Два Краха. Когда История даже не рифмуется (Часть 4)
Окончание
Обреченную часть элиты нельзя было просто отстранить от власти.
Это были люди политические. Люди подполья, люди оппозиций и комплотов. И они сами понимали, что их противники это понимали, ибо это были люди одной политической культуры.
«Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…»
Один из руководящих работников НКВД Александр Орлов (Лейба Фельдбин), сообразив, куда идет дело и решивший не возвращаться из «загранки», свидетельствовал, что «старые» большевики
«надеялись, что сталинскую реакцию смоет новая революционная волна… они помалкивали об этом. Но молчание рассматривалось как признак протеста.»
(В.В. Кожинов. Россия. Век ХХ. Т.1)
Ага. А то мы не знаем о чем вы «помалкиваете».
Они даже не поняли, что произошло. Они надеялись на новую революционную волну! Поразительно…
Это Россия провалилась в смуту, а не революционеры совершили революцию.
Это принципиально разные вещи.
Логика событий определялась логикой бытия тысячелетней страны, а не логикой теоретических изысканий горстки марксистов.
А теперь невозвращенцы вроде Игнатия Рейсса (Натана Порецкого) призывали «начать все с начала».
Что значит «с начала»?
Снова «сделать революцию»?
Да вы и предыдущей не делали!
Это ведь не вы опрокинули в свое время РИ.
Это элита РИ не справилась с управлением в ситуации «идеального шторма». Сгнила элита.
И волны эти гигантские не вы поднимали!
Это был «девятый вал» русской и мировой Истории.
Где История и где вы...
Вы по большей части о крушении РИ узнали из газет. Для вас это была полная неожиданность.
И уже потом, после катастрофы, у вас появилась миссия.
И даже миссию эту не вы себе выбрали.
А то, что истинный смысл миссии вы представляли себе совсем по-другому - это ваши проблемы.
Ваша миссия исчерпана. (Мировой революции не будет.)
«Бешеная собака грызет угол каменного дома…»
Так до революции В. Розанов интерпретировал перспективы деятельности революционеров.
СССР середины 30-х - это не РИ накануне гибели.
И сталинский НКВД - это не царская охранка.
И нет ничего удивительного в том, что сотрудники НКВД из группы того же Шпингельгласса разыскивали таких невозвращенцев по всем Европам и Америкам и ликвидировали их буквально как собак.
«Что расстреляли собак, страшно рад» - скажет Бухарин по поводу расстрела Каменева и Зиновьева.
Ну, что же, эта «радость» будет далеко не последней.
Если раньше их революционная страстность (и ее неизбывная спутница - репрессивность) направлялась при возникновении необходимости вовне, в «массы», то теперь вся эта «пассионарность» во многом оказалась локализована внутри самого «ордена». Концентрация ее зашкаливала.
Многие спешили зарекомендовать себя предельно «своими», «разоблачая» других «собак» прежде, чем те «разоблачат» их.
Они все были людьми одного психологического склада, порождением «века-волкодава».
Именно он, век, диктует поведение:
«Но если он скажет: «Солги» - солги.
Но если он скажет: «Убей» - убей.»
И в результате происходило не столько избиение, сколько самоизбиение.
«Над ними захлопывались рвы…»
Завершалась революционная эпоха.
«Ужасный век, ужасные сердца…»
********************
Прошли десятилетия.
Другие грандиозные события заслонили прошлое.
Людям свойственно забывать плохое. Это нормально.
Помнится, в начале 80-х почти все советское общество билось в пароксизме предельного негодования, когда в подмосковном городе молодые живодеры убили милейшего пса, убили из-за шкуры на шапку.
По закону их нельзя было посадить. Но сердобольная возмущенная общественность добилась, чтобы их посадили.
Тогдашнее общество воспринимало убийство бедного пса, как нечто чудовищное.
Вот такие страшные нравы воцарились в позднем СССР.
Такая настала эпоха, можно сказать, «бесчеловечная»…
Можно сказать, «собачья»…
«Жили книжные дети, не знавшие битв, изнывая от мелких своих катастроф».
Разрушители СССР прекрасно понимали, что делали, когда такое общество решили эмоционально погрузить в подробное живописание революционной эпохи.
