На дальних берегах. Конец античности в Северном Причерноморье. Ч. 2
III в. н.э. характеризуется как период усиление германского элемента в Северном Причерноморье. Это должно было отразиться также на судьбе Боспорского царства, но в целом, у нас достаточно мало информации о том, что происходило на Боспоре во второй половине III - IV вв. Определенно можно говорить о сохранении и усилении кризиса в государстве. Надпись Валерия Аврелия Сога (305-306 гг.) свидетельствует о том, что в это время Боспор и боспорская знать не только сохраняли связи с Римом, но и римское влияние было достаточно сильным, так как Валерий Аврелий Сог, поминая римских императоров, забыл назвать боспорских царей. На основании этого даже возникла гипотеза о том, что Боспор в это время утратил самостоятельность и существовал в качестве римской провинции . Экономический упадок привел к тому, что была прекращена монетная чеканка, что также пытались истолковать как доказательство потери самостоятельности. Туманные сведения Константина Багрянородного, основанные на местной херсонесской традиции, указывают на то, что в рассматриваемый период Боспору пришлось вести несколько неудачных войн с Херсонессом, в которых он понес значительный урон и утратил часть европейских территорий. В тоже время, на территории Боспора получило распространение христианство, которое также способствовало сохранению связей со Средиземноморьем. У Созомена (IV, 16, 5) сохранились сведения о боспорских епископах, принимавших участие в Первом Вселенском Соборе в Нике (325 г.) и Никомедии (344, не состоялся).
О Азиатской части царства информации еще меньше. То, что мы можем найти в источниках, как правило связано с побережьем Керченского пролива. Данных о расселении племен и народов для этого времени практически нет. Наступление готов с середины III в. н.э. затронуло, насколько мы можем судить, Азиатскую половину Боспорского царства в меньшей степени, чем Европейскую .
После долгого молчания, о Боспорском царстве сообщает Аммиан Марцеллин. Под 362 годом он пишет: «…с севера и пустынных пространств, по которым впадает в море Фазид ехали посольства боспорцев и других неведомых ранее народов с мольбой о том, чтобы за внесение ежегодной дани им позволено было мирно жить в пределах родной их земли» (Amm. Marc. XXII, 7, 10). Из этого сообщения можно сделать вывод о том, что в отличие от церковных контактов, политические контакты на некоторое время были прерваны и боспорцы стремились восстановить прежние союзнические отношения. Очевидно, что причиной этого желания была некая угроза с востока. В пользу этого говорит также участие в посольстве представителей неких неизвестных римлянам варваров, соседствующих с Боспором. По мнению Н.Н. Болгова среди послов могли быть гунны, так как более традиционные соседи Боспора были известны Риму. Ему противоречит А.Ю. Виноградов, который указывает на Фасис, как географический ориентир и предлагает видеть в неизвестных варваров абхазо-адыгские племена. Гунны же, как это предполагалось ранее, скорее всего были как раз причиной опасений боспорцев и их соседей, заставившей их искать союза с Римом . Аммиан также оставил довольно любопытное описание земель, прилегающих к Меотиде: «30. Неподалеку отсюда лежит Меотида (Азовское море), занимающая весьма большое пространство. Много воды из ее обильных источников прорывается через Пантикапейский пролив в Понт, на правом берегу которого лежат острова Фанагур и Гермонасса, застроенные стараниями греков. 31. Вокруг этих крайних и отдаленных болот обитает множество народов, весьма различных между собою по языку и обычаям: яксаматы, меоты, язиги, роксоланы, аланы, меланхлены, гелоны и агафирсы, у которых находятся обильные залежи камня-адаманта. За этими народами еще дальше обитают другие, нам неведомые, так как они живут дальше всех вглубь материка. 32. А на левой стороне Меотиды есть полуостров, заполненный греческими колониями. Поэтому население живет там спокойно и миролюбиво, полагает свои заботы в земледелии и питается плодами земли.
