От Ку-Клукс-Клана до «Правого Сектора». Главы из книги - 83
Глава 83. «Совок» у глупых гусей
В то время, как Homo Russicus novum (Новый Русский - пер. с лат.) выставляет напоказ, кичится своей «альфа-самцовостью» (беспредельным эгоизмом, неприкрытым пренебрежением всеми законами и моральными нормами, отрицанием каких-либо обязанностей перед обществом), у менее продвинутых представителей фауны мы наблюдаем совершенно иное. Вот, например, свидетельство канадского золотоискателя [Лесли Р.Ф. Медведи и я. Пер. с англ. О.А. Комаровой и И.П. Стребловой, с предисл. канд. биол. наук. А.Э. Айрапетьянц. Л., Гидрометеоиздат, 1987. 208 с.]: «... Покрытая шрамами старая медведица робко и медленно, чуть ли не на брюхе, поползла к моему крыльцу. В шести футах от меня она остановилась и села на траву, устремив на меня такой отчаянный взгляд, какого я никогда не видел раньше у диких животных. Мотая головой и явно что-то пытаясь мне сказать, она издавала мягкие гортанные звуки, которые, казалось, рождаются у неё глубоко в горле. Нельзя было не понять, что она пытается передать мне через непреодолимый барьер, разделяющий человека и зверя, какое-то важное сообщение. Совершенно явно просьба была важная, не имеющая ничего общего с обычным выпрашиванием объедков; однако поначалу мне было трудно отрешиться от нелюбви к медведям-попрошайкам... Во время этой необыкновенной сцены медведица то и дело переводила взгляд с меня на укрившихся на дереве медвежат, так что вскоре я уже не сомневался, что просьба её касается малышей... Я знал, что по возрасту она не может быть матерью этих малышей. Значит, их мать застрелили. Старая медведица усыновила сирот, как это всегда бывает здесь, на севере, когда детёныши остаются без родителей. Но медведица была стара, медлительна, страдала ревматизмом, да и по возрасту уже ей не достало бы терпения и выдержки, чтобы два года опекать троих малышей... Наконец, послав мне долгий испытующий взгляд, она опустила нижнюю губу, обнажив дёсна, издала несколько жалобных стонов, поднялась и неуклюже зашагала к старой звериной тропе, которая вела в лес позади дома. Судя по всему её поведению, она покидала медвежат-сирот... Всю первую неделю каждый вечер, часов в шесть, старая медведица приходила на опушку леса, подзывала малышей, быстро проводила собрание, а затем отсылала их назад в дом и удалялась по старой звериной тропе. Неделя кончилась, и мы больше не видели нашей медведицы...
...Как-то ранним утром на гнездовья прокралась рысь и утащила мамашу большого семейства. Гуси-часовые не сумели отвлечь хищника на себя. Какая-то бессемейная гусыня тут же усыновила сирот и заботилась о них до самого отлёта. Существование у гусей системы часовых ещё раз подчёркивает ту глубокую преданность, которая связывает этих доблестных аристократов. Канадский гусь выбирает подругу однажды и на всю жизнь. Если одного из супругов убивают, оставшийся в живых принимает на себя обязанность часового, долг которого заключается в том, чтобы отвлечь на себя и увести прочь охотника, будь то человек или зверь. Часовой обманывает врага, делая вид, что у него сломано крыло, или притворяясь медлительным, слабым, бестолковым. Я часто видел, как эти отряды «смертников» сами идут навстречу хищнику в самые критические для стаи минуты, когда грузные птицы отрываются от земли. Часовые отделяются от летящего клина проверить, насколько безопасна местность, а уже потом вожак подаёт остальным команду спуститься. Понятно, что уровень смертности среди гусей-часовых очень высок.» (Выделено нами.) Данное свидетельство можем считать совершенно беспристрастным, поскольку оно касается зоологии, написано человеком, далёким от политики, представителем одного из самых антикоммунистических государств - Канады. Но Лесли пишет факты ещё более поразительные [Там же]: «...Спустя много дней, когда последняя нерка и последняя чавыча кончили метать икру в Отет-Крике, из озера потянулась в ручей радужная форель, чтобы тоже оставить свои икринки на речной гальке, под заслоном какого-нибудь валуна. При этом рыбы прилагали большие старания, чтобы не повредить икринок лосося, которые уже находились на дне тех же впадин и воронок». (!!! - наших три восклицательных знака). Сие есть великое таинство Природы.
