«Изъ Аполо́гiи», «О Благоразумномъ разбойникѣ» и «О зрѣлищаxъ».
Я, о Царь, созданный Божественнымъ Промышленіемъ, вступилъ въ этотъ міръ, и видя небеса и землю и море, солнце и луну и звѣзды и всѣ твари, восхище́нный, удивился стро́ю вѣка сего́: и вни́кнувъ узналъ я, что этотъ міръ и все что въ немъ управляются и движутся необходимостiю и силою, и что Зиждитель и Правитель всего - Богъ; и́бо тотъ, кто правитъ, сильнѣе того, что управляется и приводится въ движеніе.
Изслѣдовать Того, Кто - Промыслитель и управляетъ всѣмъ, кажется мнѣ непостижимымъ и слишкомъ труд- нымъ, и описать съ точностью Того, Кто необъясни́мъ, неизрече́нъ - безполезно, и́бо природа Его неизмѣрима и неизслѣ́дуема и недоступна для всѣхъ тварей. Но слѣ-
дуетъ знать, что Тотъ, Кто промыслительно управляетъ всѣми твореніями, есть Господь и Богъ и Творецъ всего, Который по бла́гости Своей устроилъ все видимое и дарова́лъ его нашему человѣческому роду. Поэтому только Его надлежи́тъ чтить и прославлять, и любить другъ друга, какъ самого себя.
Но о Богѣ слѣдуетъ знать только, что Онъ никѣ́мъ не со́зданъ и не Самъ Себя созда́лъ, что Онъ ни въ комъ не заключается, но Самъ заключаетъ въ Себѣ все. [Онъ], образъ саморожде́нный и безсмертная мудрость, безначаленъ и безконеченъ, непреходя́щъ и безсмертенъ, совершенъ. Онъ ни въ чемъ не нуждается, но восполняетъ нужду́ всѣхъ. Самъ Онъ не нуждается ни въ комъ, но всѣмъ нуждающимся: даетъ и [нужду́ всѣхъ] восполня́етъ.
Самъ Онъ безначаленъ, и́бо все имѣющее начало имѣетъ и конецъ. Самъ Онъ безъ имени, и́бо все имѣющее имя сотворено́ и со́здано другимъ. Онъ не имѣетъ ни цвѣта, ни вида, и́бо тотъ, въ комъ они находятся, подлежи́тъ мѣ́рѣ и ограниченію. Въ той [Его] природѣ нѣтъ ни му́жескаго, ни женскаго [пола], и́бо тотъ, въ комъ это есть, подлежи́тъ страстя́мъ. Онъ не заключается подъ небеса́ми, и́бо Онъ внѣ небе́съ, и небеса не больше Его, потому что небеса и всѣ твари имъ обнимаются. Нѣтъ у Него ни противника, ни соперника: еслибъ кто оказался противникомъ [Ему], тотъ былъ бы равенъ Ему. Онъ недви́жимъ, Онъ неизмѣри́мъ, Онъ неокружа́емъ. Нѣтъ того мѣста, откуда и куда могъ бы Онъ двинуться. Онъ не измѣряется, не заключается гдѣ-нибудь и не окружается [чѣмъ-нибудь], и́бо Онъ Самъ наполняетъ все, и Самъ внѣ всего видимаго и невидимаго. Нѣтъ въ Немъ ни негодова́нія, ни гнѣва, и́бо нѣтъ въ Немъ слѣпоты́, но Онъ всецѣ́ло духо́венъ, поэтому то Онъ различными чудесами и всѣми бла́гами утвердилъ [«Утверди́лъ» въ смыслѣ «созда́лъ»] всѣ твари. Онъ не нуждается въ жертвахъ и приношеніяхъ и дара́хъ, и все что находится въ видимыхъ тваряхъ Ему не нужно, и́бо Онъ Самъ восполня́етъ ну́жды всѣхъ, [Онъ], не нуждающійся, прославляется ежечасно.
И дарова́лъ мнѣ Богъ говорить о Немъ мудро, и я говорилъ - сколько въ моихъ было силахъ, а не то чтобъ я былъ въ состояніи пости́чь неизслѣ́дованное Его величіе: я только съ вѣрою прославляя поклоняюсь [Ему].
Перейдемъ теперь къ человѣческимъ племена́мъ [переходъ слишкомъ рѣзокъ; тутъ, вѣроятно, пропускъ] и посмотримъ - которыя изъ нихъ при́няли [вышесказанныя] Истины и которыя [пребыва́ютъ] въ заблужденіи.
Извѣстны намъ, о Царь, четыре племени человѣческаго рода, которыя суть: варвары, греки, евреи и хрiстіане.
