День рождения австралийского тенейжера.
День рождения австралийского тенейжера, это что то среднее между курдской свадьбой (по количеству и качеству приглашенных) и еврейским погромом (по последствиям). Поэтому нервные родители вроде нас, предпочитают снимать залы, нанимать секьюрити и приглашать во внешнее оцепление (во внутрь все равно не пустят) пару крепких родителей имеющих опыт работы с кидс (как говорит один мой знакомый педагог с большим опытом местной работы: “ух, поубивал бы их всех”). Кстати, на него и на его жену, также педагога с большим опытом работы в лихих грузинских школах, одно имя которой наводит ужас на местных кидс, была вся надежда.
Недавно одна наша знакомая, выпускница дорогой и престижной частной школы, справляла окончание школы дома у одного из одноклассников, сына местного миллионера. Богатый папочка огородил свой дом чем-то вроде колючей проволоки с противотанковыми ежами, завез в сад разовые биотуалеты, палатки, разовые столы и пластиковые стулья и тем спас себя от полного разорения.
И еще, говоря об особенностях местных кидс, я забыл упомянуть, что кидс в единственном экземпляре представляет собой живой образец английского джентльмена начала прошлого века с внятным английским, прекрасными манерами, постоянно употребляющего слова: “не могли бы Вы, буду премного Вам благодарен, извините меня за причиненное Вам беспокойство” и т.д. Тот же кидс, находящийся в компании с другим подобным кидсом, представляет собой существо, издающее отрывистые звуки, отдалено напоминающие человеческую речь, принадлежность которой к какой либо из языковых групп определить очень трудно, манерами напоминает уже не обезьяну, но безусловно еще не человека, валяется на полу, опрокидывает стулья, реагирует исключительно на себе подобных. На вас он реагирует не более, как на мебель, вернее мебель его интересует больше, ибо об неё он может открывать бутылки с пивом. По отношению к окружающим его вещам он пожалуй гораздо ближе к обезьяне, которая не ломает только то, что не в состоянии сломать - железную решетку, цементный пол, стальную дверь. Все остальное крушится кидсами моментально. Все это я говорю о группе из двух-трех кидс. Стадо кидс представляет собой опасность не меньшую, чем стадо разъяренных африканских носорогов.
Во всем вышесказанном я смог убедиться справляя 16-тилетие сына. К слову сказать ,его 15-летие мы справляли у нас дома и незабываемые впечатления от этого праздника настолько запали в наши травмированные эмиграцией души, что мы твердо решили, что второго такого пришествия нам не выдержать, и меня отправили на поиски помещения способного выдержать подобное мероприятие. Было много звонков и переговоров, в течении которых владельцы залов осторожно выпытывали у меня, не собираюсь ли я открыть в их помещении школу по обучению подрывников-террористов, или не дай Бог организовать день рождения любимого ребенка. Услышав же о количестве и возрасте гостей, все они почему то надолго замолкали, роняли трубки, а потом твердым голосом заявляли, что на ближайшие 30 лет у них все забронировано и шансов, что кто либо откажется от заказа нет.
Наконец после долгих поисков, я нашел в лихом районе, бывший масонский клуб, хозяин которого сказал, что он пережил два пожара и четыре ограбления, и не боится ни Бога ни черта, ни австралийского тенейжера. Клуб оказался массивным зданием с тяжелыми колоннами, бойницами вместо окон и с дверьми похожими на окованные железом ворота рыцарских замков, причем выдержавших многочисленные набеги свирепых соседей. Обстановка клуба была спартанская. Десятиметровые потолки с высоко висящими лампочками, сложенные в углу огромного зала металлические складные столы и пластмассовые стулья. Обращало на себя внимание большое количество огнетушителей и высокий металлический забор вокруг здания.
Хозяин всего этого великолепия, мужик неопределенного возраста подъехавший на машине, от которой шарахались даже грузовики, смотрел на меня, как наверное смотрят на клиентов в бюро ритуальных услуг. Почтительно и с состраданием. Старательно избегая произносить вслух слово “дети”, он предпочитал ему неопределенный артикль “они”. Причем это слово он употреблял исключительно в утвердительном наклонении, “они” это сделают, “они” этим займутся, “их” это не остановит. Как особое достоинство своего клуба он расхвалил наличие двух комнат, спрятавшись в которых можно было наблюдать за главным входом (центральный вход в зал был заколочен) и за дверьми женского туалета, причем последнее он описал как основное достоинство.