Дабы написанное не показалось ошибкою, или случайностью, вот цитата другого автора на ту же тему [Александр Никонов. Апгрейд обезьяны. Большая история маленькой сингулярности. М.: Точка зрения]: «Некоторые граждане полагают, что мораль есть то, что кардинально отличает человека от прочих животных.
Это ошибка.
Я уже писал о природных ограничителях агрессии, «зашитых в BIOS» у хищников. Но помимо морали (запрет на действие) в животном мире нередко встречается и взаимопомощь, сочувствие (побуждение к солидарному действию), дружба (несексуальная симпатическая привязанность). Ярким примером дружбы между животными является привязанность льва к собачке в известном рассказе Толстого. Впрочем, Толстой мог и соврать. Посмотрим тогда на данные науки.
Вообще, взаимовыручка у животных хорошо известна этологам, и даже получила название популяциоцентрического инстинкта. То есть инстинкта, направленного на поддержание вида в целом, иногда даже в ущерб отдельной особи.
Иногда этот инстинкт, желание помочь попавшему в беду действует даже вне рамок одного вида. Газета «Известия» в середине 70‑х годов прошлого века описывала следующий случай. На Волге чайки носились над водой и ловили рыбу. Долго смотревшая на них ворона решила попробовать тоже поймать рыбку. Однако, как механизм, к подобным экзерсисам не приспособленный, была захлестнута волной, намочила перья и стала тонуть. Душераздирающее зрелище.
Чайки, болтающиеся вокруг, тут же перестали ловить рыбу и бросились вороне на помощь. Они предпринимали одну попытку за другой - подныривали под ворону, стараясь вытолкнуть на поверхность. Наконец одной из них удалось удачно поддеть ворону, и та тяжело взлетела над водой, роняя капли.
Аналогичный случай наблюдался на Дунае - чайки спасали ворону, которая, стукнувшись о препятствие, рухнула в воду. Спасли.
А уж о дельфинах, спасающих людей, сложены легенды. Даже не стану их приводить.
Известно, что сурки никогда не бросают своих в беде, они стремятся затащить раненых в нору, порой рискуя собственными жизнями. Стараются помочь своим дельфины, слоны и обезьяны. Слоны поддерживают с двух сторон ослабевших или больных сородичей. Обезьяны тащат своих раненых, убегая от хищника… Так что истоки военного героизма человека лежат именно в этой, чисто природной области. Так же, как и истоки его альтруизма.
Иногда верующие люди спрашивают атеистов: что заставит человека делать добро другим людям, если не небесные кары? Кроме палки, боговеры других стимулов представить себе не могут. Да вот то самое и заставит!.. Эмпатия. Проявление популяциоцентрического инстинкта на уровне личностной психологии называют эмпатией. Эмпатия - это способность к сопереживанию, сочувствию. Природой заложенное свойство.
Как и всякие прочие свойства, способность к сопереживанию подчиняется закону нормального распределения. То есть примерно треть популяции очень эмпатична, треть неэмпатична (жестока), а треть - так себе. Это очень хорошо продемонстрировал эксперимент с крысами. Чтобы получить пищу, крысе нужно нажать на рычаг. Но при этом нажатие на рычаг причиняет другой крысе сильную боль. Крыса, нажимающая рычаг, видит, как другая крыса при этом пищит и корчится от боли. Как только крысы улавливают эту взаимосвязь, треть из них тут же перестает добывать пищу ценой страданий своих сородичей. Еще треть перестает жать на рычаг только после того, как сами побывали в роли жертвы, ощутили, так сказать, всю меру страданий на своей шкуре, прониклись. То есть две трети крыс были готовы терпеть голод, лишь бы не причинять боли сородичам. И только треть оставшихся крыс продолжала как ни в чем не бывало жать рычаг, не обращая внимания на страдания других. Это были не эмпатичные, жестокие крысы.
Эмпатия нужна виду для выживания. Точно так же, как и жестокость. Потому что иногда бывают ситуации, когда необходимо быть жестоким! Скажем, полководец вынужден жертвовать частью своих сородичей, чтобы сохранить социальный организм в конкурентной борьбе. Природа поддерживает необходимый баланс эмпатичных и жестоких особей одного вида.
