Пикник на обочине
Опять нас пугают грядущим торжеством бунтующих черных и белых постмодернистов в США. Вот, дескать, скинут они там у себя Трампа, победят полностью в США и придут за нами.
Обязательно придут!
Придет серенький волчок и укусит за бочок.
На кого эта хрень рассчитана?
Пугать нас?
Посмодернизмом?
Напугали ежа голым профилем!
Да мы уже более тридцати лет живем в обществе победившего постмодерна.
Мы давно уже живем в обществе, где господствует инверсная история.
Для тех, кто в последние три десятилетия пережил эту инверсию, история Фоменко фантастической уже не выглядит.
Постмодерн это отказ от истины, но не потому, что она относительна - это все ерунда.
От поиска истины отказываются потому, что у нее взгляд Медузы Горгоны. Ну, или, как минимум, взгляд, крайне неприятный, обличающий.
Как говаривал король из «Обыкновенного чуда»:
«Чувствую, смутно, что случилось что-то неладное, а взглянуть в глаза действительности - нечем».
История должна быть такой, чтобы нам сегодня было максимально приятно, удобно и комфортно. Несмотря на то, что мы сделали со страной. Ведь повернуть вспять события мы не можем, но и заглянуть в глаза действительности нечем, а, значит, остается повернуть вспять представления об истории, представления о происшедшем в последнее столетие.
Мы должны ощущать себя на временнОй оси «царями горы».
Наш сегодняшний день должен олицетворять собой венец отечественной истории.
Так положено, ибо - «прогресс».
То что, происходит позднее должно быть во всех отношениях совершеннее предшествующего периода. Именно так должно быть согласно концепции «прогресса».
Мы не можем быть ниже «совка», ибо мы не можем существовать на ветви регресса.
Вернее, объективно существовать на ветви регресса мы можем, но признать это за данность не можем, ни в коем случае. Особенно учитывая, что эта ветвь образовалась в результате нашей активной деятельности в новейшей истории.
Ведь тогда получится, что мы сломали русскую историю!
(Ну, или на нас она сломалась - один черт.)
И это мы!
Мы, такие умные, такие благородные, такие гуманные, такие православные, такие…
Мы, такие не похожие на этих отвратительных «совков»: таких глупых, таких подлых, таких бесчеловечных, таких безбожных, таких…
Нет! Это немыслимо!
Невозможно это.
(В смысле невозможно признать.)
Нет, господа, этот «совок» был дорогой в никуда. И не было там никаких достижений. На самом деле это был провал везде и во всем. А если там и были достижения, то исключительно «вопреки».
Только «вопреки».
Любые официозные Д.Киселевы и любые сермяжно-добровольные «Фрицморгены» вам это подтвердят - как два пальца об асфальт.
А о «либероидах» уже и речи нет.
«Да, мы упали больше, чем другие страны.
Это от того, что у нас однобокая экономика.
Она что, вчера так сложилась? Да она 70 лет так складывалась (шум в зале).
Потому что все, что мы производили, было никому не нужно (шум в зале).
Потому что наши калоши никто не покупал, кроме как африканцы (шум в зале), которые должны были по горячему песку ходить».
Кто-то скажет, что это просто непродуманные высказывания. Безусловно, продуманными их не назовешь. Но этим они и ценны. Это то, что идет от души. И это отношение к прошлому отражает состояние умов и содержание душ широких слоев населения страны.
В «сермяжной» полемике попадалась «аргументация» и круче. Суть же ее можно свести к следующему:
- Советская обрабатывающая промышленность была убита совершенно справедливо, ибо она «отставала», она «проигрывала».
Но ведь это логика «идущего впереди», того кто заинтересован в уничтожении «отстающего», как конкурента. Ведь если «отстающего» просто уничтожить, то и «выигрывать», «нагонять» будет уже некому. Удивительно до какой степени наше общество пропитано взглядами наших противников и конкурентов. Снизу и до самого верха.