После чего он содрал с меня страховой взнос, равный по стоимости строительству нового клуба, пожелал удачи, пожал руку, прослезился и уехал.
В общем к вечеру в субботу все было готово. Принесена цветомузыка, развешаны гирлянды и шары. На входе и над всеми дверями сын отпечатал и повесил указатели типа “Дорога в туалет для дам”, “Выход на свежий воздух”, а так же “Напитки” и “Еда”. Он так же разослал 50 приглашений и разрешил приходить с друзьями. “Друзья” не заставили себя ждать. Пришли они почему то задолго до назначенного времени, как я теперь понимаю, что бы суметь сориентироваться на местности засветло и почему то с огромными рюкзаками за спиной (в субботу вечером!). Одеты они были по разному. Часть как в турпоход, часть как на тяжелую работу, но большинство было в неподдающейся никакой систематизации одежде, от полного обличия вратаря хоккейной сборной Афганистана, до парадно-выходной формы вождя племени древних инков. Впрочем девочки были поскромней, от вечерних платьев с декольте до пояса и с бретельками на спине, до глухих черных пальто, застегнутых до подбородка.
Диск-жокей назначенный заранее врубил музыку, кидсы завыли и веселье началось. На мой взгляд это было несколько странное веселье. Перво-наперво они все почему-то разбрелись по двору (ночь, +8 на улице), часть из них уселась на тротуар на противоположной стороне улицы, оккупировав заодно лужайку перед домом напротив. Что интересно, владельцы дома видимо сразу поняли с кем имеют дело, поэтому они моментально выключили во всех окнах свет и затихли, не предпринимая никаких попыток защитить свою частную собственность. Тем временем, часть кидсов вышла на улицу перед клубом, а часть группами по 7-8 человек стала рыскать по району. Причем во всем этом угадывался какой то неведомый нам тайный смысл. В пустом зале грохочет музыка, сверкают огни прожекторов, а публика ни в какую не желает зайти в помещение. Наконец, как я понял, консенсус был найден, деньги собраны, спиртное и травка закуплены и веселье началось. Впрочем слово веселье они понимали несколько своеобразно. Перво-наперво они облили из пенного огнетушителя мою машину одиноко стоящую на заднем дворе, после чего она стала похожа на большой снеговик, что видимо всех очень развеселило. Затем они постарались превратить в снеговиков дам, одиноко танцующих в зале, что им удалось только наполовину, в смысле дамы разбежались а пеной покрылся паркет. Словом праздник продолжался. Часть кидсов, усевшись в кружок на бетонку перед клубом пустила по кругу самокрутку с травкой. Другая часть, показывая виртуозные навыки управления автомобилями непрерывно куда то уезжала и приезжала, лихо паркуясь в узком дворе позади клуба, оставляя длинные полосы от пробуксовывающих колес и с криками fuck и shit цепляя крыльями за углы здания, что видимо особенно их не беспокоило, учитывая, что стоимость их машин обычно порядка 300 долларов, в то время как ремонт помятого крыла в Австралии стоит порядка 1,500 баксов.
Кстати, о машинах. Один из моих близких друзей, живущий правда в лихом районе, но в тихом переулке, поленился завести машину в гараж, а оставил на лужайке перед домом, метрах в 3-х от проезжей части. Через пять минут, пара кидсов, на полной скорости не вписавшись в поворот, пролетев мимо стволов двух вековых эвкалиптов, аккуратно размазала его машину о ствол третьего. После чего благополучно дала деру. Разумеется такие слова как страховка, возмещение ущерба, вслух не произносились.
Через неделю, не совсем оправившийся от моральных и материальных потрясений друг, поехал на машине жены к приятелю. Припарковав машину, он долго и нудно расспрашивал приятеля куда лучше поставить машину. Получив уверения в абсолютной безопасности парковки в тихом и престижном районе, он расслабился, правда ненадолго. Странный грохот на улице заставил его выскочить из дома. Своей машины перед домом он правда не обнаружил, зато увидел вдалеке спину убегающего кидса, а также две груды метала, метрах в ста от того места где он оставил свою машину. По цвету он опознал в одной из них машину своей жены.