Эмпатия - природное свойство стайных животных. Эмпатия - это неравнодушие к сородичам, на котором зиждется дружба и личные связи между высшими животными. То, что скрепляет стаю, не дает ей распасться на отдельные особи. Потому что совместно, коллективом выжить легче. Если бы это было не так, эволюция не закрепила бы коллективистское поведение. А раз скопом выживать (охотиться, защищаться) легче, значит, нужны нефизические, дистанционные (духовные, психологические) связи между особями - чтобы не разбежались друг от друга.
Приматы, например, очень эмпатичны. Один из американских экспериментаторов никак не мог заставить обезьяну слезть с дерева. Тогда он сделал вид, что сильно ушиб руку. Обезьяна тут же слезла вниз и начала сочувствовать, поглаживать по руке. Известен случай, когда шимпанзе зубами осторожно извлекла занозу у своего дрессировщика.
Но, как известно, достоинства - продолжение недостатков. И наоборот. Эмпатия, сильное сопереживание по отношению к своим оборачивается жестокостью по отношению к чужим, которые на этих самых «своих» могут покушаться. Это естественное реагирование, которое приводит к конкуренции двух социальных организмов. Таким образом биологическая борьба за выживание выходит на новый уровень - социальный.»
Ясно, что коллективизм и взаимовыручка выгодны и лососям, и форели - и те, и другие только выигрывают от взаимного бережного обращения с потомством. Но это понятно нам, существам, наделённым разумом и знаниями! Но как до этого додумались твари неразумные? И что в них тормозит эгоистичные рефлексы? И что, напротив, повелевает подчиниться коллективному интересу - на первый взгляд, в ущерб самим себе?
И мы здесь наблюдаем поразительную разницу в поведении между умными русскими и украинскими бизнесменами - и глупыми канадскими медведями и гусями. Старая медведица, понятно, выжившая из ума - идёт на страшный риск, завязывая знакомство с человеком, ради спасения чужих медвежат. Риск действительно смертельный: в финале книги двое из трёх воспитанных Робертом Лесли медвежат гибнут от ружья охотника. Тупые гуси идут на явную смерть, спасая стаю. И вовсе уж безмозглые форели, типа, лохи с жабрами, проявляют заботу об икринках чужого вида! Куда им по уму до Homo Bourgeois! Налицо тлетворное влияния кровавого советского КГБ, или маоистских агентов - тайно проникших в дебри канадских лесов и распространяющих среди местных гусей и медведей пагубные коммунистические идеи.
А если без иронии, животные проявляют здесь ничто иное, как начала коллективизма. Р.Ф. Лесли ярко живописует смертельный риск, в коем непрерывно пребывает каждое животное в дикой природе: от голода, от клыков хищника, от лесного пожара, от болезнетворных бацилл и от тысячи иных причин. В итоге, всякая стая животных и каждый вид их в совокупности - всё время под угрозой исчезновения. Поэтому дилемма: «индивидуальный интерес, или коллективный интерес?» - в дикой природе окончательно и бесповортно решена в пользу коллективизма. Это ещё понятно в отношении столь высоко развитых зверей, как медведи - чей интеллект не намного уступает человеческому. Но такие примитивные существа: птицы, гуси! И вдруг - коллективизм, самопожертвование... Ясно, что Лесли воспитан в стране, где коммунистическое мировоззрение почитается смертным грехом. И у него просто язык не повернётся произнести слово «коллективизм». И он приписывает всё «аристократизму» гусей. Одни жертвуют собой ради других - какая это, на фиг, «аристократия»! Пернатые, как класс животных, появились в триасовый период, где-то 200 млн лет назад. Так что коллективизм гусей можно считать естественным типом поведения, выработавшимся в результате длительного естественного отбора. За столь долгий срок эволюция перпробовала все мыслимые модели поведения. Смеем Вас заверить: «альфа-самцовость», беспредельный эгоизм, она тоже подвергла испытанию... И отвергла - остановившись на коллективизме как на единственно возможном для выживания. Понятно, что вновь и вновь появляются «хитро вы... мудреные» особи - ставящие личный интерес выше стайного. Но - увы! Гибнут либо эгоистичные индивиды - либо вся стая вместе с ними. В дикой природе выживают одни лишь коллективисты. И придётся смириться с сим фактом. Итак, коллективизм есть модель поведения стайных животных, установившаяся в результате многовекового естественного отбора - наиболее выгодная и единственно возможная для животных, проживающих сообществами, стаями. И мы видим, что коллективизм, как модель поведения живых существ, возник, по крайней мере, за сто миллионов лет до рождения Карла Маркса и написания «Манифеста Коммунистической партии».