Язычники и варвары родословіе свое ведутъ отъ Бэла, Кроона, Ерры и отъ многихъ другихъ своихъ боговъ. Но греки называютъ Зевса, т.-е. Дíя, отъ котораго они производятъ свое начало черезъ Геленоса, Ксютоса, и отъ нихъ послѣдовательно отъ Элласа, Инахоса, Форонеоса, и наконецъ отъ Даная егνптя́нина, и отъ Кадма сидоня́нина и отъ Діонисія ѳива́нца. Евреи же свое родословіе ведутъ отъ Авраа́ма, Исаа́ка, Іа́кова и двѣнадцати сыновей Іа́ковлевыхъ, которые переселились изъ Сиріи въ Егνпетъ, и оттого Законода́телемъ своимъ названы евре́ями [«Евреями». Не намекъ ли это на значеніе слова еврей - «пришедшій или приходящій изъ-за Ефрата, изъ страны Ebher, находящейся за Ефратомъ]. И пришедъ въ Обѣтова́нную Землю, они получили наименованіе Іудеевъ. Хрiстіане же родословіе свое ведутъ отъ Господа Іисуса Хрiста.
Самъ Онъ - Сынъ Вы́шняго Бога, открытый Святымъ Духомъ. Онъ соше́дъ съ Неба и родился отъ еврейской Дѣвы; плоть свою при́нялъ отъ Дѣвы, и явился съ человѣческимъ естество́мъ Сынъ Божій, Который животворной Своей проповѣдью весь міръ улови́лъ въ благовѣсти́тельныя бла́гости. Онъ по пло́ти родился отъ Богородицы Дѣвы Маріи, изъ еврейскаго народа. Онъ избра́лъ двѣнадцать учениковъ и Своей домостроительной свѣтлой Истиной наставилъ весь міръ. Онъ былъ распя́тъ, пригвожденъ евреями, и Воскресши изъ мертвыхъ, Вознесся на Небо. Онъ по всей Вселенной послалъ учениковъ учить всѣхъ ди́вно-Божественными велему́дрыми чудесами. Ихъ проповѣдь до сихъ поръ процвѣтаетъ и приноситъ плодъ и призываетъ всю Вселенную къ просвѣщенію.
Вотъ четыре народа - варвары, греки, евреи и хрiстіане, которыхъ мы представили тебѣ, о Царь!
Источникъ: Аристи́дъ философъ († 150 г.). «Отрывокъ изъ Аполо́гiи Аристи́да». (Переводъ съ армянскаго Н. О. Эмина). // Журналъ «Православное обозрѣнiе», М: Въ Университетской тνпографiи. - 1879 г. - Томъ III. - с. 350-352.
Слово о Благоразумномъ разбойникѣ. 1. О, какъ меня поразило это [здѣсь предполагается предварительное прочтеніе на Богослуженіи словъ Еνангелиста Луки 23, 42 и слѣд.; или параллельнаго мѣста изъ котораго-либо другого Еνангелиста] восклицаніе разбойника и отвѣтъ на него Распятаго! Позволь, слушатель внимательный, не пройти молчаніемъ это таинство: въ немъ содержится чудодѣйственная нѣ́кая сила. И́бо и само́ Еνангельское Повѣствова́ніе говоритъ, что Распятый находился на Крестѣ, какъ простой какой-либо смертный, бывъ пригвожде́нъ къ нему, но бывъ распя́тъ во исполненіе предсказаній Пророковъ, а о́крестъ стояла великая толпа іудеевъ, приготовля́ющихъ смерть Господу. Ты видишь здѣсь [т.-е. у Креста Хрiстова] во всеоружіи самую́ смерть, - облеченнаго въ оружіе воина близъ Креста, горькую желчь, приготовленную для питiя́, подви́гшіяся основа́нія земли, измѣнившіеся законы природы, день, одѣтый мракомъ ночи, раздра́нную Завѣсу Храма, раздѣле́нныя одежды Распятаго и туни́ку Его, о́тданную по жребію, Небесныя Воинства ужасающіяся, потрясенную страхомъ природу Вы́шнихъ и преиспо́днихъ, исполнившіяся предсказанія Пророковъ.
2. Что же Распятый? Вся соверши́шася нынѣ (Ін. 19:30), говоритъ. Мудрый разбойникъ оказался здѣсь мудрѣ́йшимъ, слыша этотъ спасительный гласъ. И́бо хотя руками распросте́ртыми и ногами пригвожде́нъ былъ ко кресту, но свободнымъ языкомъ своимъ произвелъ движеніе и произнесъ мольбу́; вѣра, хранившаяся въ его сердцѣ, произнеся́ Его имя, возгласила: помяни́ мя Го́споди, егда́ пріи́деши во Ца́рствіи Твое́мъ (Лук. 23:42). На это Распятый отвѣтилъ: днесь со Мно́ю бу́деши въ Раи́ (Лук. 23:43).
