Античность на севере Балкан. Религия и боги фракийцев. Ч. 4 (версия 2.0)
Весьма ярко выражены жреческие функции одрисских монархов. На это указывают изображения с обрядом священной пахоты на монетах дерронов, которые находят параллели в позднеантичных фракийских дионисиях и кукерских обрядах более поздних болгар . Идея божественности царской власти, полученной из рук божества нашла отражение в изображениях трех золотых перстней из богатейших погребений одрисской знати.
(Перстни фракийских аристократов, на одном из которых хозяин в образе героя-всадника получает благословение из рук Богини)
(Тот же сюжет на фреске из знаменитой гробницы гетского царя (возможно, знаменитого Дромихета) в Свештари)
Еще одним подтверждением о соединении жреческих функций в руках царя служит архитектура Севтополя, столицы Севта III последней трети IV в. до н.э., о чем свидетельствует соединение храма с резиденцией царя.
(Схема Севтополя)
(Руины Севтополя)
(Севтополь в представлении современного неизвестного художника)
Прямое указание на жреческие функции царя содержатся у Феопомпа, сообщение которого о том, что в своих резиденциях Котис приносил жертвы богам, сохранил Афиней (Athen. XII p. 531E). Вероятно, подобно спартанским архегетам фракийские цари должны были толковать волю богов и может быть даже наделялись даром предвидения в представлениях народа. Образ такого фракийского царя-прорицателя Финея отразился в мифах об аргонавтах.
В целом, цари одрисов имели много общего с тем, что мы знаем о царях Македонии и греческих басилевсах гомеровской и архаической эпохи, наследниками которых были цари-архегеты Спарты . Однако, можно выделить и несколько существенных отличий. Так, судя по всему, цари одрисов не только выступали посредниками между богами и общиной, как их спартанские и македонские коллеги, но и сами наделялись своими подданными божественным статусом.
Исследования болгарских ученых подтверждают, что резиденции одрисских царей находились на территории святилищ. Примерами могут служить сакральный комплекс в Староселе, гора Шилото у Бургаса или Гиерон орос (Священная гора), служившая резиденцией Котису . Уже одно только это показывает, что цари одрисов приравнивали себя к богам. Сакральность царя и его соправителей видна также в архитектуре их гробниц, более напоминающих храмы.
(Гробница в Староселе)
Наиболее ярко мотив божественности царя просматривается в фигуре Котиса I, правление которого получило наиболее полное отражение в имеющихся у нас источниках.
(Монеты царя Котиса I, на одной из которых он изображен в образе героя - всадника)
На одном из предметов Рогозенского клада он назван «сыном Аполлона».
(Серебряный сосуд из Рогозенского клада с надписью: ‘Κοτυς, Ἀπόλλωνος παῖς’, «Котис, сын Аполлона»)
Описание ритуала «свадьбы» Котиса и богини Афины, которое приводит Феопомп (Athen. XII p. 531E), говорит о том, что Котис считал себя не обычным человеком, а божеством.
["И на третий день он прибывает в Онокарсиду, фракийское местечко с большой рощей, прекрасно устроенное и приятное для препровождения времени особенно в летнюю пору. Ибо было оно из наиболее предпочитаемых Котисом, который среди всех прежде правивших во Фракии царей наиболее стремился к наслаждениям и роскоши. Ведь он, обходя страну, везде, где видел осеняемые деревьями и орошаемые водами участки, превращал их в столовые и, являясь в каждую из них, когда случалось, совершал жертвоприношения богам и общался с ипархами, счастливый и блаженствующий до тех пор, пока не осквернил обидой Афину". Далее историк рассказывает, что Котис устроил свадебный обед, словно выходила за него замуж Афина и, приготовив брачное ложе, ожидал, бражничая, богиню. И уже вконец обезумев, он отправил некоего из дорифоров посмотреть, идет ли невеста в опочивальню; когда же тот возвратился и сказал, что в спальне пусто, он в бешестве убил его выстрелом из лука, как и второго посланного беднягу; третий оказался хитрее и, придя, доложил, что богиня давно его ждет и уже начинает томиться. Этот царь, возревновав однажды собственную жену, разорвал ее своими руками, начав с половых органов». Athen. XII p. 531EAthen. XII p. 531E]
(Сцена "священного брака" на плакетке из Летницы, IV в. до н.э.)