В то время, как Homo Russicus novum (Новый Русский - пер. с лат.) выставляет напоказ, кичится своей «альфа-самцовостью» (беспредельным эгоизмом, неприкрытым пренебрежением всеми законами и моральными нормами, отрицанием каких-либо обязанностей перед обществом), у менее продвинутых представителей фауны мы наблюдаем совершенно иное. Вот, например, свидетельство канадского золотоискателя [Лесли Р.Ф. Медведи и я. Пер. с англ. О.А. Комаровой и И.П. Стребловой, с предисл. канд. биол. наук. А.Э. Айрапетьянц. Л., Гидрометеоиздат, 1987. 208 с.]: «... Покрытая шрамами старая медведица робко и медленно, чуть ли не на брюхе, поползла к моему крыльцу. В шести футах от меня она остановилась и села на траву, устремив на меня такой отчаянный взгляд, какого я никогда не видел раньше у диких животных. Мотая головой и явно что-то пытаясь мне сказать, она издавала мягкие гортанные звуки, которые, казалось, рождаются у неё глубоко в горле. Нельзя было не понять, что она пытается передать мне через непреодолимый барьер, разделяющий человека и зверя, какое-то важное сообщение. Совершенно явно просьба была важная, не имеющая ничего общего с обычным выпрашиванием объедков; однако поначалу мне было трудно отрешиться от нелюбви к медведям-попрошайкам... Во время этой необыкновенной сцены медведица то и дело переводила взгляд с меня на укрившихся на дереве медвежат, так что вскоре я уже не сомневался, что просьба её касается малышей... Я знал, что по возрасту она не может быть матерью этих малышей. Значит, их мать застрелили. Старая медведица усыновила сирот, как это всегда бывает здесь, на севере, когда детёныши остаются без родителей. Но медведица была стара, медлительна, страдала ревматизмом, да и по возрасту уже ей не достало бы терпения и выдержки, чтобы два года опекать троих малышей... Наконец, послав мне долгий испытующий взгляд, она опустила нижнюю губу, обнажив дёсна, издала несколько жалобных стонов, поднялась и неуклюже зашагала к старой звериной тропе, которая вела в лес позади дома. Судя по всему её поведению, она покидала медвежат-сирот... Всю первую неделю каждый вечер, часов в шесть, старая медведица приходила на опушку леса, подзывала малышей, быстро проводила собрание, а затем отсылала их назад в дом и удалялась по старой звериной тропе. Неделя кончилась, и мы больше не видели нашей медведицы...
...Как-то ранним утром на гнездовья прокралась рысь и утащила мамашу большого семейства. Гуси-часовые не сумели отвлечь хищника на себя. Какая-то бессемейная гусыня тут же усыновила сирот и заботилась о них до самого отлёта. Существование у гусей системы часовых ещё раз подчёркивает ту глубокую преданность, которая связывает этих доблестных аристократов. Канадский гусь выбирает подругу однажды и на всю жизнь. Если одного из супругов убивают, оставшийся в живых принимает на себя обязанность часового, долг которого заключается в том, чтобы отвлечь на себя и увести прочь охотника, будь то человек или зверь. Часовой обманывает врага, делая вид, что у него сломано крыло, или притворяясь медлительным, слабым, бестолковым. Я часто видел, как эти отряды «смертников» сами идут навстречу хищнику в самые критические для стаи минуты, когда грузные птицы отрываются от земли. Часовые отделяются от летящего клина проверить, насколько безопасна местность, а уже потом вожак подаёт остальным команду спуститься. Понятно, что уровень смертности среди гусей-часовых очень высок.» (Выделено нами.) Данное свидетельство можем считать совершенно беспристрастным, поскольку оно касается зоологии, написано человеком, далёким от политики, представителем одного из самых антикоммунистических государств - Канады. Но Лесли пишет факты ещё более поразительные [Там же]: «...Спустя много дней, когда последняя нерка и последняя чавыча кончили метать икру в Отет-Крике, из озера потянулась в ручей радужная форель, чтобы тоже оставить свои икринки на речной гальке, под заслоном какого-нибудь валуна. При этом рыбы прилагали большие старания, чтобы не повредить икринок лосося, которые уже находились на дне тех же впадин и воронок». (!!! - наших три восклицательных знака). Сие есть великое таинство Природы.