33. Недалеко от них за различными царствами живут тавры; среди них арихи, синхи и напеи страшны своей дикостью, и так как продолжительная безнаказанность усиливала их свирепость, то от того и пошло имя морю «Негостеприимное». Если его называют наоборот Евксинским (гостеприимным), то это ирония, подобно тому как мы, греки, называем благодушным глупого, благожелательницей - ночь, Евменидами (добромыслящими) - Фурий. 34. Эти народы добывали милости богов человеческими жертвами и, закалывая пришельцев в жертву Диане, которая у них зовется Орсилохой, прибивали головы убитых на стенах храма, как вечные памятники славным деяниям.
35. Близ Таврики лежит необитаемый остров Левка посвященный Ахиллу. Если кто случайно попадет туда, тот, осмотрев памятники древности, храм и дары, посвященные этому герою, возвращается вечером на корабль. Говорят, что там нельзя проводить ночь, не подвергая опасности свою жизнь. На острове есть пруд и водятся белые птицы, похожие на зимородков, о происхождении которых, как и о времени битв на Геллеспонте я буду рассказывать в другом месте 36. В Таврике есть несколько городов; более значительные среди них - Евпатория, Дандака и Феодосия; есть и другие, поменьше, не оскверненные человеческими жертвоприношениями» (Amm. Marc. XXII, 8, 30-36). Это описание свидетельствует о смутном представлении римлян о народах, проживающих в глуби от греческих колоний.
Гораздо более важной представляется информация Аммиана о появлении гуннов. Этому народу предстояло стать ключевым политическим фактором в Европе на последующие сто лет, а также сыграть роль катализатора Великих переселений народов, который стали в свою очередь, одним из факторов падения Римской империи на западе.
Согласно Аммиану (XXXI, 3, 1), приблизительно в 360-х гг., гунны воевали с аланами. Основные столкновения проходили к северу от азиатских владений Боспора, ближе к устью Дона. Одержав победу над аланами, гунны двинулись далее на запад. В связи с этим движением возникает проблема маршрута гуннских племен. Дело в том, что целый ряд византийских авторов V-VI вв. пишут, что гунны переправлялись через Боспор Киммерийский. Этого мнения придерживаются Созомен (Церковная история. VI, 37, 3-4), Зосим (Новая история. IV, 20, 3), Прокопий Кессарийский (О войнах. VIII, 5, 7-11) и Агафий Миринейский (Истории. V, 11, 2-3). Созомен, Прокопий и Агафий также передают легенду об олене, который показал гуннам дорогу. Иордан (Get. 124) сообщает о переправе через «Меотидское озеро», но не уточняет их маршрута. Евнапий Сардский, самый ранний из перечисленных авторов, (fr. 42) вовсе не говорит о их маршруте. В связи с этими сообщениями давно была высказана мысль о их фольклорном происхождении. Наиболее вероятным маршрутом передвижения гуннов является Дон, возможно у его впадения в Меотиду. По его мнению, легенда должна была объяснить, как гунны попали на Керченский полуостров. С.В. Ярцев высказал предположение о том, что часть гуннов могла быть переправлена на боспорских судах .
Для нашей темы особое значение имеет сообщение Прокопия, проливающее свет на судьбы Азиатского Боспора в это время. В трактате «О войнах» (VIII, 5, 1-4) он пишет: «В древности великое множество гуннов, которых тогда называли киммерийцами, занимало те места, о которых я недавно упоминал, и один царь стоял во главе их всех… Так и в мое еще время они наименовались одни утигурами, другие кутригурами. Они все жили в одном месте, имея одни и те же нравы и образ жизни, не имея общения с людьми, которые обитали по ту сторону «Болота» и его устья, так как они никогда не переправлялись через эти воды, да и не подозревали, что через них можно переправиться; они имели такой страх перед этим столь легким делом, что даже никогда не пытались его выполнить, совершенно не пробуя даже совершить этот переезд». В несколько преувеличенном виде это сообщение говорит о пребывании гуннов на азиатском берегу «Меотийского озера».