3. По истинѣ дивное и ужасное таинство: и́бо отсе́лѣ висѣвшій на крестѣ мгновенно пое́млется въ Рай - разбойника избирая спутникомъ въ Своемъ шествіи Хрiстосъ, одного вводитъ въ Рай, другого нѣтъ. Почему такъ сдѣлалось? Этотъ Благоразумный разбойникъ не предвосхи́тилъ ли Рай у Владыки Рая отъ своего товарища, то есть, распятый одесну́ю отъ распятаго ошу́ю? Отнюдь не такъ, но этими немногими словами помяни́ мя Го́споди, егда́ пріи́деши во Ца́рствіи Твое́мъ, - онъ скорѣ́е получилъ желаемое, чѣмъ попросилъ, и́бо рекъ [ему Хрiстосъ]: днесь со Мно́ю бу́деши въ Раи́. Очевидно, Рай невозможно было похитить, по способу разбойниковъ, и́бо ру́ки хищниковъ не досяга́ютъ Рая.
4. Нѣтъ, въ Распятомъ разбойникъ позна́лъ несомнѣнно Бога, и за свое воззваніе Вѣры при́званъ былъ въ Рай, а не самъ восхи́тилъ его отъ Господа. Итакъ удались нынѣ, признающій Распятаго обыкновеннымъ человѣкомъ бѣднымъ, раздѣленнымъ и грѣшнымъ. И́бо если чистый человѣкъ смертной природы другому человѣку смертному же по природѣ нико́имъ образомъ не можетъ дарова́ть безсмертія, вѣроятно ли и правдоподобно ли, чтобы тотъ, кто, по своему составу, рожденъ и сотворенъ съ природою поврежденной и испорченной, могъ дать неповрежденность другому существу, ра́вно поврежденному и испорченному? Ра́внымъ образомъ могъ ли бы человѣкъ открыть Рай, который Богъ закрылъ для самого Первозда́ннаго изъ людей, повелѣвъ Херувиму съ пламеннымъ мечемъ охранять входъ его (Быт. 3:24).
5. Итакъ: какъ вѣруешь о Іисусѣ Хрiстѣ, отверза́ющемъ Рай, ты, слѣпо́тствующій, очами іудеевъ смотря́щій на воплощеніе Емману́ила? Если Хрiстосъ кажется тебѣ лишь превосходнѣйшимъ изъ людей, то вотъ этотъ самый Хрiстосъ, по твоему мнѣнію только человѣкъ и притомъ распятый, отверза́етъ Рай, становится выше Самого Бога, Рай затворяющаго, - одинъ и тотъ же, но въ то же время самъ себѣ противоположный. Не глупая ли это басня и не ложное ли ученіе, достойное смѣха и комическихъ пѣсенокъ, - или лучше плача! Мы же исповѣдуемъ, что Распятый есть Истинный Богъ во пло́ти, покланяемся Ему, Господу, отверзшему Рай.
6. Въ восклицаніи Распятаго соде́ржатся и другія достойныя вѣры Истины и ясныя доказательства. Этотъ гласъ, присно животворя́щій, который услышалъ самы́й разбойникъ, нѣ́коему Лазарю отъ того же Распятаго, прежде его распятія, возглаше́нъ былъ въ сопровожденіи великаго чуда, въ присутствіи сами́хъ іудеевъ, убійцъ Хрiста, которые скрежета́ли зубами, [говоря]: ты простой человѣкъ, а творишь изъ себя Бога (Ін. 10:33). Но является Вѣра, и Божественный гласъ тебя убѣждаетъ, къ сестрѣ мертваго говоря: а́ще вѣ́руеши, у́зриши сла́ву Бо́жію (Ін. 11:40). Подобнымъ образомъ и къ слѣпорожде́нному говоритъ: вѣ́руеши ли въ Сы́на Бо́жія? Се́й есть и́же глаголя́й съ тобо́ю (Ін. 9:35, 37). Слѣпой какъ и нашъ разбойникъ поклонился Ему, восклицая: вѣ́рую, Го́споди. Въ этомъ исповѣ́даніи слѣпой не одинъ свѣтъ тѣлесный нашелъ, ио и позна́лъ Самого Виновника свѣта, то есть Бога отъ Бога и Слово. Такую награду получаетъ восклицаніе, которое исповѣ́дуетъ нашу Истинную Вѣру въ Господа нашего Іисуса Хрiста.
7. Итакъ прошу и молю всѣхъ васъ, вѣрные Хрiста возлю́бленнѣйшіе, да подражаете Вѣрѣ одесну́ю [Хрiста] распя́таго разбойника, къ его гла́су присоедините свой гласъ, бывшаго же ошу́юю разбойника осудивши, его невѣріе опла́кавши. И́бо этотъ, поели́ку отступилъ отъ гласа Хрiста, первобы́тнаго блаже́ннѣйшаго пребыва́нія одесну́ю съ си́ми двумя́ не имѣетъ, но помѣщенный ошу́юю, тамъ и остался. И теперь видишь, какъ жа́локъ грѣхъ невѣрія! Предъ твоими очами дѣла обо́ихъ разбойниковъ предлежа́тъ, постоянно повторяемыя и прочитыва́емыя изъ Священныхъ Книгъ, которыя этими очеви́днѣйшими доказательствами внушаютъ тебѣ твердую и несомнѣ́нную Вѣру, что Распятый есть Богъ и Сынъ Божій. Ему слава.
