КАК ДЕД ВАСИЛИЙ В КОЛХОЗ ВСТУПАЛ ИЛИ ЧТО ДАЛА КОНЯМ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ
Дед Василий - русский крестьянин Василий Васильевич Топин из деревни Журавлево. Снимок 1930-х гг. Из семейного архива Топиных
О чем только не рассказывают прихожане в беседах за трапезным столом?! Бывает, как на исповеди, расскажут о самом главном и важном.
Вот и Вячеслав Иванович Топин рассказал нам за трапезой о своем деде Василии Васильевиче Топине историю, в которой, как в капле, отразилась трагическая судьба нашей многострадальной страны в ХХ веке.
«Я хорошо помню своего родного деда Василия. Он много чего рассказывал мне из своей жизни, да я мало слушал. Сопляк был. Сейчас, конечно, жалею. Но этот рассказ деда я запомнил крепко.
Он жил в деревне Журавлево, что в семи верстах от Сомино по прямой.
В начале 30-х годов коллективизация дошла и до нашей лесной глубинки.
Для колхозов надо было набрать побольше скота. Забирали у людей все: коров, лошадей, - весь скот. Ничего не оставляли. А у кого покрупнее было хозяйство, так его и самого раскулачивали и в Сибирь высылали.
У деда Василия было шестеро детей, мой отец Иван. Вначале пришли забрали коров. Осталась одна лошадь. А куда в селе без лошади?! Никуда не съездить, ничего не привезти, землю не вспахать. Без лошади как без рук. Да еще с шестью детьми.
Что делать? Забить ее? Многие так делали тогда, чтоб только в колхоз не отдавать. Сколько скота полегло. Но этим делу не поможешь...
Вот тогда он и придумал.
Пошел дед к лошади, вывел ее из стойла на солнышко. Солнечный денек был. Связал по ногам. Обнял ее за шею и говорит: «Прости меня, мой конь». А потом достал увеличительное стекло и в глаз ей солнечный фокус направил. Задергалась бедная коняшка. Да много ли надо? Секунда и бельмо на глазу сразу образовалось. Ослепла тут же. Топчется на месте. Не знает, как назад в стойло вернуться.
На другой день комиссары приехали из центра. «У тебя лошадь еще есть. Почему еще не сдал?» - кричат. «Да куда она такая в колхоз ваш? Она ж слепая у меня. На что она вам сдалась?» Вывел дед лошадь. Смотрят, а у нее на глазу бельмо с горошину. Лошадь только головой мотает, да в небо сомтрит.
«Ты такое добро себе оставь. На ее не интересно брать», - посмотрели стойло и уехали ни с чем дальше. Хорошо хоть самого не забрали.
А через день-другой дед мой опять вывел лошадь на солнышко. Растолок сахар в мелкую пудру, насыпал на лист бумаги, поднес к ее морде и говорит: «Ну, прости еще разок...», - и как дунул всю эту пудру ей в глаза. Она даже моргнуть не успела. А потом стала, бедная, часто-часто моргать. Так что аж слезы у нее потекли по морде.
Был такой старый дедовский метод глаза лошадям чистить. Сахарная пудра она все вычищает и потом сама растворяется. Комиссары, видать, городские были, не знали этой хитрости. Вот так вот глаз-то у нее и восстановился.
Долго потом еще дед на «слепой» лошади втихаря ездил.»
Меня эта история поразила. Стало жалко и деда, и лошадь, и вообще весь наш русский многострадальный народ. Я подумал: а ведь это только одна маленькая капелька той огромной трагедии, которое пережил наш народ. А сколько было их таких капелек? Целый поток, целый потоп. Тяжело читать об ужасах коллективизации сельского хозяйства, которая и стала основной причиной массового голода 1933 г. Более чем у двух третей российского крестьянства были изъяты земли, что лишило их стимула к труду. В 1932 г. у крестьян был насильственно изъят практически весь собранный урожай. Массовый убой крестьянами скота из-за нежелания отдавать его на колхозные фермы, гибель лошадей из-за нехватки фуража, массовая гибель скота холода и бескормицы на колхозных фермах катастрофически снизили поголовье скота по всей стране. В ходе борьбы с кулачеством около «6-7 млн лучших работников» были согнаны со своих земель. Вся эта трагедия стала настоящим геноцидом русского крестьянства. И где оно сейчас? Ни лошадей, ни коров нынче нет у нас. Единственная на все Заборье корова стоит как раз у Вячеслава Ивановича Топина. Видно, плохо раскулачили его деда...