевать в гроте. Там была хибарка отшельника, который угостил паломницу-монахиню устрицами. А она в благодарность дала ему изготовленный в столице веер, который лежал в ящичке, несомом за плечами служанкой. Понимаете?? СЛУЖАНКОЙ!
Как они там ночевали с отшельником - неясно.
А бывало и так: он тайком проник в усадьбу ее отца и прокрался в ее комнату. И даже прилег на ее циновку. И тут уже поздно разбираться, хорошо ли воспитан и со вкусом ли одет! Поднимать шум с ее стороны было бы бестактно и неженственно. Могли бы услышать служанки. Да и сам кавалер понял бы, что ошибся адресом. Так что в такой ситуации можно было только шёпотом отнекиваться, а потом утирать глаза рукавом ночной одежды. Он мог продолжать навещать ее по ночам, и тогда утром третьей ночи матушка или доверенная фрейлина подавали молодым красиво уложенные бело-розовые печенья и их брак считался заключенным.
А мог и прекратить свои посещения, и перенести внимание на других дам. Что, впрочем, было возможно и после совместного вкушения брачных пирожных.
А вот что он обязан был сделать, покинув даму - это отправить ей немедленно одно, или лучше несколько писем с сожалением об утренней разлуке. И если письмо было кратко или небрежно - она была глубоко и навеки оскорблена, и обесчещена. И тогда даже младшие служанки ходили по дому с отсыревшими от слез рукавами.
В эпоху сегунов гайки закрутили. Неверность жены могла караться смертью.
Однако читаю дневник Нидзё, придворной дамы 14 века.
По ее словам, она - сама изысканная утончённость. Безупречный вкус. Грация и поэтичность. Кротость и послушание. Но с юных лет множество скорбных событий - рукава вечно хоть отжимай.
Спала с Государем (бывшим императором) в силу служебных обязанностей.
С братом Государя, потому что тому очень захотелось. С Настоятелем Храма Вечной Справедливости оттого, что любовный союз был ими заключен, вероятно, в предыдущих рождениях, и поэтому избежать его невозможно. С парочкой дайнагонов, потому что оба были неописуемо хороши собой, одеты в многоцветные одежды и проливали обильные слезы, добиваясь ее взаимности. С министром двора, который очень просил. С давним возлюбленным, которому как было отказать, когда ее влекла к нему сердечная склонность. И с некоторыми другими, не упомянутыми. Родила несколько детей, которых их отцы раздали на воспитание надежным людям. Сильно сокрушалась, что грешит, и все хотела уйти от мира в отдаленный монастырь.
Когда Государь по просьбе императрицы, которая некоторых наложниц терпела, а Нидзё видеть не могла, ее покинул и велел из дворца отбыть, она, не имея к этому времени уже ни отца, ни братьев, пошла пешком в грубой одежде в дальний монастырь и через несколько дней пути остановилась ночевать в гроте. Там была хибарка отшельника, который угостил паломницу-монахиню устрицами. А она в благодарность дала ему изготовленный в столице веер, который лежал в ящичке, несомом за плечами служанкой. Понимаете?? СЛУЖАНКОЙ!
Как они там ночевали с отшельником - неясно.