Дескать, «совковые» отрасли умерли «сами» в силу нежизнеспособности. Как будто отрасли «живут» сами по себе, а не являются продуктом деятельности самого общества, тех же самых постмодернистских критиков.
Универсальным является тезис, согласно которому после того, как в течение 70 лет «совок» полностью и безнадежно исказил все и вся, создать что-либо путное чрезвычайно сложно (по другой версии - попросту невозможно).
Конечно, этот тезис звучит с разной степенью категоричности в самых разных формах. Чаще весьма обтекаемых. Но он, безусловно, является современным идеологическим «мейнстримом». Речь, конечно, идет об уничтоженных и не восстановленных отраслях обрабатывающей промышленности.
А те, кто помоложе, говорят прямо, с детской непосредственностью.
Вы, дескать, в «совке» не создали никакого достойного массового продукта.
Все было вторично.
Поэтому сожалеть о разрушении обрабатывающей промышленности не имеет смысла.
А мы уже по вашей вине ничего достойного создать и не сможем в ближайшие 100, а то и 200 лет, ибо за 70 лет «совка» вы убили общество духовно (и, вообще, по-всякому).
Это не анекдот - это быль. И это не «флуктуация», это - явление.
«Совок» не смог создать ничего достойного.
Достойного именно их, нынешних. И, надо полагать, их родителей, таких же «достойных».
А они априори достойны только самого лучшего продукта, ибо сами они, вообще, ничего не в состоянии создать, но не по своей вине, а по вине «совковых» предшественников.
В эпоху постмодерна действует логика, весьма своеобразная.
Так сказать, «нечеткая» логика, «нелинейная». Ну и, конечно, работает презумпция невиновности нынешних поколений и нынешних политиков, одновременно с презумпцией виновности их предшественников.
«У нас однобокая экономика? Да она 70 лет так складывалась, что вы от нас хотите!».
Каких бы дел ни наворочали политики за последние 30 с лишним лет, в этом по большому счету виноваты не они. И это одна из отличительных особенностей постмодерна.
В нормальном обществе считается естественным, что каждое поколение полностью отвечает за свою эпоху.
Любое решение предшественников даже в реальном масштабе времени несет в себе компромисс. То есть оно имеет положительные и отрицательные последствия. Решения принимаются с учетом баланса последствий на обозримую перспективу. Поскольку мир меняется стремительно, то последующие поколения политиков обязаны анализировать изменения ситуации и с учетом этого принимать уже свои решения. И при этом они должны полностью отвечать за состояние дел.
Отвечать, говорите! Полностью? Извините, но это убогая логика «совка».
В эпоху постмодерна даже спустя столетие можно предъявлять претензии к «попередникам» по поводу последствий действий, совершенных в новейшее время (например, в последние 30 лет).
Не мы виноваты - это «попередники» нам мин понаставили.
И столетие, господа, это еще не предел. Вон в США даже Колумба чморят. А у нас-то всего лишь Ильича с большевиками.
Да это же почти «рядом», это же почти поделом!
Если большевики смогли в сжатые сроки собрать воедино империю из «расплавленной стихии», то почему не предусмотрели такое устройство страны, чтобы любые действия одаренных потомков не приводили бы к катастрофическим последствиям. Даже если потомки вознамерились расчленить страну, отречься от своей цивилизации и попытаться частями втиснуться в «семью цивилизованных народов», все равно при этом не должно было произойти серьезных отрицательных последствий.
А они произошли. И теперь у нас проблемы.
Ну, кто же так строит!
Словом… Диверсанты… Просто вредители…
В смысле, большевики, конечно…
И это отношение к прошлому сегодня вовсе не результат пропаганды - это уже во многом давно общественная потребность. Все это озвучивается сверху без опасения повредить себе во мнении «масс». Ибо массы в душе комплиментарны подобным взглядам.
