Почему «прокисают» Святые Дары?
В своем интернет-журнале, в заметках « Св. Иоанн Дамаскин об образе преложения Святых даров » [1], « Плоть и Кровь Христовы под видом хлеба и вина в ПЦ и РКЦ » [2] и « Прокисают ли Святые Дары и почему? » [3], Константин Кочегаров, именующий себя священником Церкви истинных православных христиан Эллады, проводит следующую мысль: в Таинстве Евхаристии хлеб и вино не пресуществляются в Тело и Кровь Христовы, но, будучи Телом и Кровью Христовыми, остаются хлебом и вином со всеми их свойствами.
На это указывают, в частности, следующие высказывания Кочегарова:
- в [1]: «св. Иоанн прямо отсекает мысль о всбросе в Чашу с неба, сверху вниз вознесшегося Тела Иисуса Христа, т.е. идею о трассубстанциации. <…> при этом преподобный отец мыслит, что продукты становятся Св.Телом как бы снизу вверх, через преложение Святым Духом на престоле. Но при этом они - все же То Самое вознесшееся Тело Христа»;
- в [2]: «По-моему собор 1691г., отождествляя совершенно разные по смыслу термины "пресуществление" и "преложение", при этом вкладывая в понятие "пресуществление" смысл "преложения", т.е. когда в Чаше хлеб и вино не исчезают физически, но по существу являются Истинными Телом и Кровью Иисуса Христа»;
- в [3]: «по-моему, у исследованных святых, и деяниях тематического собора не обнаруживается идеи об утрате хлебом и вином своих продуктовых свойств и природ и их тенденции в превращение в натуральные мясо и кровь при преложении (пресуществлении) в Тело и Кровь Спасителя».
Каким образом Иоанн Дамаскин «отсекает мысль», не понравившуюся Кочегарову, понятно лишь самому Кочегарову: здравым умом усмотреть это «отсечение» невозможно.
Но не составляет никакого труда показать прямое противоречие домыслов Кочегарова словам Самого Христа:
«И ядущимъ имъ, прiемь iисусъ хлебъ, (и) благословивъ, преломи и даде имъ, и рече: прiимите, ядите: сiе есть тело мое. И прiимъ чашу, хвалу воздав, даде имъ: и пиша отъ нея вси. И рече имъ: сiя есть кровь моя новаго завета, за многи изливаема» (Мк 14: 22-24).
Христос не сказал: «этот хлеб - Тело Мое» или «это вино - Кровь Моя», но сказал: «сие», то есть даваемое вам Мной есть Тело Мое и Кровь Моя. И добавил: Нового Завета - Моего учения, дающего жизнь вечную, принимающему его.
Потому и в другом месте говорит: «Азъ есмь хлебъ животный: отцы ваши ядоша манну въ пустыни, и умроша: сей есть хлебъ сходяй съ небесе, да, аще кто отъ него ястъ, не умретъ» (Ин 6: 48-50) и «Ядый мою плоть и пiяй мою кровь имать животъ вечный» (Ин 6: 54).
Хлеб жизни дает жизнь вечную, питая не тело продуктами, приготовленными из плодов злаков и винограда, а душу - Духом Жизни, без Которого вечная жизнь невозможна. Нигде и никогда Спаситель не обмолвился ни одним словом, дающим возможность даже предположить, что Его Святое Тело может быть простым хлебом, а Его Святая Кровь - простым вином, которые лишь поддерживают ограниченную во времени жизнь дебелого тела, но не дают вечной жизни душе.
Неложные слова Спасителя легли в основу Томоса Константинопольского Собора 1691 года о Таинстве Евхаристии, где сказано:
«Итак, поскольку святая и кафолическая Христова Церковь со времен святых Апостолов и впоследствии вплоть до нашего [времени] согласно преданию Спасителя нашего Христа и Бога веровала и [ныне] разумеет о святейшем таинстве святой Евхаристии, что в нем Господь наш Иисус Христос присутствует истинно и реально, то очевидно, что по освящении хлеба и вина хлеб претворяется или прелагается в самое истинное и от Девы рожденное Тело Христа, а вино - в самую истинную и на кресте излиянную Кровь Того же Самого Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа и Бога. И более не остается сущности хлеба и вина, но под видимыми образами хлеба и вина суть истинно и реально самые Тело и Кровь Господа».