В общем веселье продолжалось. Кидсы как тараканы сновали по всему клубу, причем некоторые уже не совсем ровно. Вскоре появились и первые жертвы. Пара кидсов втащила на руках третьего, с болтающейся головой, закатившимися глазами и без видимых признаков жизни. Нервные педагоги, я забыл сказать, что со мной вместе в мероприятии принимали участие: один болгарин - доктор наук из университета, два педагога старших классов австралийской школы, и одна педагог младших классов (бывшие жители солнечной Грузии). У всех них, кроме педагога младших классов, “дети” принимали участие в празднике и одновременно служили лазутчиками, время от времени доставляя донесения из стана врага, причем лазутчиков, на всякий случай педагоги каждый раз тщательно обнюхивали, оскорбляя тем самым их кристальную честность и безупречное поведение. Одна из педагогов все время повторяла, что все идет нормально, что это обычные дети из обычной австралийской школы и её ничего здесь не удивляет, однако по видимому вид кидса, которого друзья внесли на рукахв нашу комнату с безжизненно болтающейся головой, при ближайшем рассмотрении оказавшегося хорошо воспитанным сыном наших прекрасных знакомых приехавших из Грузии, а так же вид девушки в вечернем туалете, плашмя лежащей на холодном асфальте, произвел в закаленной душе педагога такую бурю, что она потребовала немедленно кого-нибудь вызвать, то ли родителей, то ли полицию, то ли скорую помощь. Пока я, выслушивая многочисленные и дельные советы снующих мимо кидсов, откачивал пострадавшего, педагоги патрулировали территорию клуба, увертываясь от снующих кидсов, и пытаясь своим видом посеять в душах последних некоторое раскаяние. Тем временем, проворные кидсы вскрыли заколоченные наглухо парадные двери зала, разбили дверь в мужской туалет и обильно усыпали битыми бутылками проезжую часть дороги. Я почувствовал, что еще немного и меня самого надо будет откачивать.
Я потерял ощущение времени и пространства, время от времени ко мне подбегала с перекошенным лицом жена и кричала: “они” это делают, “они” этим занимаются, “их” это не останавливает. Я чувствовал, что единственной силой способной их остановить может быть многочисленный и главное хорошо вооруженный ОМОН способный оцепить район, разбить его на квадраты и с помощью пожарных машин-водометов остановить это безумство.
Но вот, часы пробили полночь, музыка смолкла, включился свет. Улица осветилась многочисленными фарами приехавших за детьми родителей. Началось паническое бегство. Кидсы вылезали из всех щелей, паковались в машины и бесследно исчезали. Через полчаса, потрясенные, мы стояли в звенящей тишине посреди ярко освещенного зала и смотрели, как медленно и устало оседает пыль.
Что самое интересное, я рассказал об этом дне рождения одному австралийцу, владельцу двух очень воспитанных девочек. Он был очень удивлен моей нервной реакцией на обычный день рождения, ведь «дети веселились».
Недавно одна наша знакомая, выпускница дорогой и престижной частной школы, справляла окончание школы дома у одного из одноклассников, сына местного миллионера. Богатый папочка огородил свой дом чем-то вроде колючей проволоки с противотанковыми ежами, завез в сад разовые биотуалеты, палатки, разовые столы и пластиковые стулья и тем спас себя от полного разорения.
И еще, говоря об особенностях местных кидс, я забыл упомянуть, что кидс в единственном экземпляре представляет собой живой образец английского джентльмена начала прошлого века с внятным английским, прекрасными манерами, постоянно употребляющего слова: “не могли бы Вы, буду премного Вам благодарен, извините меня за причиненное Вам беспокойство” и т.д. Тот же кидс, находящийся в компании с другим подобным кидсом, представляет собой существо, издающее отрывистые звуки, отдалено напоминающие человеческую речь, принадлежность которой к какой либо из языковых групп определить очень трудно, манерами напоминает уже не обезьяну, но безусловно еще не человека, валяется на полу, опрокидывает стулья, реагирует исключительно на себе подобных. На вас он реагирует не более, как на мебель, вернее мебель его интересует больше, ибо об неё он может открывать бутылки с пивом. По отношению к окружающим его вещам он пожалуй гораздо ближе к обезьяне, которая не ломает только то, что не в состоянии сломать - железную решетку, цементный пол, стальную дверь. Все остальное крушится кидсами моментально. Все это я говорю о группе из двух-трех кидс. Стадо кидс представляет собой опасность не меньшую, чем стадо разъяренных африканских носорогов.