У советского обывателя конца 80-х снесло крышу.
Но неужели тогда, 70 лет назад, нельзя было по-другому!!!
Можно было.
Но для этого тогда нужен был другой народ.
Причем в других обстоятельствах.
Можно задним числом изменить законодательство 80-х, чтобы дать реальные сроки убийцам несчастного сенбернара.
Но нельзя задним числом изменить свою Историю, чтобы она была «достойна» таких «чистеньких» и «гуманных» потомков.
А это означает, что грандиозный взрыв возмущения «ужасами революционной эпохи», который потряс страну тогда, и раскаты которого не утихают и по сей день, есть не что иное, как чудовищная социальная шизофрения, перешедшая в глубочайший маниакально-депрессивный психоз, сопровождающийся жуткой общественной паранойей.
Обостренно-эмоциональное восприятие прошлого (абсолютно сатанинское явление!) неизбежно потребует действий в настоящем. Своеобразной сублимации. Но поскольку никакими актуальными действиями прошлого изменить уже нельзя, сошедшее с ума общество попросту разрушит свое настоящее, разрушит свою страну.
Что и произошло.
Все жертвы, все труди и немыслимые страдания «несовершенные поколения» революционной эпохи как раз и принесли для того, чтобы будущие поколения были совершеннее, чтобы появилось общество, где, в частности, жестокое убийство пса будет восприниматься как «всенародная» трагедия.
И по историческим меркам это произошло на удивление быстро!
Но хилые, безмозглые, изнеженные потомки оказались способными только на то, чтобы обессмыслить жертвы и труды своих предков, пустить созданную ими державу по ветру и полностью оскотинить общество в 90-е годы.
И это было совершено определенным контингентом поздних «совков» только на том основании, что их «несовершенные предки», оказывается, не были такими же «гуманистами» какими были они сами.
Клиника…
Предки оказались недостойны потомков!
Полная инверсия…
Запредельное историческое хамство!
Мощь второй сверхдержавы мира, ее международное влияние, социальная защищенность, внутренний межнациональный мир, все это воспринималось в начале 80-х, как само собой разумеющееся.
Как часть природы.
Как будто это существовало всегда и уже никуда не денется.
Это уже не ценилось, как не ценят воздух, которым дышат, или лучи солнца, ежедневно заглядывающие в окно.
Это была обыденность.
Напротив, многого остро не хватало.
Жизненно не хватало!
И, прежде всего, конечно, жвачки, джинсов и «баварского».
Наш народ в ХХ веке за три с небольшим десятилетия из социального и государственного небытия поднялся на пьедестал Победы, а свою страну превратил в сверхдержаву с ядерной бомбой.
Этот отчаянный рывок во имя выживания, во имя потомков, требовал неимоверных трудов и великих страданий. И, как всякое мобилизационное свершение, он требовал и изрядного государственного насилия.
Но в конце 80-х весь «ужас революционной эпохи», растянувшейся на три с лишним десятилетия, был представлен не как естественный исторический процесс превращения первозданного хаоса «расплавленной стихии» в космическую сверхдержаву, а как чудовищная кровавая бессмыслица.
(Здесь нужно напомнить о сознательном и порой фантастическом преувеличении жертв трагедии, а также и о многочисленных откровенных фейках.)
Более того!
Было внушено, что эта «кровавая бессмыслица» имела единственной своей целью лишить особо либеральных потомков жвачки, джинсов и «баварского»… (Список на самом деле был весьма длинный.)
Трагедия - это неотъемлемая составляющая человеческого бытия (хотя бы потому, что человек смертен).
Осознание этого факта абсолютно необходимо для утверждения жизни.
Подсознательно это понимает любой нормальный человек.
Но когда неизбывная трагедийность бытия порождает ощущение его бессмысленности, возникает суицидальное состояние.
Это состояние может быть свойственно не только отдельным людям. Это состояние может подчас охватывать и целые социумы. Оно может быть спровоцировано современными СМИ, когда, например, высокую трагедию сознательно превращают в чудовищную кровавую бессмыслицу.
Конец 80-х. В руках «Огонек». Глаза по девять копеек. Пена у рта.
«Десятки миллионов расстреляны Сталиным!»
Ну, включи мозг!