Дабы написанное не показалось ошибкою, или случайностью, вот цитата другого автора на ту же тему [Александр Никонов. Апгрейд обезьяны. Большая история маленькой сингулярности. М.: Точка зрения]: «Некоторые граждане полагают, что мораль есть то, что кардинально отличает человека от прочих животных.
Это ошибка.
Я уже писал о природных ограничителях агрессии, «зашитых в BIOS» у хищников. Но помимо морали (запрет на действие) в животном мире нередко встречается и взаимопомощь, сочувствие (побуждение к солидарному действию), дружба (несексуальная симпатическая привязанность). Ярким примером дружбы между животными является привязанность льва к собачке в известном рассказе Толстого. Впрочем, Толстой мог и соврать. Посмотрим тогда на данные науки.
Вообще, взаимовыручка у животных хорошо известна этологам, и даже получила название популяциоцентрического инстинкта. То есть инстинкта, направленного на поддержание вида в целом, иногда даже в ущерб отдельной особи.
Иногда этот инстинкт, желание помочь попавшему в беду действует даже вне рамок одного вида. Газета «Известия» в середине 70‑х годов прошлого века описывала следующий случай. На Волге чайки носились над водой и ловили рыбу. Долго смотревшая на них ворона решила попробовать тоже поймать рыбку. Однако, как механизм, к подобным экзерсисам не приспособленный, была захлестнута волной, намочила перья и стала тонуть. Душераздирающее зрелище.
Чайки, болтающиеся вокруг, тут же перестали ловить рыбу и бросились вороне на помощь. Они предпринимали одну попытку за другой - подныривали под ворону, стараясь вытолкнуть на поверхность. Наконец одной из них удалось удачно поддеть ворону, и та тяжело взлетела над водой, роняя капли.
Аналогичный случай наблюдался на Дунае - чайки спасали ворону, которая, стукнувшись о препятствие, рухнула в воду. Спасли.
А уж о дельфинах, спасающих людей, сложены легенды. Даже не стану их приводить.
Известно, что сурки никогда не бросают своих в беде, они стремятся затащить раненых в нору, порой рискуя собственными жизнями. Стараются помочь своим дельфины, слоны и обезьяны. Слоны поддерживают с двух сторон ослабевших или больных сородичей. Обезьяны тащат своих раненых, убегая от хищника… Так что истоки военного героизма человека лежат именно в этой, чисто природной области. Так же, как и истоки его альтруизма.
Иногда верующие люди спрашивают атеистов: что заставит человека делать добро другим людям, если не небесные кары? Кроме палки, боговеры других стимулов представить себе не могут. Да вот то самое и заставит!.. Эмпатия. Проявление популяциоцентрического инстинкта на уровне личностной психологии называют эмпатией. Эмпатия - это способность к сопереживанию, сочувствию. Природой заложенное свойство.
Как и всякие прочие свойства, способность к сопереживанию подчиняется закону нормального распределения. То есть примерно треть популяции очень эмпатична, треть неэмпатична (жестока), а треть - так себе. Это очень хорошо продемонстрировал эксперимент с крысами. Чтобы получить пищу, крысе нужно нажать на рычаг. Но при этом нажатие на рычаг причиняет другой крысе сильную боль. Крыса, нажимающая рычаг, видит, как другая крыса при этом пищит и корчится от боли. Как только крысы улавливают эту взаимосвязь, треть из них тут же перестает добывать пищу ценой страданий своих сородичей. Еще треть перестает жать на рычаг только после того, как сами побывали в роли жертвы, ощутили, так сказать, всю меру страданий на своей шкуре, прониклись. То есть две трети крыс были готовы терпеть голод, лишь бы не причинять боли сородичам. И только треть оставшихся крыс продолжала как ни в чем не бывало жать рычаг, не обращая внимания на страдания других. Это были не эмпатичные, жестокие крысы.
Эмпатия нужна виду для выживания. Точно так же, как и жестокость. Потому что иногда бывают ситуации, когда необходимо быть жестоким! Скажем, полководец вынужден жертвовать частью своих сородичей, чтобы сохранить социальный организм в конкурентной борьбе. Природа поддерживает необходимый баланс эмпатичных и жестоких особей одного вида.