О том, что собою представляло Боспорское государство в это время, у нас практически нет информации, но можно предполагать, что в годы, когда гунны уже громили готов (370-380-е гг.), положение боспорцев было относительно стабильным. В пользу этого свидетельствует Фемистий (ум. ок. 388 г.), сообщающий о торговле хлебом между империей и Боспором (Themist. 336D).
О том, что происходило на Боспоре в следующие десятилетия мы не знаем. Письменные источники проливают свет на его историю лишь приблизительно во 2-ой половине V в . Прокопий Кесарийский (De bell. VIII, 5, 17-21) рассказывает о возвращении части гуннов (он их называет «утигурами») на Боспор Киммерийский через Крым: «Утигуры со своим вождем решили вернуться домой с тем, чтобы в дальнейшем владеть этой страной одним. Недалеко от Меотийского Болота они встретили так называемых готов-тетракситов. И сначала готов, устроив преграду из своих щитов против наступавших на них гуннов, решились отражать их нападение, полагаясь на свою силу и крепость своих позиций: они были ведь самыми сильными из тамошних варваров. Кроме того, начало устья Меотийского Болота, где в то время обосновались готы-тетракситы, образует залив в виде полумесяца, окружая их почти со всех сторон, и поэтому дает для наступающих против них один, и при этом не очень широкий, путь. Но потом (так как гунны не хотели тратить здесь на них время, ни готы никак не могли надеяться с достаточным успехом сопротивляться такой массе врагов) они вступили друг с другом в переговоры, с тем, чтобы, соединив свои силы вместе, совершить переход; они решили, что готы поселятся на противоположном материке у самого берега пролива, там, где они живут и теперь, и, став на дальнейшее время друзьями и союзниками утигуров, будут жить там все время, пользуясь с ними равными и одинаковыми правами».
Эти события должны были иметь место после распада Гуннской державы Аттилы в 454 г. Последние попытки сыновей Аттилы закрепиться на территории империи зафиксированы в 469 г. Таким образом, появление гуннов - «утигуров» на Боспоре и их переправа вместе с готами-тетракситами на Тамань нужно датировать не позднее последней четверти V в. Готы жили там еще во времена Прокопия, то есть в середине VI в. Сведения Прокопия о переселении готов в «Азию» подтверждает «Перипл Понта Эвксинского»: «… От Синдской гавани до гавани Пагры прежде жили народы, называвшиеся керкетами или торитами, а ныне живут так называемые евдусиане, пользующиеся готским и таврским языком». Этот же источник уточняет, что Евдусией в его время называлась Синдская гавань. Создание «Перипла» датируется сер. VI - сер. IX в. Название «Евдусия» и «евдусиане» находит любопытную параллель у Тацита, которому было известно племя евдосов (Tac. Germ. 40). Это, как минимум, подтверждает то, что «евдусиане» говорили на германском (готском) языке. Не менее важным является и указание на их двуязычие. Под «таврским» языком следует в данном случае понимать какое-то местное наречие, отличное от языка меотских племен (керкетов) и готского. Возможно это тюркский, как предполагает А.В. Виноградов или «гуннский», если гунны не говорили на тюрском. В любом случае можно предполагать, что «евдусиане» были смешанным народом, образовавшимся при слиянии готов-тетракситов с гуннами или иным народом немеотского происхождения.
Какая-то часть гуннов, судя по всему, оставалась всегда на Боспоре. В связи с этим привлекает внимание надпись боспорского царя Тиберия Юлия Дуптуна о строительстве башни, обнаруженная в Пантикапее. Ранее ее датировали 522 г. и связывали с распространением власти восточно-римского императора на Боспор. Ю.Г. Виноградов убедительно доказал, что этот эпиграфический памятник необходимо датировать 483 г., а также, что в ней упоминаются не византийские должностные лица, как считалось прежде, а представители боспорского государственного аппарата. Как и в Византии, они носили титулы епархов, комитов и протокомитов. Надпись свидетельствует о том, что Дуптун, «друг византийского кесаря и друг ромеев», был зависимым от Византии правителем. Для нас надпись интересна прежде всего тем, что и после появления на Боспоре большого числа гуннов продолжали сущетсвовать традиционные политические институты. Полное имя или скорее титул Дуптуна «Тиберий Юлий» несомненно указывает на сохранение определенной преемственности позднеантичного Боспора с временами Аспурга и его наследников. Продолжают функционировать административные органы, сохраняются связи с византийской администрацией. Все указывает на то, что между гуннской и боспорской правящей элитами в этот период были налажены мирные взаимоотношения. К сожалению, приходится согласиться с В.М. Зубарем, что, «крайне ограниченное количество источников V в. не позволяет сейчас убедительно детализировать историю Боспора этого времени. Поэтому пока же можно ограничиться лишь гипотезами и предположениями, которые, к сожалению, не отражают всего ее многообразия в позднеантичный период» .