О том, что это не блажь безумного деспота, а традиция, уходящая корнями к самому началу одрисской государственности, свидетельствуют традиции одрисской монетной иконографии. Идея о царской власти, которая не только дана от бога, но и сливается с божеством, находит отражение в иконографии и надписях уже самых ранних монетных эмиссий фракийских племен. Нумизматика свидетельствует, что идеи божественной природы власти племенных вождей и династов проникают во фракийскую монетную чеканку уже в первые десятилетия V в. до н.э. Осознание своей божественности позволяло одрисским царям помещать свое портретное изображение на монетах там, где их эллинские современники помещали изображения Богов. Любопытно, что на монетах Котиса он, также впервые в античности, изображен в виде героя - всадника с правой рукой, поднятой в жесте благословения, известном в римскую императорскую эпоху как aclamatio.
Не менее показательными являются изображения на монетах царя Севта III, правившего около 330-290 гг. до н.э. Лавровый венец на его монетах является божественным атрибутом, отличающим в эллинистической традиции личность, возведенную в ранг полубогов, завершивших свой жизненный путь. В Пергамском царстве так на монетах изображали основателя династии Атталидов Филитера его приемники. Монетные эмиссии свидетельствуют, что во Фракии местные традиции обожествления царской власти, переплетались в более позднее время с эллинистическими тенденциями обожествления царской власти со всеми присущими этому процессу атрибутами.
(Голова Севта III и его портрет на монете)
Обоснование столь высокого сакрального статуса, даровавшего царю неограниченную власть мы находим у Геродота. Он говорит: «Богов фракийцы чтут только трех: Ареса, Диониса и Артемиду. А их цари (в отличие от остального народа) больше всех богов почитают Гермеса и клянутся только им. По их словам, и САМИ ОНИ ПРОИЗОШЛИ от Гермеса» (Hdt. VII, 7). Геродот был современником первых великих царей одрисов (Тереса, Спарадока и Ситалка), поэтому, вероятно, под «фракийскими царями» здесь необходимо понимать в первую очередь одрисских Тересидов.
(Перстни фракийских аристократов, на одном из которых хозяин в образе героя-всадника получает благословение из рук Богини)
(Тот же сюжет на фреске из знаменитой гробницы гетского царя (возможно, знаменитого Дромихета) в Свештари)
Еще одним подтверждением о соединении жреческих функций в руках царя служит архитектура Севтополя, столицы Севта III последней трети IV в. до н.э., о чем свидетельствует соединение храма с резиденцией царя.
(Схема Севтополя)
(Руины Севтополя)
(Севтополь в представлении современного неизвестного художника)
Прямое указание на жреческие функции царя содержатся у Феопомпа, сообщение которого о том, что в своих резиденциях Котис приносил жертвы богам, сохранил Афиней (Athen. XII p. 531E). Вероятно, подобно спартанским архегетам фракийские цари должны были толковать волю богов и может быть даже наделялись даром предвидения в представлениях народа. Образ такого фракийского царя-прорицателя Финея отразился в мифах об аргонавтах.
В целом, цари одрисов имели много общего с тем, что мы знаем о царях Македонии и греческих басилевсах гомеровской и архаической эпохи, наследниками которых были цари-архегеты Спарты . Однако, можно выделить и несколько существенных отличий. Так, судя по всему, цари одрисов не только выступали посредниками между богами и общиной, как их спартанские и македонские коллеги, но и сами наделялись своими подданными божественным статусом.
Исследования болгарских ученых подтверждают, что резиденции одрисских царей находились на территории святилищ. Примерами могут служить сакральный комплекс в Староселе, гора Шилото у Бургаса или Гиерон орос (Священная гора), служившая резиденцией Котису . Уже одно только это показывает, что цари одрисов приравнивали себя к богам. Сакральность царя и его соправителей видна также в архитектуре их гробниц, более напоминающих храмы.