Впрочем, нечего там включать…
Американский демограф Максудов, наблюдая это «нравственное очищение» конца 80-х, не без ухмылки его прокомментировал:
«К 22 июня 1941 года все мужчины в СССР были репрессированы. Все и немного больше.»
Как там у Деникина-то?
«Одержимые или бесноватые, с помутневшим разумом, с упрямой, лишенной всякой логики и здравого смысла речью, с истерическими криками, изрыгающие хулу …»
Во-во. Россия, которую мы потеряли.
Сегодня прошло уже тридцать лет (тоже тридцать!).
«Баварское» получили…
Одни считают, что получили его на полвека позже, чем могли бы получить.
Но другие, более патриотичные, полагают, что тогда бы «не налили», а вот сегодня - это другое дело...
Ничего не могу сказать, «баварское» можно пить заслуженно.
Ну, не смогли либеральные потомки 30 лет назад спокойно смотреть на этот «кровавый совок» после того, как узнали обо всех жертвах, которые предкам пришлось понести, и муках, которые им пришлось испытать во имя его построения.
В истерике бились, сердобольные... (Даже про сенбернара забыли.)
Так жалко им было «строителей социализма»!
А потому часть «совка» сбросили как «балласт», часть распродали по дешевке, часть приватизировали, а часть просто сгнобили.
(У них, либеральных, это называется так: «совок сам развалился под тяжестью своих чудовищных преступлений».)
Поэт когда-то сказал:
«Пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм.»
Памятником всем.
Включая, между прочим, и тех, кто не любил историческую Россию, а любил Мировую революцию, но «промыслительно» был впряжен в общую упряжку созидания.
Включая даже белых, оказавших вооруженное сопротивление. Ведь именно в борьбе по-настоящему оттачиваются смыслы, и от противника победитель (сам того не замечая) перенимает то ценное, что без борьбы отбросил бы как «предрассудок».
Что?
Целый СССР в качестве живого памятника?
А не дороговато ли будет!… С точки зрения рыночного подхода...
Впрочем, мы его уже оприходовали.
Да мы его уже и пристроили.
А в качестве памятника вам и «Соловецкого камня» на Лубянке хватит.
Обреченную часть элиты нельзя было просто отстранить от власти.
Это были люди политические. Люди подполья, люди оппозиций и комплотов. И они сами понимали, что их противники это понимали, ибо это были люди одной политической культуры.
«Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…»
Один из руководящих работников НКВД Александр Орлов (Лейба Фельдбин), сообразив, куда идет дело и решивший не возвращаться из «загранки», свидетельствовал, что «старые» большевики
«надеялись, что сталинскую реакцию смоет новая революционная волна… они помалкивали об этом. Но молчание рассматривалось как признак протеста.»
(В.В. Кожинов. Россия. Век ХХ. Т.1)
Ага. А то мы не знаем о чем вы «помалкиваете».
Они даже не поняли, что произошло. Они надеялись на новую революционную волну! Поразительно…
Это Россия провалилась в смуту, а не революционеры совершили революцию.
Это принципиально разные вещи.
Логика событий определялась логикой бытия тысячелетней страны, а не логикой теоретических изысканий горстки марксистов.
А теперь невозвращенцы вроде Игнатия Рейсса (Натана Порецкого) призывали «начать все с начала».
Что значит «с начала»?
Снова «сделать революцию»?
Да вы и предыдущей не делали!
Это ведь не вы опрокинули в свое время РИ.
Это элита РИ не справилась с управлением в ситуации «идеального шторма». Сгнила элита.
И волны эти гигантские не вы поднимали!
Это был «девятый вал» русской и мировой Истории.
Где История и где вы...
Вы по большей части о крушении РИ узнали из газет. Для вас это была полная неожиданность.
И уже потом, после катастрофы, у вас появилась миссия.
И даже миссию эту не вы себе выбрали.
А то, что истинный смысл миссии вы представляли себе совсем по-другому - это ваши проблемы.
Ваша миссия исчерпана. (Мировой революции не будет.)
«Бешеная собака грызет угол каменного дома…»
Так до революции В. Розанов интерпретировал перспективы деятельности революционеров.
СССР середины 30-х - это не РИ накануне гибели.
И сталинский НКВД - это не царская охранка.