Во всем вышесказанном я смог убедиться справляя 16-тилетие сына. К слову сказать ,его 15-летие мы справляли у нас дома и незабываемые впечатления от этого праздника настолько запали в наши травмированные эмиграцией души, что мы твердо решили, что второго такого пришествия нам не выдержать, и меня отправили на поиски помещения способного выдержать подобное мероприятие. Было много звонков и переговоров, в течении которых владельцы залов осторожно выпытывали у меня, не собираюсь ли я открыть в их помещении школу по обучению подрывников-террористов, или не дай Бог организовать день рождения любимого ребенка. Услышав же о количестве и возрасте гостей, все они почему то надолго замолкали, роняли трубки, а потом твердым голосом заявляли, что на ближайшие 30 лет у них все забронировано и шансов, что кто либо откажется от заказа нет.
Наконец после долгих поисков, я нашел в лихом районе, бывший масонский клуб, хозяин которого сказал, что он пережил два пожара и четыре ограбления, и не боится ни Бога ни черта, ни австралийского тенейжера. Клуб оказался массивным зданием с тяжелыми колоннами, бойницами вместо окон и с дверьми похожими на окованные железом ворота рыцарских замков, причем выдержавших многочисленные набеги свирепых соседей. Обстановка клуба была спартанская. Десятиметровые потолки с высоко висящими лампочками, сложенные в углу огромного зала металлические складные столы и пластмассовые стулья. Обращало на себя внимание большое количество огнетушителей и высокий металлический забор вокруг здания.
Хозяин всего этого великолепия, мужик неопределенного возраста подъехавший на машине, от которой шарахались даже грузовики, смотрел на меня, как наверное смотрят на клиентов в бюро ритуальных услуг. Почтительно и с состраданием. Старательно избегая произносить вслух слово “дети”, он предпочитал ему неопределенный артикль “они”. Причем это слово он употреблял исключительно в утвердительном наклонении, “они” это сделают, “они” этим займутся, “их” это не остановит. Как особое достоинство своего клуба он расхвалил наличие двух комнат, спрятавшись в которых можно было наблюдать за главным входом (центральный вход в зал был заколочен) и за дверьми женского туалета, причем последнее он описал как основное достоинство.
После чего он содрал с меня страховой взнос, равный по стоимости строительству нового клуба, пожелал удачи, пожал руку, прослезился и уехал.
В общем к вечеру в субботу все было готово. Принесена цветомузыка, развешаны гирлянды и шары. На входе и над всеми дверями сын отпечатал и повесил указатели типа “Дорога в туалет для дам”, “Выход на свежий воздух”, а так же “Напитки” и “Еда”. Он так же разослал 50 приглашений и разрешил приходить с друзьями. “Друзья” не заставили себя ждать. Пришли они почему то задолго до назначенного времени, как я теперь понимаю, что бы суметь сориентироваться на местности засветло и почему то с огромными рюкзаками за спиной (в субботу вечером!). Одеты они были по разному. Часть как в турпоход, часть как на тяжелую работу, но большинство было в неподдающейся никакой систематизации одежде, от полного обличия вратаря хоккейной сборной Афганистана, до парадно-выходной формы вождя племени древних инков. Впрочем девочки были поскромней, от вечерних платьев с декольте до пояса и с бретельками на спине, до глухих черных пальто, застегнутых до подбородка.
Диск-жокей назначенный заранее врубил музыку, кидсы завыли и веселье началось. На мой взгляд это было несколько странное веселье. Перво-наперво они все почему-то разбрелись по двору (ночь, +8 на улице), часть из них уселась на тротуар на противоположной стороне улицы, оккупировав заодно лужайку перед домом напротив. Что интересно, владельцы дома видимо сразу поняли с кем имеют дело, поэтому они моментально выключили во всех окнах свет и затихли, не предпринимая никаких попыток защитить свою частную собственность. Тем временем, часть кидсов вышла на улицу перед клубом, а часть группами по 7-8 человек стала рыскать по району. Причем во всем этом угадывался какой то неведомый нам тайный смысл. В пустом зале грохочет музыка, сверкают огни прожекторов, а публика ни в какую не желает зайти в помещение. Наконец, как я понял, консенсус был найден, деньги собраны, спиртное и травка закуплены и веселье началось. Впрочем слово веселье они понимали несколько своеобразно. Перво-наперво они облили из пенного огнетушителя мою машину одиноко стоящую на заднем дворе, после чего она стала похожа на большой снеговик, что видимо всех очень развеселило. Затем они постарались превратить в снеговиков дам, одиноко танцующих в зале, что им удалось только наполовину, в смысле дамы разбежались а пеной покрылся паркет. Словом праздник продолжался. Часть кидсов, усевшись в кружок на бетонку перед клубом пустила по кругу самокрутку с травкой. Другая часть, показывая виртуозные навыки управления автомобилями непрерывно куда то уезжала и приезжала, лихо паркуясь в узком дворе позади клуба, оставляя длинные полосы от пробуксовывающих колес и с криками fuck и shit цепляя крыльями за углы здания, что видимо особенно их не беспокоило, учитывая, что стоимость их машин обычно порядка 300 долларов, в то время как ремонт помятого крыла в Австралии стоит порядка 1,500 баксов.