Источникъ: Н. Барсовъ. «Изъ новооткрытыхъ памятниковъ первобытной Хрiстіанской проповѣди». Аристи́дъ философъ († 150 г.). «Слово о Благоразумномъ разбойникѣ». // Журналъ «Хрiстiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». - 1887 г. - Часть I. - с. 402-405.
Книга о зрѣлищаxъ. Кипріанъ народу, неукло́нно пребывающему въ Еνангеліи, желаетъ здравія.
Какъ сильно печалюсь я и возмущаюсь въ душѣ своей въ то время, когда не представляется мнѣ никакого случая писать къ вамъ (потому что не говорить съ вами я считаю потерею для себя): такъ, съ другой стороны, ни что не доставляетъ мнѣ столько удовольствія и не возвращаетъ мнѣ снова благодушія, какъ открывающаяся для этого возможность. Мнѣ кажется, что я нахожусь среди васъ, когда бесѣдую съ вами письменно. Итакъ, хотя вы, какъ я знаю, и сознае́те, что это дѣйствительно такъ, какъ я говорю, и нисколько не сомнѣваетесь въ справедливости словъ моихъ, однако, вотъ вамъ и новое доказательство искренности сказаннаго. (Когда не пропускаютъ ни малѣ́йшаго случая (къ писанію), то тѣмъ самымъ доказываютъ свою расположеность). Такъ, хотя я увѣренъ, что вы столько же строги́ въ жизни, сколько тверды́ въ данномъ обѣтѣ, но потому именно, что находятся льстивые защитники и поблажа́тели пороковъ, которые отстаиваютъ ихъ и, что еще хуже, изслѣдованіе Божественныхъ Писаній направляютъ къ защитѣ преступленій, признавая невиннымъ наслажденіе зрѣлищами, при которыхъ будто имѣется въ виду успокоеніе души́ (и́бо до того уже ослабѣла строгость Церковнаго благочинія и до того доходитъ зло отъ совершенной поблажки поро́камъ, что думаютъ уже не объ извиненіи пороковъ, но о достоинствѣ ихъ), потому именно мнѣ заблагоразсудилось въ настоящій разъ, кратко, не наставленіе препода́ть вамъ, но напомнить о томъ, чему нау́чены вы, чтобы, по причинѣ худой перевязки ранъ, не прорвались заживле́нныя язвы. И́бо никакая болѣзнь не уничтожается съ такимъ трудомъ, какъ та, которой возвратъ ле́гокъ, когда она поддерживается сочувствіемъ толпы и смягчается извиненіемъ.
Не стыдятся люди вѣрные, присвоя́ющіе себѣ право - именоваться хрiстіанами, не стыдятся, говорю, защищать отъ Божественныхъ Писаній пустые, языческіе, смѣшанные съ представленіями, суевѣрные обряды, и усвоя́ть Божественную важность идолослуженію! Въ самомъ дѣлѣ, когда вѣрные хрiстіане учаща́ютъ на зрѣлище, совершаемое язычниками въ честь какого либо идола, то не защищаютъ ли они тѣмъ языческое идолослуженіе и не попираютъ ли безчестно Истинную и Божественную религію? Я стыжусь приводить извиненія ихъ, по этому поводу, и защищенія. «Гдѣ, говорятъ они, написано объ этомъ? Гдѣ запрещено? Вѣдь и Илія́ представляется возни́цею Израилевымъ и самъ Давидъ скакалъ предъ Ковчегомъ. Также читаемъ о гусляхъ, трубахъ, тимпа́нахъ, свирѣляхъ, а́рфахъ и хора́хъ. Да и Апостолъ, ополча́я насъ на брань, предлагаетъ противъ духовъ злобы орудія, обыкновенно, употребляемыя борцами; онъ же, когда беретъ примѣры отъ риста́лищь, между наградами полага́етъ вѣнцы́. Почему же человѣку вѣрующему, хрiстіанину, нельзя смотрѣть на то, о чемъ позволительно было писать въ Божественныхъ Писаніяхъ»? На это я сказалъ бы, что подобнымъ людямъ гораздо лучше во́все не знать Писанія, чѣмъ понимать его такимъ образомъ, потому что выраженіе и примѣры, которые представлены для поощренія къ Еνангельской добродѣтели, обращаются ими къ защитѣ пороковъ, - тогда, какъ они изло́жены въ Писаніи не для того, чтобы пріохо́тить къ зрѣлищамъ, но чтобы чрезъ нихъ душа наша воспламени́лась бо́льшимъ стремленіемъ къ предметамъ полезнымъ, припомина́я подобныя стремленія у язычниковъ къ предметамъ безполезнымъ. Итакъ су́щность доказательства - возбужденіе къ добродѣтели, а не позволеніе или свобода въ созерцаніи языческихъ пороковъ, - сущность въ томъ, чтобы въ слѣдствіе этого возбужденія душа болѣе пламенѣла къ Еνангельской добродѣтели, имѣя въ виду Божественныя награды, потому-что изъ-за тяжести трудовъ и болѣзней можно достигнуть вѣчныхъ выгодъ. А что Илія́ представляется возни́цею Израилевымъ, въ этомъ нѣтъ никакой опоры для посѣщенія цирковъ, потому что онъ не риста́лъ ни въ какомъ циркѣ. И что Давидъ плясалъ предъ лицемъ Божіимъ, это нисколько не оправдываетъ вѣрныхъ хрiстіанъ, присутствующихъ въ театрѣ, потому что онъ не употреблялъ при этомъ безстыдныхъ тѣлодвиженій и его пляска не была́ греческимъ сладострастнымъ танцемъ. Гусли, тру́бы, свирѣли и а́рфы (у Давида) воспѣва́ли Бога, а не идола.
