Вместо Устава - Богослужебные указания?
Вот мы и вернулись к состоянию начала XIX века.
На пленарном заседании Синодальной богослужебной комиссии помимо прочего обсуждался вопрос о новой редакции Типикона: "Комиссия посчитала нецелесообразным редактировать Типикон как исторический документ. Для церковного обихода достаточно издаваемых Богослужебных указаний."
Грустно. Все то, о чем так жарко дискутировали на поместном Московском соборе 1917-1918 гг., теперь положено под сукно до лучших времен...
Этот вопрос неоднократно подробно освящался многими церковными исследователями, которые отмечали, что изначально Типики были весьма многообразны и часто менялись, отражая жизнь самой Церкви, меняющуюся с течением времени и накоплением опыта. Однако, начиная с XVII в., т.е. с началом книгопечатания Устав Русской Православной Церкви практически не претерпел никаких изменений вплоть до наших дней, будто Церковь застыла, замерла на несколько веков... Результатом этого явилось серьезное, глубокое расхождение Устава и практики Церкви, которое усугублялось безграмотным обращением с уставом и извращением смысла богослужения.
Свящ. Николай Балашов в своем докладе в 2000 году отмечал:
"В настоящее время случаи неграмотного сокращения служб встречаются не реже, а еще чаще, чем в дореволюционный период, когда не было такого количества священнослужителей, не получивших стационарного богословского образования. Говорили и о том, что стремление более совестливых священнослужителей не удаляться чрезмерно от буквы устава неизбежно приводит к торопливости в чтении, которое становится в результате почти совершенно недоступным для восприятия. И этот недостаток не изжит поныне и не может быть изжит, пока у нас царствует законническое отношение к Уставу. Не только в Типиконе, но и во всевозможных богослужебных указаниях, которые каждый год издаются у нас в помощь священникам, а также в семинарских учебниках отражены требования, которые нигде реально не исполняются. Некоторые утверждают, будто это воспитывает смирение в служителях алтаря. Убежден, что от этой раздвоенности (в книге одно, в жизни совсем другое) воспитывается лишь лукавство и нигилистическое отношение ко всем писаным правилам еще с семинарской скамьи. Отсутствие авторитетных и гласных разъяснений по вопросу о допустимых сокращениях уставной службы отягощает совесть священнослужителей, дает поводы к осуждению и соблазнам, омрачает недоверием отношения с архипастырем, благочинным, настоятелем."
Константин Рева приводит слова известного исследователя православной литургической традиции архим. Роберта Тафта:
"Благодаря именно печатному станку, а не вмешательству епископа, собора или литургической комиссии произошла окончательная унификация литургической практики на византийском Востоке. <…> Да, появление книгопечатания не означало прекращения развития и адаптации к местам, (от авт.:но они с этого времени являются лишь) незначительными вариациями на уже хорошо известную тему".
Также он цитирует и протопр. Александра Шмемана:
"Поскольку же <…> (от авт.:на деле) исполнить устав в целости невозможно, решающим в конечном итоге оказываются личный вкус, местное предание, привычка - то есть причины случайные. На деле то, что называется уставной службой, часто поражает своей бессмыслицей <…> с общей тенденцией или «вычитать» и «выпеть» как можно больше, будь то с ущербом для внятности пения и чтения, или <…> особенно эффектно выделить и «исполнить» наиболее популярные моменты богослужения2.
Именно поэтому "в целом ряде Поместных Православных Церквей, особенно греческой традиции, приходское богослужение в отличие от монастырского совершается по иной редакции Церковного устава, так называемому Типикону Великой Церкви, который был издан в XIX столетии в Константинопольском Патриархате."
Этот вопрос очень долго и обстоятельно обсуждался как во время предсоборных дискуссий, так и во время самого поместного собора 1917-1918 гг. В результате, был составлен доклад для представления совещанию епископов, в котором, в частности, были следующие предложения:
П. 16. "При исправлении богослужебных книг в ближайшую очередь следует пересмотреть текст нашего Типика, так как последнее его исправление было произведено еще в конце XVII в...."
П. 17. "Наряду со славянским Типиконом следует издать русский перевод с более полным ясным и общедоступным изложением уставных предписаний, снабженный предисловием, раскрывающим историю и значение Церковного Устава."
Совет епископов 16 (28) августа 1918 года рассмотрел этот доклад и было принято решение не выносить его на Собор, "но напечатать на пишущей машинке и разослать Преосвященным в качестве приблизительного руководства по вопросу об уставном сокращении".
Однако, Александр Кравецкий отмечает: "В своих мемуарах митрополит Евлогий пишет, что "митрополит Тихон, председатель Соборного президиума, нашему проекту ходу дать не захотел, опасаясь нареканий, главным образом со стороны старообрядцев. С ними в те дни наметились пути сближения, и намерение Собора изменить Церковный Устав могло встретить с их стороны энергичный отпор: за Устав они готовы были умереть".
Казалось бы, учитывая более благоприятную, по сравнению с 1918 годом, социально-политическую обстановку сегодня, а также иной характер отношений со старообрядцами, именно сейчас имело смысл довести благое начинание собора до его логического завершения. И что же? Оказывается, что Типикон - это всего лишь исторический документ. Отныне Устав официально введен в ранг совершенной формальности, вещи абсолютно бесполезной в практической церковной жизни. Отныне Устав священнослужителя - это Богослужебные указания...