Изнеженный юноша-Эдип эпохи постмодерна отвергает принцип реальности. У него должна быть своя история, оправдывающая его, как венец творения.
По существу эпоха постмодерна - это конец истории.
Конец активной истории данного модернизированного социума.
Социум эпохи постмодерна не умирает в прямом смысле этого слова, он просто «сходит с дистанции», перестает быть активным субъектом истории, перемещается на ее обочину.
Во всяком случае, его активность и жизненные силы резко слабеют. Если остаток его жизненных сил и богатств не будет разнесен вдребезги или полностью промотан в переходный период, то этот пикник на обочине может продлиться довольно долго. И при этом социум может даже играть определенную роль в мировых процессах. Оставаясь, конечно, на «обочине». А «обочина» у РФ даже сегодня осталась не хилая. При этом происходит определенная восстановительная коррекция. Но это коррекция в пределах «обочины».
Жизненные силы общества определяются не столько средней продолжительностью жизни его индивидуумов, сколько их способностью защищать положение и жизнь социума, жертвуя своим благополучием и даже этой самой жизнью членов общества, которая, как правило, чем длиннее, тем для членов драгоценнее.
«Сарматы», «Кинжалы», «Посейдоны», «Пересветы» - дело важное. Они, возможно, не позволят Западу нас похоронить (спихнуть с обочины в кювет или даже в пропасть), но социально оживить нас они, увы, не смогут.
Бытие социума - это непрерывная смена поколений, предполагающая ответственность последующих поколений перед предшествующими. Последующие должны приумножать или хотя бы сохранять достигнутое предшественниками.
Конечно, превратности судьбы: нашествия иноплеменных, эпидемии, глобальные климатические изменения и т. д., могут не позволить этого сделать. Но подобное относится к «уважительным причинам», к обстоятельствам непреодолимой силы.
У нас таких обстоятельств, оправдывающих нас, нет, и не было.
Общество, перешедшее в стадию постмодерна, начинает жить, повернувшись к будущему спиной, ибо у него этого будущего нет, в том смысле, что будущее это очень похоже на настоящее.
Общество постмодерна повернуто лицом к прошлому, с которым оно воюет и призывает его к ответу, обличает. Общество настоящего постоянно доказывает, что оно выше общества прошлого, и во всем его превосходит. На это удивительное занятие - самоутверждение «снизу-вверх» уходит преизрядная часть общественной энергии, которая и без того в обществе постмодерна пребывает в известном дефиците. В эпоху постмодерна все устроено инверсно, «наоборот» - предки отвечают перед потомками. Причем по всей строгости претензий взыскательных и изнеженных потребителей.
Даже в фантастических произведениях герои уже редко попадают в будущее, они в основном попадают в прошлое. Но даже, если они и попадают в будущее, то это будущее представляет собой, как правило, предельно деградировавшее настоящее. У фантастов постмодерна на иное фантазий уже не хватает.
Оптимистичная фантастика будущего И.Ефремова или братьев Стругатских осталась там, далеко позади, в эпохе советского модерна.
Телевизионные эксперты-пропагандисты, собравшись в кружок в каком-нибудь ток-шоу, периодически камлают: нам нужен свой проект, нам нужно видение будущего.
Да полно врать! Не нужно это никому. Ничего этого не нужно.
Возможно, нужны публичные камлания по этому поводу, а сам проект не нужен.
Проект перестал быть нужен с конца 80-х.
Помните?
«Мы устали преследовать цели…»
«…Скованные одной цепью».
Все, ребята…
Распалась цепь времен…
Свободны.
Для эпохи постмодерна, населенной изнеженными Эдипами, прошлое с его трудами, самоотверженностью и жертвенностью предельно неприемлемо. Прошлое - их враг. Все, отрицательное, что имеет место в нашей жизни, принято считать унаследованым от «совка». Даже то, что, казалось бы, является очевидным продуктом нынешней очевидно «антисоветской» деятельности.