И нет ничего удивительного в том, что сотрудники НКВД из группы того же Шпингельгласса разыскивали таких невозвращенцев по всем Европам и Америкам и ликвидировали их буквально как собак.
«Что расстреляли собак, страшно рад» - скажет Бухарин по поводу расстрела Каменева и Зиновьева.
Ну, что же, эта «радость» будет далеко не последней.
Если раньше их революционная страстность (и ее неизбывная спутница - репрессивность) направлялась при возникновении необходимости вовне, в «массы», то теперь вся эта «пассионарность» во многом оказалась локализована внутри самого «ордена». Концентрация ее зашкаливала.
Многие спешили зарекомендовать себя предельно «своими», «разоблачая» других «собак» прежде, чем те «разоблачат» их.
Они все были людьми одного психологического склада, порождением «века-волкодава».
Именно он, век, диктует поведение:
«Но если он скажет: «Солги» - солги.
Но если он скажет: «Убей» - убей.»
И в результате происходило не столько избиение, сколько самоизбиение.
«Над ними захлопывались рвы…»
Завершалась революционная эпоха.
«Ужасный век, ужасные сердца…»
********************
Прошли десятилетия.
Другие грандиозные события заслонили прошлое.
Людям свойственно забывать плохое. Это нормально.
Помнится, в начале 80-х почти все советское общество билось в пароксизме предельного негодования, когда в подмосковном городе молодые живодеры убили милейшего пса, убили из-за шкуры на шапку.
По закону их нельзя было посадить. Но сердобольная возмущенная общественность добилась, чтобы их посадили.
Тогдашнее общество воспринимало убийство бедного пса, как нечто чудовищное.
Вот такие страшные нравы воцарились в позднем СССР.
Такая настала эпоха, можно сказать, «бесчеловечная»…
Можно сказать, «собачья»…
«Жили книжные дети, не знавшие битв, изнывая от мелких своих катастроф».
Разрушители СССР прекрасно понимали, что делали, когда такое общество решили эмоционально погрузить в подробное живописание революционной эпохи.
У советского обывателя конца 80-х снесло крышу.
Но неужели тогда, 70 лет назад, нельзя было по-другому!!!
Можно было.
Но для этого тогда нужен был другой народ.
Причем в других обстоятельствах.
Можно задним числом изменить законодательство 80-х, чтобы дать реальные сроки убийцам несчастного сенбернара.
Но нельзя задним числом изменить свою Историю, чтобы она была «достойна» таких «чистеньких» и «гуманных» потомков.
А это означает, что грандиозный взрыв возмущения «ужасами революционной эпохи», который потряс страну тогда, и раскаты которого не утихают и по сей день, есть не что иное, как чудовищная социальная шизофрения, перешедшая в глубочайший маниакально-депрессивный психоз, сопровождающийся жуткой общественной паранойей.
Обостренно-эмоциональное восприятие прошлого (абсолютно сатанинское явление!) неизбежно потребует действий в настоящем. Своеобразной сублимации. Но поскольку никакими актуальными действиями прошлого изменить уже нельзя, сошедшее с ума общество попросту разрушит свое настоящее, разрушит свою страну.
Что и произошло.
Все жертвы, все труди и немыслимые страдания «несовершенные поколения» революционной эпохи как раз и принесли для того, чтобы будущие поколения были совершеннее, чтобы появилось общество, где, в частности, жестокое убийство пса будет восприниматься как «всенародная» трагедия.
И по историческим меркам это произошло на удивление быстро!
Но хилые, безмозглые, изнеженные потомки оказались способными только на то, чтобы обессмыслить жертвы и труды своих предков, пустить созданную ими державу по ветру и полностью оскотинить общество в 90-е годы.
И это было совершено определенным контингентом поздних «совков» только на том основании, что их «несовершенные предки», оказывается, не были такими же «гуманистами» какими были они сами.
Клиника…
Предки оказались недостойны потомков!
Полная инверсия…
Запредельное историческое хамство!
Мощь второй сверхдержавы мира, ее международное влияние, социальная защищенность, внутренний межнациональный мир, все это воспринималось в начале 80-х, как само собой разумеющееся.
Как часть природы.
Как будто это существовало всегда и уже никуда не денется.