Итакъ не предписывается смотрѣть на непозволенное, а въ непозволенное измѣнено́ хитростью діавола Святое. Пусть ихъ научитъ стыдъ, если не можетъ научить Священное Писаніе. Писаніе при науче́ніи даетъ подразумѣвать кое-что болѣе, щадя́ стыдливость, оно потому особенно и запрещаетъ что-либо, что совсѣмъ ума́лчиваетъ о немъ. Если бы Истина снизошла́ наконець до выясненія всего, то она имѣла бы весьма худое мнѣніе о вѣрныхъ своихъ. Въ Заповѣдяхъ, для бо́льшей пользы необходимо умалчивать о нѣкоторыхъ предметахъ, а то вѣдь часто увлекаются тѣмъ, что запрещается. Потому-то, когда что излагается въ Писаніи, то умалчивается объ ино́мъ, и о томъ, о чемъ умо́лчано, говоритъ, вмѣсто Заповѣдей, и разумъ и строгій взглядъ на дѣло. Пусть только каждый поразмыслитъ самъ съ собой, пусть поговоритъ съ единовѣрнымъ своимъ, и - онъ никогда не сдѣлаетъ ничего неприличнаго, потому что собственное мнѣніе будетъ имѣть тогда бо́лѣе вѣса. Что запрещено́ въ Писаніи? Запрещено смотрѣть на то, что запрещается дѣлать. Говорю, Писаніе осудило всѣ ро́ды зрѣлищъ, когда отвергло мать всѣхъ и́грищъ - идолослуженіе, отъ котораго произошли всѣ эти чудовища суеты́ и легкомыслія. И́бо какое зрѣлище безъ идола? Какое и́грище безъ жертвоприношенія? Какое состязаніе не посвящено́ кому либо изъ уме́ршихъ? Чтоже дѣлаетъ истинный хрiстіанинъ присутствуя на нихъ? Если онъ убѣгаетъ идолопоклонства, то зачѣмъ - бу́дучи святымъ, находитъ удовольствіе въ вещахъ запрещенныхъ? Зачѣмъ, въ противность Богу, одобряетъ суевѣрія, которыя любитъ, когда смотритъ на нихъ? Пусть онъ знаетъ, что все это изобрѣтеніе демонское, а не Божіе.
Тотъ безразсудно заклинаетъ въ церкви демоновъ, кто увеселенія ихъ хвалитъ на зрѣлищахъ, кто, отрекаясь разъ на всегда отъ діавола и загла́дивъ все въ Крещеніи, идетъ отъ Хрiста на зрѣлище діавола, тотъ отвергаетъ Хрiста, какъ отвергалъ діавола. Идолослуженіе, какъ я сказалъ уже, есть мать всѣхъ и́грищъ, чтобы привлечь къ себѣ хрiстіанъ, оно обольщаетъ ихъ наслажденіями зрѣнія и слуха. Рому́лъ первый, когда вознамѣ́рился похитить Сабиня́нокъ, посвятилъ и́гры Ко́нзу - какъ бы богу совѣта. За тѣмъ другіе, когда насталъ въ Римѣ голодъ, для возвращенія туда народа, вы́думали публичныя игры, которыя потомъ посвятили Цере́рѣ, Ба́хусу и прочимъ идоламъ, а также и уме́ршимъ. Состязанія грековъ въ пѣніи, въ игрѣ на музыкальныхъ инструментахъ, въ краснорѣчіи, или въ силѣ, имѣютъ покровителей себѣ въ различныхъ демонахъ, - и если поискать начала и повода установленія того, что или привлекаетъ взоры или льститъ слуху, то причиной окажется или идолъ, или демонъ, или уме́ршій. Такимъ образомъ хитрецъ-діаволъ, знавши, что идолослуженіе само въ себѣ можетъ показаться отвратительнымъ, соединилъ его съ зрѣлищами, чтобы заставить полюбить его ради наслажденія.