Кочегаров, считающий себя членом ИПЦ Греции, прямо противоречит смысловому и буквальному содержанию Томоса, желая не видеть подчеркнутых мной слов. Но этот Томос принят Собором Православной Церкви, наследницей которой является ИПЦ Греции, и не встретил возражений со стороны Православной Церкви в течение трех с лишним столетий.
Кочегаров справедливо видит целью Томоса оценку соотношения терминов «пресуществление» и «преложение» (с которой он также не согласен), но не обращает внимания на то, что Томос начинается с исповедания веры «согласно преданию Спасителя нашего Христа и Бога» и только после этого утверждает смысловую тождественность упомянутых терминов.
Нет никаких оснований подвергать сомнению это утверждение Православного Собора, основанное на мнениях «истинных православных учителей», что специально отмечено в тексте Томоса. Но в данном случае нет никакой нужды даже касаться этого вопроса, потому что суть высказываний Кочегарова, лукаво прикрываемая терминологическими разногласиями с Томосом, явно противоречит православному учению о Евхаристии.
Важно отметить, что процитированные слова Томоса являются неотъемлемой частью догматического учения Православной Церкви: догмат есть учение веры, основанное на Священном Писании, и, как говорит Митрополит Московский и Коломенский Макарий в своем фундаментальнейшем труде «Православно-догматическое богословие»: «Подъ именемъ христiанскихъ догматовъ разумеются откровенныя истины, преподаваемыя людямъ Церковiю, какъ непререкаемыя и неизменныя правила спасительной веры» (Том I. Введение, §2).
Произвольно утверждая, что «в Чаше хлеб и вино не исчезают физически», Кочегаров неизбежно подводит к мысли о восприятии Словом в Свою ипостась вместе с человеческим естеством естества хлеба и вина. Возражая против догмата, данного Самой Истиной, он ставит себя в один ряд с противниками Истины, ибо «Иже несть со мною, на мя есть: и иже не собирает со мною, расточаетъ» (Мф 12: 30). Тем самым он ставит себя и вне Церкви и в нынешнем своем душевном состоянии не может не только быть, но даже называться христианином.
Любые попытки Кочегарова настоять на своем, противном Христу, мнении не могут восприниматься всерьез. Его апелляции к словам Апостола Павла и некоторым святоотеческим высказываниям лишь показывают очевидную неспособность поврежденного тщеславным самолюбованием ума Кочегарова к восприятию святоотеческих мыслей.
Но поскольку фантазии Кочегарова произросли не на пустом месте, а связаны с неверным толкованием фактов естественной порчи Святых Даров, считаю необходимым дать краткое объяснение причин такой порчи.
Тело Христа, несмотря на Его святость, будучи материальным, по Своему естеству подвержено внешним воздействиям со стороны прочей материи.
Не является тайной, что во время Своей земной жизни Спаситель, принявший в Свою ипостась Слова человеческое естество, алкал, жаждал, утомлялся; Его Святое Тело было подвергнуто бичеванию - прямым воздействиям материального мiра.
Спаситель ел хлеб, пил воду и вино, по употреблении частично пресуществлявшиеся в Его Тело, подвергнутое впоследствии распятию, и в Его Кровь, истекшую на Кресте. Следы распятия сохранились на руках и ногах Спасителя и по Его воскресении - уже в нетленном Теле. И в этом тоже нет никакой тайны.
Так что же удивительного в том, что нетленное, но материальное, Святое Тело Христово и Святая Его Кровь, пребывая под видом хлеба и вина в лежащем во зле мiре, может подвергнуться воздействию этого зла? Зла, проистекающего от грехов человеческих, имеющих следствием указание Божие на эти грехи таким простым и естественным для материального мiра, но страшным для грешников способом, как видимое изменение Святых Даров.
Важно лишь понимать, что Святые Дары - Тело Христово - хотя и могут изменяться, но, как мудро заметил Нектарий, патриарх Иерусалимский, в своем труде «О главенстве папы», измениться могут лишь акциденции (συμβεβηκότα) Святых Даров, но не их нетленная сущность.