Ирландский кофе
Мы с моей подругой Ириной пришли преподавать в МОПИ им. Н.К.Крупской разными путями. Ира - выпускница этого же вуза, после его окончания преподававшая английский язык в школе в своем родном г. Загорске (ныне Сергиев Посад). Несколько лет спустя ее разыскала заведующий кафедрой английского языка Нина Михайловна Пригоровская и пригласила преподавать в вузе.
Я, можно сказать, попала в вуз "по блату". В то время профессия преподавателя вуза была престижной. Я окончила вечернее отделение МГПИИЯ им. М.Тореза (ныне МГЛУ) и продолжала работать техническим переводчиком в ГИГХС’е в г. Люберцы, добираясь на работу на двух электричках. По окончанию вечернего отделения института нам, трём выпускникам из одной группы, предлагали остаться в институте в качестве преподавателей-почасовиков. Пообщавшись, мы узнали, что можно бесконечно долго находиться в бесправном, неопределенном положении почасовика с мизерной зарплатой и не обязательно, что тебя когда-нибудь возьмут в штат.
Тогда муж маминой сестры, Константин Андреевич Соболев, в то время заведующий учебной частью вуза в Московской области, на каком-то совещании замолвил за меня словечко (как фронтовик фронтовику за дочь фронтовика) ректору МОПИ Василию Федоровичу Ноздреву.
Ноздрев В.Ф. (1910-1995), доктор физико-математических наук, профессор, был яркий, талантливый, красивый человек. Ученый, хозяйственник, поэт. Человек широкой души и жизнелюбия, любимец женщин.
На него без конца писали анонимки. Говорят, что когда он приезжал в министерство и оказывалось, что на этот раз анонимок нет, Василий Федорович удивлялся: “Ну что же они, уже меня и за мужика не считают?”.
Когда завкафедрой Нина Михайловна представила ректору новых сотрудниц - довольно высоких молодых женщин (Ирину и меня), тот заметил: “Вы что же их по росту подбираете!”.
Расписание нам ставили самое неудобное. Иногда в один и тот же день ты проводишь занятия на дневном отделении с 8.30 до 15 часов, затем "окно" часа на три, а потом занятия на вечернем отделении до позднего вечера. Перерыв в три часа был очень неудобен: домой ехать, час в одну сторону и час на обратный путь, было нелогично и утомительно; приткнуться где-то в переполненном вузе, чтобы позаниматься или отдохнуть - затруднительно.
А наутро опять ехать в институт к 8.30. По воскресеньям же - занятия у заочников.
Однажды Ирина рассказала мне свой сон. В этом сне мы с ней идём по Лондону и покупаем дублёнки. Ну, сон и сон, посмеялись.
Спустя, наверное, недели две, нас вызывают в деканат и сообщают, что нас обеих рекомендуют в качестве переводчиков сопровождать группу комсомольцев и молодых коммунистов в Англию и Ирландию.
Много раз я пытала Ирину, не знала ли она о поездке раньше, но она неизменно утверждала, что это был только вещий сон. Так состоялась наша первая в жизни поездка в Великобританию.
Хорошо, что мы были вдвоем, поддерживая друг друга, в том числе и при назойливости некоторых комсомольцев, которых провожали жены и дети и которые стали свободными как птицы, как только оторвались от семей. Нас это тогда очень возмущало.
Собирали меня в поездку всем миром, чтобы не упасть в грязь лицом перед «иностранщиной». Мы много читали о сдержанности англичан, но оказалось, что они очень любопытны. В том числе нас спрашивали, не выдавали ли нам одежду для поездки. Иногда рассказывали фантастические вещи о нашей стране. Какая-то англичанка вспоминала, что была когда-то в Советском Союзе и всюду видела конных полицейских.
Советские туристы в Англии, а тем более в Ирландии были редкостью.
Мы встречались с английскими коммунистами. Руководители нашей группы щедро угощали их водкой. Мы с Ирой представляли, как вернется такой подвыпивший парень домой и скажет маме, что был на встрече с советскими комсомольцами и коммунистами.
Посещали мы и учебные заведения. Как-то увидели в библиотеке одного из них пылившиеся на полу томики Анны Ахматовой и Сергея Есенина. Здесь они никому не были нужны, а мы смогли привезти домой эти, практически недоступные нам книги.
Конечно, мы были в восторге от того, что видели сами те достопримечательности, о которых много читали. В восторге от того, что мы сами понимали англичан, особенно медленную и правильную речь, и что нас понимают!
Мы побывали в Эдинбурге, столице Шотландии, в том числе в обществе дружбы «Шотландия - СССР». Там выступал хор шотландцев, прекрасно исполнивших русские народные песни на русском языке. К нашему приезду готовились, и было это неожиданно и очень приятно. К счастью, Ирина в ответ прочла на английском языке несколько стихотворений шотландского поэта Роберта Бернса, в том числе, знаменитое «В горах мое сердце…». Шотландцы были в восторге, а мы подумали, как жаль, что не были подготовлены к встречам и насколько было кстати, что Ира знала и могла продекламировать эти дорогие шотландцам строки.
Мы оказались едва ли не первой туристической группой, побывавшей в республике Ирландия. Почувствовали, насколько ирландцы живее, непосредственнее англичан; как они не любят, когда их называют англичанами.
Нас пригласили в паб и один из ирландцев невинно спросил: «Не хотите ли кофе? Наш ирландский кофе?» Мы и понятия не имели, что на самом деле это алкогольный напиток на основе виски. Поэтому, отхлебнув ирландский кофе, быстро захмелели. Я подумала: а чего это я стою и стою. Села на банкетный столик и он развалился подо мной. Кто-то из ирландцев пошутил: “Теперь не уедите, пока не отработаете сломанный столик”. К счастью, это была просто шутка.
Да, дубленки нам купить не удалось: меняли нам тогда только по 30 рублей, но помню, привезла своим маленьким племянникам красивые кофточки, себе и маме по пуловеру из ангорской шерсти, какие-то мелкие сувениры, в том числе, конечно, жвачку. Оба пуловера я вскоре постирала, они сели и их смогли носить только трехлетние племянники.