Мои встречи. Блох М. Я.
Я имела счастье в течение многих лет, время от времени, общаться с Марком Яковлевичем - выдающимся отечественным лингвистом, доктором филологических наук, заслуженным профессором МПГУ, автором более двухсот научных работ, основателем научной школы коммуникативно-парадигматической лингвистики, человеком талантливым, светлым, редким.
Едва ли найдется изучавший английский язык человек, не знакомый с его учебниками «Теоретическая грамматика английского языка» и «Теоретические основы грамматики».
Он ввел в грамматику термин «диктема» для обозначения элементарной ситуативно-тематической единицы текста, а мы шутя называли эту единицу «блохема».
Марк Яковлевич долгожитель - он прожил девяносто восемь лет. Казалось, что он вечен. Как мне казалась вечной моя мама, не дожившая трех месяцев до ста двух лет.
До девяноста шести лет он заведовал кафедрой теоретической грамматики, до последних дней жизни возглавлял диссертационный совет, преподавал и руководил аспирантами и докторантами. Темы их работ отличались разнообразием и новизной, а сами работы, как правило, были тщательно отшлифованы. Высказать критические замечания по ним было непросто. Если не ошибаюсь, всего таких работ было более сотни.
Я знала теоретические труды ученого, неоднократно слышала его выступления на конференциях, но лично познакомилась с ним в 1995 г., в дни его глубочайшей скорби. Марк Яковлевич пережил огромную трагедию: совсем еще молодой (тридцатичетырехлетней) ушла из жизни единственная дочь.
Я пришла к нему за отзывом о докторской диссертации. В квартире царил полный мрак - шторы были плотно задернуты. В кресле у письменного стола неподвижно сидел, как мне показалось, глубокий старик. Марку Яковлевичу тогда был шестьдесят один год.
Было невозможно беспокоить человека, погруженного в горе. Хотелось уйти. Но осталась, памятуя слова Людмилы Борисовны Ковалевой (декан факультета иностранных языков МПГУ): «Нет, нет, тормошите его, мы стараемся вывести его из депрессии. Работа, творчество лечат».
Марк Яковлевич не только выдающийся лингвист, но и плодовитый и талантливый писатель и поэт (псевдоним - Марк Ленский). Среди его произведений сказки, повести, рассказы, стихи («Дай мне силы, Господи!: Сказки», «Моя удача: Повесть», «Она и Он без декорации: Рассказы», «Музыка слова: Стихотворения»). Псевдонимом ему послужила фамилия жены - Ирины Симоновны. Марк Яковлевич был членом Союза писателей России, Союза журналистов России, Нью-Йоркского клуба русских писателей.
Марк Яковлевич отличался удивительно уважительным и проникновенным обращением с людьми. Он говорил так, что создавалось впечатление, что только ты, такой умный, талантливый и его единственный друг на земле можешь выполнить его просьбу.
Когда он приглашал выступить оппонентом по работе его аспиранта или докторанта, написать рецензию на книгу или статью, хотелось все бросить и заняться только этим.
Мне Марк Яковлевич всегда казался похожим на Чарли Чаплина энергичностью, живостью, артистизмом, грациозностью.
Когда я увидела фотографии его и его жены в молодости, поразилась красоте их обоих. Марк Яковлевич с прекрасными выразительными черными глазами, волнистыми волосами и маленькими усиками действительно напоминал молодого Чарли Чаплина.
Этот небольшого роста человек и в глубокой старости оставался неизменно элегантным, всегда в безупречном костюме-тройке. У него был молодой, красивый, мелодичный голос.
Я немного знаю о личной жизни ученого. Знаю, что много лет он, его жена и дочь прожили в небольшой квартире вместе с его мамой, тещей и няней его дочери. Няня оставалась в семье до конца ее жизни.
Марк Яковлевич самым трогательным образом заботился о своей серьезно болевшей жене, всячески поддерживая в ней огонь жизни. Устраивал для нее праздники, в том числе довольно многолюдные дни рождения. Среди гостей были их друзья, коллеги. Несколько раз приглашали меня, подругу и наших мужей.
Однажды, когда он с женой шел по двору, на них наехал автомобиль, шум которого они не услышали, они оба пострадали и лежали в больнице.
Марк Яковлевич отличался практическим умом. В довольно преклонном возрасте (ему было тогда за восемьдесят) он затеял серьезный ремонт в квартире. Нашел хороших мастеров. На время ремонта они с женой поселились в аспирантском общежитии, где университет выделил им комнату. Таким образом, пожилые люди не страдали от грязи, шума и гама.
Когда потребовалась помощь по хозяйству, Марк Яковлевич познакомился в университетской столовой с работавшими там мужем и женой из Узбекистана. Он поселил их в одной из комнат своей квартиры и они стали помощниками двух стариков. Женщина убирала и готовила еду, а ее муж стал личным водителем (в возрасте восьмидесяти с лишним лет Марк Яковлевич приобрел автомобиль).
Как-то Марк Яковлевич обратился ко мне с просьбой написать рецензию на сборник статей. Когда я сказала, что подготовлю рецензию и привезу ему, к своему изумлению услышала: «Спасибо, не надо. Я за рулем и сам подъеду к вам». Я вышла во двор, чтобы встретить его и увидела, как Марк Яковлевич с букетом цветов выходит из машины мне навстречу. За рулем, конечно, был его помощник.
Я еще раз убедилась, что физическая немощь при наличии интеллекта и, конечно, средств, преодолима, в отличие от немощи умственной.