Нужно ли продолжать еще болѣе? Или - нужно ли еще описывать тѣ ужасные ро́ды жертвоприношеній, на которыхъ иногда, чрезъ обманъ жреца, и человѣкъ бываетъ жертвою, - на которыхъ теплая, такъ сказать, кипящая кровь, при́нятая изъ горла въ чашу и плесну́тая идолу, какъ бы жаждущему, въ лице, варварски подносится для питья, - на которыхъ, наконецъ, въ числѣ удовольствій зрителей предлагается смерть нѣкоторыхъ, чтобы посредствомъ кроваваго зрѣлища научаться жестокости, какъ будто мало у человѣка своего собственнаго неи́стовства, если не учиться тому публично? Для казни человѣка выкармливается дикій звѣрь, чтобы онъ какъ можно свирѣ́пѣе неи́стовствовалъ предъ взорами зрителей: искусникъ учитъ звѣря, который, можетъ быть, былъ бы гораздо смирнѣе, если бы хозяинъ не училъ его свирѣпствовать. Умолчу о другихъ предметахъ, похваля́емыхъ идолослуженіемъ. Но сколько пустоты́ въ самы́хъ состязаніяхъ [имѣются ввиду спортивные состязанiя и разнаго рода Олимпiады]? Спорить изъ-за цвѣтовъ, препираться въ бѣгѣ на колесницахъ, домогаться по́честей, радоваться, что конь былъ быстръ, сокрушаться - когда былъ очень лѣнивъ, считатъ лѣта́ скотины по времена́мъ консуловъ, изучать ея возрасты, обозначать поколѣніе, припоминать самы́хъ дѣдовъ и прадѣдовъ, - какое во всемъ этомъ пустое занятіе? или лучше - какъ, скажу, гнусно и безчестно выслушивать перечисляющаго на память все поколѣніе лошадиной породы, и безъ ошибки съ великою скоростію пересказывающаго все это! Но спроси его сперва о предкахъ Хрiстовыхъ: онъ ихъ не знаетъ, и знать было бы для него большимъ несчастіемъ. Опять, если я спрошу его, какимъ путемъ онъ пришелъ на зрѣлище, то призна́ется, что пришелъ чрезъ непотребный домъ, чрезъ обнаженныя тѣла́ блудни́цъ, чрезъ публичное распутство, чрезъ публичное безчестіе, чрезъ низкую похоть, чрезъ всеобщее безславіе. Поло́жимъ, что онъ такъ поступилъ случайно, но онъ видѣлъ, чего не нужно было дѣлать, и все же обратилъ взоры свои на и́дольское зрѣлище въ слѣдствіе похоти, онъ дерзну́лъ, если бы это возможно было, принести съ собою въ непотребный домъ все, что было въ немъ святаго; спѣша́ на зрѣлище по вы́ходѣ изъ церкви и, по обыкновенію, неся еще съ собою Евхари́стію, этотъ невѣрный принесъ въ среду́ сту́дныхъ тѣлъ блудни́цъ Святое Тѣло Хрiстово, заслужи́въ за путь, чрезъ который прошелъ, го́ршее осужденіе, чѣмъ за наслажденіе зрѣлищемъ.
Но когда я коснусь безстыдныхъ шутокъ сцены, то мнѣ стыдно и передавать о томъ, что тамъ говорится, стыдно и осуждать то, что тамъ дѣлается, - осуждать стро́фы изъ басенъ, хитрости прелюбодѣ́евъ, безстыдство женщинъ, шутовскíя игры, гнусныхъ скомороховъ, самыхъ даже почетныхъ отцевъ семействъ, то приходящихъ въ оцѣпенѣніе, то выка́зывающихъ любостра́стіе, - во всемъ оглупѣ́вшихъ, во всемъ безстыдныхъ. И не смотря на то, что негодяи, не обращая вниманія ни на происхожденіе, ни на должность, не даютъ никому въ своихъ словахъ пощады, не смотря на то всѣ спѣшатъ на зрѣлище. Нахо́дятъ удовольствіе въ томъ, чтобы видѣть общее безобразіе, знакомиться съ праздностію и пріучаться къ ней. Сходятся въ этотъ домъ публичнаго безстыдства [имѣется ввиду разного рода театры], въ это училище непотребства для того, чтобы и тайно совершалось только то, что изучается публично, среди самы́хъ законовъ научаются тому, что запрещается законами. Чтоже дѣлаетъ на этихъ зрѣлищахъ хрiстіанинъ, вѣрующій, - которому непозволительно и помышлять о порокахъ? Какое удовольствіе находитъ въ изображеніяхъ по́хоти, могу́щихъ довести его до того, что и самъ, потерявши здѣсь стыдъ, сдѣлается болѣе отважнымъ на преступленія? Пріучаясь смотрѣть, онъ пріучается и дѣлать. Даже тѣ изъ женщинъ, которыхъ несчастіе довело до рабства непотребству, - въ публичномъ мѣстѣ скрываютъ свое распутство и предаю́тся наслажденію похотію только тайно, стыдятся показывать себя открыто даже тѣ, которыя прода́ли стыдъ свой! А между тѣмъ, это публичное позорище совершается предъ очами всѣхъ, и совершающіе опереживаютъ непотребство безчестныхъ женщинъ. Допы́тывались даже, какъ бы совершать любодѣяніе въ глазахъ другихъ!..