На пленарном заседании Синодальной богослужебной комиссии помимо прочего обсуждался вопрос о новой редакции Типикона: "Комиссия посчитала нецелесообразным редактировать Типикон как исторический документ. Для церковного обихода достаточно издаваемых Богослужебных указаний."
Грустно. Все то, о чем так жарко дискутировали на поместном Московском соборе 1917-1918 гг., теперь положено под сукно до лучших времен...
Этот вопрос неоднократно подробно освящался многими церковными исследователями, которые отмечали, что изначально Типики были весьма многообразны и часто менялись, отражая жизнь самой Церкви, меняющуюся с течением времени и накоплением опыта. Однако, начиная с XVII в., т.е. с началом книгопечатания Устав Русской Православной Церкви практически не претерпел никаких изменений вплоть до наших дней, будто Церковь застыла, замерла на несколько веков... Результатом этого явилось серьезное, глубокое расхождение Устава и практики Церкви, которое усугублялось безграмотным обращением с уставом и извращением смысла богослужения.
Свящ. Николай Балашов в своем докладе в 2000 году отмечал:
"В настоящее время случаи неграмотного сокращения служб встречаются не реже, а еще чаще, чем в дореволюционный период, когда не было такого количества священнослужителей, не получивших стационарного богословского образования. Говорили и о том, что стремление более совестливых священнослужителей не удаляться чрезмерно от буквы устава неизбежно приводит к торопливости в чтении, которое становится в результате почти совершенно недоступным для восприятия. И этот недостаток не изжит поныне и не может быть изжит, пока у нас царствует законническое отношение к Уставу. Не только в Типиконе, но и во всевозможных богослужебных указаниях, которые каждый год издаются у нас в помощь священникам, а также в семинарских учебниках отражены требования, которые нигде реально не исполняются. Некоторые утверждают, будто это воспитывает смирение в служителях алтаря. Убежден, что от этой раздвоенности (в книге одно, в жизни совсем другое) воспитывается лишь лукавство и нигилистическое отношение ко всем писаным правилам еще с семинарской скамьи. Отсутствие авторитетных и гласных разъяснений по вопросу о допустимых сокращениях уставной службы отягощает совесть священнослужителей, дает поводы к осуждению и соблазнам, омрачает недоверием отношения с архипастырем, благочинным, настоятелем."
Константин Рева приводит слова известного исследователя православной литургической традиции архим. Роберта Тафта:
"Благодаря именно печатному станку, а не вмешательству епископа, собора или литургической комиссии произошла окончательная унификация литургической практики на византийском Востоке. <…> Да, появление книгопечатания не означало прекращения развития и адаптации к местам, (от авт.:но они с этого времени являются лишь) незначительными вариациями на уже хорошо известную тему".
Также он цитирует и протопр. Александра Шмемана:
"Поскольку же <…> (от авт.:на деле) исполнить устав в целости невозможно, решающим в конечном итоге оказываются личный вкус, местное предание, привычка - то есть причины случайные. На деле то, что называется уставной службой, часто поражает своей бессмыслицей <…> с общей тенденцией или «вычитать» и «выпеть» как можно больше, будь то с ущербом для внятности пения и чтения, или <…> особенно эффектно выделить и «исполнить» наиболее популярные моменты богослужения2.
Именно поэтому "в целом ряде Поместных Православных Церквей, особенно греческой традиции, приходское богослужение в отличие от монастырского совершается по иной редакции Церковного устава, так называемому Типикону Великой Церкви, который был издан в XIX столетии в Константинопольском Патриархате."
Этот вопрос очень долго и обстоятельно обсуждался как во время предсоборных дискуссий, так и во время самого поместного собора 1917-1918 гг. В результате, был составлен доклад для представления совещанию епископов, в котором, в частности, были следующие предложения:
П. 16. "При исправлении богослужебных книг в ближайшую очередь следует пересмотреть текст нашего Типика, так как последнее его исправление было произведено еще в конце XVII в...."
П. 17. "Наряду со славянским Типиконом следует издать русский перевод с более полным ясным и общедоступным изложением уставных предписаний, снабженный предисловием, раскрывающим историю и значение Церковного Устава."
Совет епископов 16 (28) августа 1918 года рассмотрел этот доклад и было принято решение не выносить его на Собор, "но напечатать на пишущей машинке и разослать Преосвященным в качестве приблизительного руководства по вопросу об уставном сокращении".
Однако, Александр Кравецкий отмечает: "В своих мемуарах митрополит Евлогий пишет, что "митрополит Тихон, председатель Соборного президиума, нашему проекту ходу дать не захотел, опасаясь нареканий, главным образом со стороны старообрядцев. С ними в те дни наметились пути сближения, и намерение Собора изменить Церковный Устав могло встретить с их стороны энергичный отпор: за Устав они готовы были умереть".
Казалось бы, учитывая более благоприятную, по сравнению с 1918 годом, социально-политическую обстановку сегодня, а также иной характер отношений со старообрядцами, именно сейчас имело смысл довести благое начинание собора до его логического завершения. И что же? Оказывается, что Типикон - это всего лишь исторический документ. Отныне Устав официально введен в ранг совершенной формальности, вещи абсолютно бесполезной в практической церковной жизни. Отныне Устав священнослужителя - это Богослужебные указания...