Кстати, о машинах. Один из моих близких друзей, живущий правда в лихом районе, но в тихом переулке, поленился завести машину в гараж, а оставил на лужайке перед домом, метрах в 3-х от проезжей части. Через пять минут, пара кидсов, на полной скорости не вписавшись в поворот, пролетев мимо стволов двух вековых эвкалиптов, аккуратно размазала его машину о ствол третьего. После чего благополучно дала деру. Разумеется такие слова как страховка, возмещение ущерба, вслух не произносились.
Через неделю, не совсем оправившийся от моральных и материальных потрясений друг, поехал на машине жены к приятелю. Припарковав машину, он долго и нудно расспрашивал приятеля куда лучше поставить машину. Получив уверения в абсолютной безопасности парковки в тихом и престижном районе, он расслабился, правда ненадолго. Странный грохот на улице заставил его выскочить из дома. Своей машины перед домом он правда не обнаружил, зато увидел вдалеке спину убегающего кидса, а также две груды метала, метрах в ста от того места где он оставил свою машину. По цвету он опознал в одной из них машину своей жены.
В общем веселье продолжалось. Кидсы как тараканы сновали по всему клубу, причем некоторые уже не совсем ровно. Вскоре появились и первые жертвы. Пара кидсов втащила на руках третьего, с болтающейся головой, закатившимися глазами и без видимых признаков жизни. Нервные педагоги, я забыл сказать, что со мной вместе в мероприятии принимали участие: один болгарин - доктор наук из университета, два педагога старших классов австралийской школы, и одна педагог младших классов (бывшие жители солнечной Грузии). У всех них, кроме педагога младших классов, “дети” принимали участие в празднике и одновременно служили лазутчиками, время от времени доставляя донесения из стана врага, причем лазутчиков, на всякий случай педагоги каждый раз тщательно обнюхивали, оскорбляя тем самым их кристальную честность и безупречное поведение. Одна из педагогов все время повторяла, что все идет нормально, что это обычные дети из обычной австралийской школы и её ничего здесь не удивляет, однако по видимому вид кидса, которого друзья внесли на рукахв нашу комнату с безжизненно болтающейся головой, при ближайшем рассмотрении оказавшегося хорошо воспитанным сыном наших прекрасных знакомых приехавших из Грузии, а так же вид девушки в вечернем туалете, плашмя лежащей на холодном асфальте, произвел в закаленной душе педагога такую бурю, что она потребовала немедленно кого-нибудь вызвать, то ли родителей, то ли полицию, то ли скорую помощь. Пока я, выслушивая многочисленные и дельные советы снующих мимо кидсов, откачивал пострадавшего, педагоги патрулировали территорию клуба, увертываясь от снующих кидсов, и пытаясь своим видом посеять в душах последних некоторое раскаяние. Тем временем, проворные кидсы вскрыли заколоченные наглухо парадные двери зала, разбили дверь в мужской туалет и обильно усыпали битыми бутылками проезжую часть дороги. Я почувствовал, что еще немного и меня самого надо будет откачивать.
Я потерял ощущение времени и пространства, время от времени ко мне подбегала с перекошенным лицом жена и кричала: “они” это делают, “они” этим занимаются, “их” это не останавливает. Я чувствовал, что единственной силой способной их остановить может быть многочисленный и главное хорошо вооруженный ОМОН способный оцепить район, разбить его на квадраты и с помощью пожарных машин-водометов остановить это безумство.
Но вот, часы пробили полночь, музыка смолкла, включился свет. Улица осветилась многочисленными фарами приехавших за детьми родителей. Началось паническое бегство. Кидсы вылезали из всех щелей, паковались в машины и бесследно исчезали. Через полчаса, потрясенные, мы стояли в звенящей тишине посреди ярко освещенного зала и смотрели, как медленно и устало оседает пыль.
Что самое интересное, я рассказал об этом дне рождения одному австралийцу, владельцу двух очень воспитанных девочек. Он был очень удивлен моей нервной реакцией на обычный день рождения, ведь «дети веселились».