Къ вышеска́занному безстыдству принадлежитъ и другое одинаковаго достоинства. Вотъ человѣкъ, у котораго переломаны всѣ члены, вотъ мужъ, изнѣ́женный и разслабленный болѣе, чѣмъ женщина, иску́сникъ объясняться жестами, - и изъ-за одного его, не - то мужчины, не - то женщины, приходитъ въ движеніе весь городъ: онъ будетъ разыгривать на сценѣ баснословныя безпутства древности. Такъ-то любятъ непозволенное, любятъ, чтобы снова представлено было предъ взоры даже то, что скрыто уже временемъ! для похоти недостаточно наслаждаться настоящимъ зломъ, - нѣтъ, она хочетъ чрезъ зрѣлище усвоить себѣ и то, чѣмъ грѣшили еще въ давнее время.
Говорю: непозволительно вѣрнымъ хрiстіанамъ, совершенно непозволительно ни присутствовать на зрѣлищахъ, ни быть вмѣстѣ съ тѣми, которыхъ Греція, для увеселенія слуха, посылаетъ всюду, вы́учивъ ихъ разнымъ пустымъ искуствамъ. Вотъ одинъ изъ нихъ подражаетъ грубому воинскому шуму трубы; другой, надувая флейту, извлекаетъ изъ нея печальные звуки; а тотъ, съ усиліемъ захвативъ въ легкія дыханіе и состязаясь съ хора́ми и звучнымъ человѣческимъ голосомъ, перебираетъ отверстія орга́на и, то сдерживая дыханіе, то втягивая его внутрь и потомъ выпуская въ воздухъ чрезъ извѣстныя щели инструмента, и за тѣмъ прерывая звукъ на извѣстномъ колѣнѣ, - неблагодарный Художнику, Который далъ ему языкъ, - усиливается говорить пальцами! А что сказать о комическихъ безполезныхъ усиліяхъ, - о великихъ неи́стовствахъ трагической рѣчи, - о напряженіи нервовъ во время крика? Хотя бы все это и небыло посвящено идоламъ, - и тогда вѣрные хрiстіане не должны бы ни посѣщать этихъ зрѣлищь, ни смотрѣть на нихъ: потому-что хотя бы во всемъ этомъ и небыло прямаго преступленія, однако все же тутъ есть велича́йшая и во́все неприличная вѣрнымъ пустота́. Не явное ли безуміе тѣхъ, которые людямъ пра́зднымъ доставляютъ занятіе - бить себя, и которыхъ первая побѣда состоитъ въ томъ, чтобы, вы́казать, несвойственную человѣческому желудку, алчбу́, какъ бы въ изъявле́ніе почести увѣ́нчанному обжорству распутной Нунди́ны [у римлянъ богиня обжорства и торга́шества]? Несчастное лице подставляется подъ удары, чтобы только насытить, еще болѣе несчастное чрево! Кромѣ сего́ - какая срамота́ въ самы́хъ состязаніяхъ? Мужчина лежитъ подъ мужчиной, безстыдно обнявшись и сцѣпившись другъ съ другомъ. Высма́триваютъ, кто побѣдитъ, но прежде всего побѣжденъ уже стыдъ. Вотъ одинъ наго́й скачетъ предъ тобой, другой съ напряженнымъ усиліемъ бросаетъ вверхъ мѣдный шаръ: не слава это, но безуміе! Удалѝ зрителя, - и ты представишь одну пустоту. Потому-то вѣрующіе, хрiстіане, какъ нѣ́сколько уже разъ говорилъ я, должны убѣгать отъ этихъ столь пустыхъ, пагубныхъ и нечестивыхъ зрѣлищь: на́добно блюсти отъ нихъ и зрѣніе наше и слухъ. Мы скоро привыкаемъ къ тому, что слышимъ и что видимъ. Умъ человѣческій самъ по себѣ склоненъ къ порокамъ, чтоже онъ сдѣлаетъ самъ съ собою, если будетъ имѣть скользкіе образцы́ тѣлесной природы, которая охотно предается пороку, - что онъ сдѣлаетъ, если она будетъ еще поощрена́ къ тому? Да, нужно удалять душу отъ всего этого.
