Жизнь в коммуналке
Когда мы в 1956 г. в процессе сложного обмена трехкомнатной квартиры в г. Черновцы перебрались в Москву, то целый год прожили в небольшой комнате в коммунальной квартире с восемью или девятью соседями в доме на 13-й Парковой улице.
В этой же комнате какое-то время жила немолодая женщина, Зинаида Михайловна, совершавшая этот обмен ради сына, отбывшего тюремное наказание. Ему не разрешали селиться в Москве.
В этой же маленькой комнате поместилась наша библиотека. Родители сложили что-то наподобие дивана из книг, прикрыли их покрывалом и на этом ложе я спала. Родители шутили: «Может быть, хоть немного поумнеешь».
Помню длинный коридор, кухню и туалет в конце коридора. Коммуналку населяли в основном женщины, работавшие на расположенной рядом меховой фабрике. Одну комнату занимала немолодая интеллигентная пара музыкантов.
Если правильно помню, я была единственным ребенком в квартире. Помню доброту и отзывчивость соседей. То, что всегда была под их присмотром: родители мои отсутствовали большую часть дня и приходили затемно. Не помню, чтобы были какие-то склоки.
Отец отправлялся рано утром на работу, а мы с мамой - в школу, в которой я училась в пятом классе, а мама преподавала русский язык и литературу. После уроков мы с мамой обедали в школьной столовой и я возвращалась домой, в квартиру, а мама надолго задерживалась в учительской, проверяя кипы тетрадей и готовясь к урокам к следующему дню. В коммуналке делать это было невозможно.
В школе мне очень нравилось. Нравились одноклассники, с которыми я быстро подружилась, Мне нравилась их московская речь и хотелось быть такой же. Москвичи!
Зинаида Михайловна приучила меня пить чай, по-московски - с баранками и сушками. На Украине чай пили редко. Там пили компоты, кисели, соки, молоко, иногда чай с молоком. Приглашали меня пить чай и другие соседки. Мама однажды сказала: «Ты тут у меня распухнешь от чая».
Около единственного на всю коммуналку телевизора с линзой, редкостью в то время, в комнате у одной соседки, часто собирались все жильцы. И тоже обычно устраивалось немудреное чаепитие с баранками и дешевыми конфетами. Иногда играли в карты и меня научили, к ужасу родителей.
Здесь, в коммунальной квартире, я впервые в жизни увидела китайца, небольшого роста толстячка, мужа одной из соседок. Его, подвыпившего, жена не пускала в комнату и он, безропотно, свернувшись калачиком, спал на сундуке в коридоре.
Здесь, в Москве, я узнала, что такое баня, куда мы всей семьей стали ходить по субботам.
Наша первая зима в Москве была очень холодной и, наверное, казалась нам особенно холодной, поскольку до этого мы жили в более теплом климате.
Меня безбожно кутали. Придя в школу, я снимала с себя несколько слоев одежды. Несколько раз за зиму было так холодно, что школьникам до какого-то класса не разрешали ходить в школу. Я слонялась по коммуналке, распивала чаи у соседок, а когда получалось, выходила на улицу гулять с друзьями. Обожала московское вкуснейшее мороженое и ела его в любую погоду, если родители давали денег. Часто болела ангинами.
Решили, что мне надо вырезать гланды. Меня положили в Первую градскую больницу, причем сказали, что как только вырежут гланды, можно будет есть мороженое сколько захочешь. Обманули, конечно.
Я помню, как мне удалили одну миндалину, я с еще не отошедшим от заморозки языком, поблагодарила доктора и собралась идти в палату, но меня остановили, сказав, что это еще не все и удалили вторую миндалину, а мороженое разрешили есть только спустя неделю.
Однажды отец решил встретиться с родственниками, которых не видел с раннего детства. Вместе со мной он отправился в гости к своей сводной сестре Марине Казимировне Баранович, занимавшей комнату в общей квартире на ул. Грановского. Неожиданно она сообщила папе, что их общий отец, мой дед, оставил в наследство своим трём детям (ей, ее родному брату Максу и моему отцу) дом в Лосинке (окраина Москвы). Так мы узнали о дедовском наследстве, о котором могли бы никогда не узнать, если бы не порядочность папиных сводных брата и сестры.
Тетя Марина отказалась от своей доли наследства, запросив у братьев огромную по тем временам сумму - 30 тысяч рублей, по 15 тысяч рублей с каждого. Она была серьезно больна (рак горла) и нуждалась в деньгах.
Мы с облегчением переехали в Лосинку, в дом, построенный дедом. Мы были счастливы, несмотря на то, что на долю отца пришлась крохотная комната и небольшая терраса.