Эмпатия - природное свойство стайных животных. Эмпатия - это неравнодушие к сородичам, на котором зиждется дружба и личные связи между высшими животными. То, что скрепляет стаю, не дает ей распасться на отдельные особи. Потому что совместно, коллективом выжить легче. Если бы это было не так, эволюция не закрепила бы коллективистское поведение. А раз скопом выживать (охотиться, защищаться) легче, значит, нужны нефизические, дистанционные (духовные, психологические) связи между особями - чтобы не разбежались друг от друга.
Приматы, например, очень эмпатичны. Один из американских экспериментаторов никак не мог заставить обезьяну слезть с дерева. Тогда он сделал вид, что сильно ушиб руку. Обезьяна тут же слезла вниз и начала сочувствовать, поглаживать по руке. Известен случай, когда шимпанзе зубами осторожно извлекла занозу у своего дрессировщика.
Но, как известно, достоинства - продолжение недостатков. И наоборот. Эмпатия, сильное сопереживание по отношению к своим оборачивается жестокостью по отношению к чужим, которые на этих самых «своих» могут покушаться. Это естественное реагирование, которое приводит к конкуренции двух социальных организмов. Таким образом биологическая борьба за выживание выходит на новый уровень - социальный.»
Ясно, что коллективизм и взаимовыручка выгодны и лососям, и форели - и те, и другие только выигрывают от взаимного бережного обращения с потомством. Но это понятно нам, существам, наделённым разумом и знаниями! Но как до этого додумались твари неразумные? И что в них тормозит эгоистичные рефлексы? И что, напротив, повелевает подчиниться коллективному интересу - на первый взгляд, в ущерб самим себе?
И мы здесь наблюдаем поразительную разницу в поведении между умными русскими и украинскими бизнесменами - и глупыми канадскими медведями и гусями. Старая медведица, понятно, выжившая из ума - идёт на страшный риск, завязывая знакомство с человеком, ради спасения чужих медвежат. Риск действительно смертельный: в финале книги двое из трёх воспитанных Робертом Лесли медвежат гибнут от ружья охотника. Тупые гуси идут на явную смерть, спасая стаю. И вовсе уж безмозглые форели, типа, лохи с жабрами, проявляют заботу об икринках чужого вида! Куда им по уму до Homo Bourgeois! Налицо тлетворное влияния кровавого советского КГБ, или маоистских агентов - тайно проникших в дебри канадских лесов и распространяющих среди местных гусей и медведей пагубные коммунистические идеи.
А если без иронии, животные проявляют здесь ничто иное, как начала коллективизма. Р.Ф. Лесли ярко живописует смертельный риск, в коем непрерывно пребывает каждое животное в дикой природе: от голода, от клыков хищника, от лесного пожара, от болезнетворных бацилл и от тысячи иных причин. В итоге, всякая стая животных и каждый вид их в совокупности - всё время под угрозой исчезновения. Поэтому дилемма: «индивидуальный интерес, или коллективный интерес?» - в дикой природе окончательно и бесповортно решена в пользу коллективизма. Это ещё понятно в отношении столь высоко развитых зверей, как медведи - чей интеллект не намного уступает человеческому. Но такие примитивные существа: птицы, гуси! И вдруг - коллективизм, самопожертвование... Ясно, что Лесли воспитан в стране, где коммунистическое мировоззрение почитается смертным грехом. И у него просто язык не повернётся произнести слово «коллективизм». И он приписывает всё «аристократизму» гусей. Одни жертвуют собой ради других - какая это, на фиг, «аристократия»! Пернатые, как класс животных, появились в триасовый период, где-то 200 млн лет назад. Так что коллективизм гусей можно считать естественным типом поведения, выработавшимся в результате длительного естественного отбора. За столь долгий срок эволюция перпробовала все мыслимые модели поведения. Смеем Вас заверить: «альфа-самцовость», беспредельный эгоизм, она тоже подвергла испытанию... И отвергла - остановившись на коллективизме как на единственно возможном для выживания. Понятно, что вновь и вновь появляются «хитро вы... мудреные» особи - ставящие личный интерес выше стайного. Но - увы! Гибнут либо эгоистичные индивиды - либо вся стая вместе с ними. В дикой природе выживают одни лишь коллективисты. И придётся смириться с сим фактом. Итак, коллективизм есть модель поведения стайных животных, установившаяся в результате многовекового естественного отбора - наиболее выгодная и единственно возможная для животных, проживающих сообществами, стаями. И мы видим, что коллективизм, как модель поведения живых существ, возник, по крайней мере, за сто миллионов лет до рождения Карла Маркса и написания «Манифеста Коммунистической партии».