(Гробница в Староселе)
Наиболее ярко мотив божественности царя просматривается в фигуре Котиса I, правление которого получило наиболее полное отражение в имеющихся у нас источниках.
(Монеты царя Котиса I, на одной из которых он изображен в образе героя - всадника)
На одном из предметов Рогозенского клада он назван «сыном Аполлона».
(Серебряный сосуд из Рогозенского клада с надписью: ‘Κοτυς, Ἀπόλλωνος παῖς’, «Котис, сын Аполлона»)
Описание ритуала «свадьбы» Котиса и богини Афины, которое приводит Феопомп (Athen. XII p. 531E), говорит о том, что Котис считал себя не обычным человеком, а божеством.
["И на третий день он прибывает в Онокарсиду, фракийское местечко с большой рощей, прекрасно устроенное и приятное для препровождения времени особенно в летнюю пору. Ибо было оно из наиболее предпочитаемых Котисом, который среди всех прежде правивших во Фракии царей наиболее стремился к наслаждениям и роскоши. Ведь он, обходя страну, везде, где видел осеняемые деревьями и орошаемые водами участки, превращал их в столовые и, являясь в каждую из них, когда случалось, совершал жертвоприношения богам и общался с ипархами, счастливый и блаженствующий до тех пор, пока не осквернил обидой Афину". Далее историк рассказывает, что Котис устроил свадебный обед, словно выходила за него замуж Афина и, приготовив брачное ложе, ожидал, бражничая, богиню. И уже вконец обезумев, он отправил некоего из дорифоров посмотреть, идет ли невеста в опочивальню; когда же тот возвратился и сказал, что в спальне пусто, он в бешестве убил его выстрелом из лука, как и второго посланного беднягу; третий оказался хитрее и, придя, доложил, что богиня давно его ждет и уже начинает томиться. Этот царь, возревновав однажды собственную жену, разорвал ее своими руками, начав с половых органов». Athen. XII p. 531EAthen. XII p. 531E]
(Сцена "священного брака" на плакетке из Летницы, IV в. до н.э.)
О том, что это не блажь безумного деспота, а традиция, уходящая корнями к самому началу одрисской государственности, свидетельствуют традиции одрисской монетной иконографии. Идея о царской власти, которая не только дана от бога, но и сливается с божеством, находит отражение в иконографии и надписях уже самых ранних монетных эмиссий фракийских племен. Нумизматика свидетельствует, что идеи божественной природы власти племенных вождей и династов проникают во фракийскую монетную чеканку уже в первые десятилетия V в. до н.э. Осознание своей божественности позволяло одрисским царям помещать свое портретное изображение на монетах там, где их эллинские современники помещали изображения Богов. Любопытно, что на монетах Котиса он, также впервые в античности, изображен в виде героя - всадника с правой рукой, поднятой в жесте благословения, известном в римскую императорскую эпоху как aclamatio.
Не менее показательными являются изображения на монетах царя Севта III, правившего около 330-290 гг. до н.э. Лавровый венец на его монетах является божественным атрибутом, отличающим в эллинистической традиции личность, возведенную в ранг полубогов, завершивших свой жизненный путь. В Пергамском царстве так на монетах изображали основателя династии Атталидов Филитера его приемники. Монетные эмиссии свидетельствуют, что во Фракии местные традиции обожествления царской власти, переплетались в более позднее время с эллинистическими тенденциями обожествления царской власти со всеми присущими этому процессу атрибутами.
(Голова Севта III и его портрет на монете)
Обоснование столь высокого сакрального статуса, даровавшего царю неограниченную власть мы находим у Геродота. Он говорит: «Богов фракийцы чтут только трех: Ареса, Диониса и Артемиду. А их цари (в отличие от остального народа) больше всех богов почитают Гермеса и клянутся только им. По их словам, и САМИ ОНИ ПРОИЗОШЛИ от Гермеса» (Hdt. VII, 7). Геродот был современником первых великих царей одрисов (Тереса, Спарадока и Ситалка), поэтому, вероятно, под «фракийскими царями» здесь необходимо понимать в первую очередь одрисских Тересидов.