С точки зрения Эдипов, все эти жертвенные усилия предшествующей эпохи не могли быть оправданы исторической необходимостью. Ведь если это так, то гипотетически и нам, возможно, придется переживать что-то подобное.
Но это немыслимо! Это невозможно!
Все эти ужасы прошлого не могли быть объективной исторической необходимостью.
Нет! Это все могло быть только последствиями безответственных социальных экспериментов кровавых утопистов.
Нужно сделать все, чтобы это не повторилось.
Никогда не повторилось!
Никогда!
Люди эпохи постмодерна сдадут все и капитулируют перед всем, если им удастся, таким образом, хотя бы тактически-иллюзорно избежать социальных усилий сверх привычной для них нормы.
Обочина истории - это максимум, что они могут себе позволить.
Поколения традиционного общества и советского модерна, на долю которых выпали неслыханные испытания и неимоверные тяготы, несли их во имя светлой жизни грядущих поколений. И именно эти, уже обеспеченные и сытые «грядущие поколения», брезгливо разорвали связь с «недостойными» их «попередниками-совками». Слишком уж они были плохо одеты, слишком были голодные и бедные.
Одно поколение может защищать города, пребывая в блокаде и вымирая от голода. А через каких-то 40-50 лет новые поколения, обеспеченные, сытые и даже пресыщенные, падают на колени перед «Макдональдсом».
Наше общество поражается процессам, проходящими сегодня в США.
Как могут люди, не испытавшие рабства даже в n-м поколении, предъявлять претензии к людям, которые исторически в той же степени никогда не были рабовладельцами!
С нашей стороны здесь имеет место либо предельное лицемерие, либо предельная глупость.
Господа, мы наблюдали это все у себя в гипертрофированном виде.
Три десятилетия назад в СССР оформился слой людей, которые по происхождению своему, вообще, ничем не отличались от остальных, если не считать того, что процент членов КПСС, идеологических работников и работников КГБ среди них был существенно выше, чем среди всех остальных. И этот слой, конечно же, не изведал в отношении себя, вообще, никаких репрессий, а изведал только вполне счастливое советское детство и юность (среди бесплатных творческих, спортивных кружков, пионерских лагерей, получив при этом совершенно бесплатное советское образование). Причем их счастливые детство и юность, возможно, были даже несколько счастливее детства и юности остальных, которые также в массе своей не испытали никаких репрессий и тягот.
Однако представители указанного социально-политического слоя уже три десятилетия убеждают всех в том, что эти «остальные» должны быть им неслыханно благодарны за то, что они ОСВОБОДИЛИ ИХ ОТ СТРАШНОЙ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИИ.
Именно ОТ ИСТОРИИ «освободили», ибо советского настоящего 80-х годов было совершенно недостаточно для разрушения страны. Поэтому для разрушения была привлечена, прежде всего, предшествующая революционная эпоха с использованием двух основных приемов.
- Во-первых, все усилия и жертвы того периода были представлены, не как неизбежная плата за выживание и модернизацию страны, а как бессмысленная кровавая дань экспериментам социальных утопистов.
- Во-вторых, жертвы революционно-преобразовательного периода были преувеличены на порядки! Не только в разы, но и на порядки! Вся эта лживо-сучья кампания сопровождалась генерацией многочисленных и совершенно беспардонных фейков.
Речь шла об «освобождении», прежде всего, от истории, ибо, как уже сказано, реалий 80-х годов было явно недостаточно для дискредитации страны до такой степени, чтобы население в целом согласилось на ее убийство. А оно в целом согласилось.
И речь шла об истории, которая имела место за десятилетия (!) до рождения изрядной части как «освобожденных», так и «освободителей».
30 - 40 - 60 - млн. человек, уничтоженных в процессе репрессий. Это чего-то да стоит!