Это уже не ценилось, как не ценят воздух, которым дышат, или лучи солнца, ежедневно заглядывающие в окно.
Это была обыденность.
Напротив, многого остро не хватало.
Жизненно не хватало!
И, прежде всего, конечно, жвачки, джинсов и «баварского».
Наш народ в ХХ веке за три с небольшим десятилетия из социального и государственного небытия поднялся на пьедестал Победы, а свою страну превратил в сверхдержаву с ядерной бомбой.
Этот отчаянный рывок во имя выживания, во имя потомков, требовал неимоверных трудов и великих страданий. И, как всякое мобилизационное свершение, он требовал и изрядного государственного насилия.
Но в конце 80-х весь «ужас революционной эпохи», растянувшейся на три с лишним десятилетия, был представлен не как естественный исторический процесс превращения первозданного хаоса «расплавленной стихии» в космическую сверхдержаву, а как чудовищная кровавая бессмыслица.
(Здесь нужно напомнить о сознательном и порой фантастическом преувеличении жертв трагедии, а также и о многочисленных откровенных фейках.)
Более того!
Было внушено, что эта «кровавая бессмыслица» имела единственной своей целью лишить особо либеральных потомков жвачки, джинсов и «баварского»… (Список на самом деле был весьма длинный.)
Трагедия - это неотъемлемая составляющая человеческого бытия (хотя бы потому, что человек смертен).
Осознание этого факта абсолютно необходимо для утверждения жизни.
Подсознательно это понимает любой нормальный человек.
Но когда неизбывная трагедийность бытия порождает ощущение его бессмысленности, возникает суицидальное состояние.
Это состояние может быть свойственно не только отдельным людям. Это состояние может подчас охватывать и целые социумы. Оно может быть спровоцировано современными СМИ, когда, например, высокую трагедию сознательно превращают в чудовищную кровавую бессмыслицу.
Конец 80-х. В руках «Огонек». Глаза по девять копеек. Пена у рта.
«Десятки миллионов расстреляны Сталиным!»
Ну, включи мозг!
Впрочем, нечего там включать…
Американский демограф Максудов, наблюдая это «нравственное очищение» конца 80-х, не без ухмылки его прокомментировал:
«К 22 июня 1941 года все мужчины в СССР были репрессированы. Все и немного больше.»
Как там у Деникина-то?
«Одержимые или бесноватые, с помутневшим разумом, с упрямой, лишенной всякой логики и здравого смысла речью, с истерическими криками, изрыгающие хулу …»
Во-во. Россия, которую мы потеряли.
Сегодня прошло уже тридцать лет (тоже тридцать!).
«Баварское» получили…
Одни считают, что получили его на полвека позже, чем могли бы получить.
Но другие, более патриотичные, полагают, что тогда бы «не налили», а вот сегодня - это другое дело...
Ничего не могу сказать, «баварское» можно пить заслуженно.
Ну, не смогли либеральные потомки 30 лет назад спокойно смотреть на этот «кровавый совок» после того, как узнали обо всех жертвах, которые предкам пришлось понести, и муках, которые им пришлось испытать во имя его построения.
В истерике бились, сердобольные... (Даже про сенбернара забыли.)
Так жалко им было «строителей социализма»!
А потому часть «совка» сбросили как «балласт», часть распродали по дешевке, часть приватизировали, а часть просто сгнобили.
(У них, либеральных, это называется так: «совок сам развалился под тяжестью своих чудовищных преступлений».)
Поэт когда-то сказал:
«Пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм.»
Памятником всем.
Включая, между прочим, и тех, кто не любил историческую Россию, а любил Мировую революцию, но «промыслительно» был впряжен в общую упряжку созидания.
Включая даже белых, оказавших вооруженное сопротивление. Ведь именно в борьбе по-настоящему оттачиваются смыслы, и от противника победитель (сам того не замечая) перенимает то ценное, что без борьбы отбросил бы как «предрассудок».
Что?
Целый СССР в качестве живого памятника?
А не дороговато ли будет!… С точки зрения рыночного подхода...
Впрочем, мы его уже оприходовали.
Да мы его уже и пристроили.
А в качестве памятника вам и «Соловецкого камня» на Лубянке хватит.