Хрiстіанинъ, если только пожелаетъ, имѣетъ гораздо лучшія зрѣлища, - онъ имѣетъ истинныя и вполнѣ полезныя удовольствія, - если только признáетъ самъ себя. Не стану упоминать о томъ, чего пока нельзя еще созерцать, но онъ имѣетъ предъ собой ту красоту міра, которую можно видѣть и удивляться ей. Пусть онъ смотритъ на восхожденіе и захожденіе солнца, которыя поперемѣ́нно возвращаютъ дни и ночи; на кругъ луны, своимъ возрастаніемъ и ущербомъ обозначающій теченіе временъ; на со́нмы сверкающихъ звѣздъ, постоянно съ высоты изливающихъ свѣтъ съ необычайною удобоподви́жностію; пусть прее́мственно созерцаетъ отдѣльныя части цѣлаго года и самые́ дни съ ноча́ми, распредѣленныя по времена́мъ часовъ, - пусть созерцаетъ уравновѣшенную то́лщу земли съ ея горами, и безпрерывно текущія рѣки съ ихъ источниками, - обширныя моря́ съ ихъ во́лнами и берегами, - постоянный, съ велича́йшею соразмѣ́рностію распростертый повсюду воздухъ, все оживляющій своимъ благорастворе́ніемъ и, то излива́ющій дождь изъ сгуще́нныхъ облаковъ, то, по разрѣженіи облаковъ, снова возвращающій ясную погоду, - и во всѣхъ этихъ частяхъ природы пусть созерцаетъ обитателей, свойственныхъ каждой части: въ воздухѣ - птицъ, въ водѣ - рыбъ, и на землѣ - человѣка. Эти-то, говорю, и другія дѣла Божіи должны составлять зрѣлище для вѣрныхъ хрiстіанъ. Какой театръ, состроенный человѣческими руками можетъ сравниться съ этими дѣлами? Пусть онъ будетъ построенъ изъ великихъ грудъ камней, - но гребни горъ выше его; пусть потолки его сіяютъ золотомъ, но блескъ звѣздъ совершенно ихъ потемня́етъ. Такъ, никогда не будетъ удивляться дѣламъ человѣческимъ, кто признáетъ себя сыномъ Божіимъ!
Тотъ низвергаетъ себя съ высоты благородства своего, кто можетъ удивляться чему нибудь кромѣ Господа. Вѣрный, говорю, хрiстіанинъ долженъ прилежать Божественнымъ Писаніямъ: въ нихъ найдетъ онъ зрѣлища, достойныя Вѣры. Онъ увидитъ тамъ Бога, творящаго міръ Свой и, послѣ сотворенія всѣхъ животныхъ, созида́ющаго удивительнымъ и са́мымъ лучшимъ образомъ человѣка. Увидитъ міръ во грѣхахъ его и за тѣмъ праведное потопленіе всѣхъ: награды благочестивыхъ и наказанія нечестивыхъ. Увидитъ моря́, изсу́шенныя для народа, и во́ды, прото́ргшіяся изъ камня, для того же народа. Увидитъ хлѣбъ, сходящій съ Неба, а не изъ житницъ, - увидитъ рѣки, послѣ того какъ остановлено теченіе воды́, дающія сухіе переходы множеству народа. Онъ усмо́тритъ въ нѣкоторыхъ вѣру, побѣждающую пламень огненный, - животныхъ, укрощенныхъ вѣрою и содѣ́ланныхъ ручными. Онъ будетъ созерцатъ и ду́ши, возвращенныя изъ узъ смерти; усмотритъ даже, какъ чудеснымъ образомъ возвращалась жизнь самы́мъ истлѣвшимъ тѣламъ; въ заключеніе же всего увидитъ еще особенное зрѣлище, - того самаго діавола, который торжествовалъ во всемъ мірѣ, поверженнымъ подъ ноги Хрiстовы. Сколь благоприли́чно, братья, это зрѣлище! Какъ пріятно и какъ необходимо созерцать всегда надежду свою и отверза́ть очи во спасеніе свое! Подобнаго зрѣлища не представитъ ни прето́ръ, ни консулъ, но только Одинъ Тотъ, Который прежде всего, Который надъ всѣмъ и изъ Котораго все, - Отецъ Господа нашего Іисуса Хрiста, Которому похвала и слава во вѣки вѣковъ. Желаю вамъ, братья, всегда быть въ добромъ здоровьи. Аминь.
Источникъ: «Творенія Святаго Священномученика Кипріана, Епископа Карѳагенскаго». Часть II: «Трактаты». - Изданіе второе. - Кіевъ: Тνпографія Корчакъ-Новицкаго, 1891. - С. 353-363. (Библіотека творенiй Св. Отцевъ и учителей Церкви Западныхъ, издаваемая при Кіевской Духовной Академіи, Кн. 2).