«Все, я уже не верю никому и ничему…»
Да ведь нормальные люди просто на смех бы подняли «разоблачителей», и даже «застойные» тиражи этих изданий стянулись бы в точку.
Ну, так ведь это - нормальные…
Понятно, что «освободители» при этом, как «передовой отряд общества», вознаградили себя за «освобождение» собственностью и властью (ради этого и «освобождали»).
Еще раз: легитимация и того и другого базировалась на «обличении» событий, происходивших задолго до рождения участников этого чудовищного постмодернистского шоу.
«Мы забираем себе топливно-энергетический комплекс, поскольку ваш Ленин расстрелял Гумилева» - примерно таков был уровень «аргументации» представителей партийно-идеологического и кэгэбешного истеблишмента страны.
Именно поэтому Мавзолей ежегодно заколачивают фанерой.
Чтобы вы никогда не забывали.
Вам напоминают не о том, что приватизировано и то, и другое, и пятое, и десятое. Это вы и так помните.
Нужно, чтобы вы помнили, что у всех этих «реформ» были самые, что ни на есть, высокоморальные, можно сказать, поистине религиозные основания.
Это, было и есть без всякого преувеличения метафизическое противостояние добра и зла!
И добро, конечно, победило.
При этом до сих пор у «освобожденных» не было и нет по поводу всего происходившего ощущения чудовищного дурдома.
Это ощущение сумасшествия, ощущение дурдома, должно было возникнуть сразу же, еще до всякого ощущения несправедливости либеральных реформ!
Но оно не возникло!
В эпоху постмодерна абсурд - это норма.
Так почему же мы сегодня так беспощадны в оценках поведения наших сошедших с ума американских «партнеров»? Их негры, между прочим, имеют гораздо большие основания для «компенсации», нежели имели наши партийно-истеблишментарные «негры» - 30 лет назад.
И американские негры требуют все-таки меньшей «компенсации». Они лишены грандиозного полета фантазии позднесоветского человека.
И, кстати, каяться всех прочих наши «негры» тоже постоянно призывали, все обязаны были «по капле выдавливать из себя раба».
И большинство, между прочим, согласно кивало головой, сжимая в руке свеженький номер «Огонька». И эти «Огоньки», кстати, тогда были нарасхват. И граждане с весны 1987 года каждую пятницу вечером спешили к экранам телевизоров, чтобы вдохнуть «свежее слово правды» от четырех гнилых комсомольцев, вынырнувших из широкого рукава А. Яковлева.
Как там у Высоцкого-то: «…Вся безумная больница у экрана собралась».
Основная трагедия здесь вовсе не в переделе собственности, а в непоправимых трансформациях того, что именуют «национальной идентичностью», в тех трансформациях, которые были осуществлены в результате всего этого «освобождения-передела». Ибо «освобождение» от истории, или ее инверсия для социума равносильны самоубийству.
Можно и по-другому - социальный суицид всегда требует отречения от истории.
Как тут не вспомнить: великие державы не терпят поражение, они заканчивают самоубийством.
Кто-то возразит, что постмодернизмом у нас болеют далеко не все.
Согласен.
Однако постмодернизма не надо много. Постмодернизм по отношению к модерну то же самое, что деготь по отношению к меду. А его у нас неизмеримо больше не только ложки, но и половника.
То, что произошло 30 лет назад - это уже история. А в истории ничего нельзя вернуть назад. Стремясь вернуть то, что вернуть невозможно, можно только потерять и настоящее, то, что осталось.
Истерика «преодоления» уже сложившихся исторических обстоятельств, истерика «хотелок» - это вовсе не пассионарность. Истерика оптимистичного революционизма это тоже проявление постмодернизма.
Сегодня для нашего пикника видятся только две перспективы.
Либо падение в кювет (возможно, под лозунгом «восстановления утраченного»).
Либо… просто продолжение пикника на обочине.
Где ничего не положено - нечего взять.