К первой трети VI в. относится и включение Боспора в состав Восточно-Римской империи. Ок. 523 г. «Басилевс Юстин… отправил племянника прежнего басилевса, Анастасия, патрикия Прова с большими деньгами в Боспор, чтобы, склонив дарами войско гуннов, послать их на помощь в качестве союзников ивирам. Боспор - город приморский; кто вплывает в так называемый Понт Эвксинский, для того он находится налево, а от Херсона, самого отдаленного города римской земли, он находится на расстоянии двадцати дней пути. Расположенные между Херсоном и Боспором местности заняты гуннами. Жители Боспора издревле жили независимо, но недавно они отдали себя под власть басилевса Юстина. Однако Пров возвратился оттуда, не достигнув своей цели, и басилевс отправил в ЛАзику военачальника Петра с небольшим количеством гуннов, чтобы он, насколько возможно, помог Гургену» (Proc. Caes. De bell. I, 12). Из этого же сообщения мы узнаем, что Крым между Херсоном и Боспором также был занят гуннами, очевидно отличными от «утигуров», переправившихся вместе с готами на Тамань. Очевидно, именно это переселение стало причиной того, что боспорцы приняли решение перейти под власть империи. Вопрос о датировке этом событии, которое Прокопий отнес к правлению императора Юстина, вызвал дискуссию. Часть исследователей предполагает, что оно произошло после 523 года . Другие склоняются к тому, что Боспор вошел в состав империи накануне поездки Прова к крымским гуннам. Второй вариант представляет более предпочтительным, исходя из контекста сообщения Прокопия . Косвенно в пользу этого говорит и первое упоминание епископской кафедры в Фанагории в 519 г. Насколько реальным было установление римской власти в Боспоре судить сложно. Лишь Иоанн Малала (Iohan. Mal. 432) сообщет о том, что Юстиниан разместил здесь гарнизон под командованием трибуна. Были ли в городе римские войска при Юстине мы не знаем. В пользу того, что власть Юстина была на Боспоре номинальной, свидетельствует тот же Прокопий (De aed. III, 7, 12; De bell. II, 3, 40), приписывая Юстиниану освобождение Боспора от гуннского протектората и утверждение в нем римской власти. Причем в трактате «О войнах» он подчеркивает, что Юстиниан подчинил своей власти город, «совершенно ему не принадлежавший».
Установление прямого римского управления на Боспоре связано с судьбой гуннского вождя Грода (Горда). Он заключил союз с Юстинианом, согласно которому должен был охранять Боспор (Proc. Caes. De bell. II, 3, 40). Договор был скреплен крещением Грода. После этого, вождь был убит соплеменниками. В свою очередь Юстиниан направил против них войско морем и сушей. Именно в ходе этой операции, датируемой приблизительно весной-летом 528 г., в Боспоре появился римский гарнизон . События разворачивались в Крыму, но, судя по надписи Юстиниана, азиатский берег тоже находился под его властью и там также в последующем осуществлялись строительные проекты императора (De bell. VIII, 18-19).
В 548 г. к Юстиниану прибыло посольство готов-тетракситов, о чем сообщает Прокопий Кесарийский (De bell. VIII, 4, 9-13): «Рядом с теми местами, откуда начинается устье «Болота», живут так называемые готы тетракситы; они немногочисленны и тем не менее не хуже многих других с благоговением соблюдают христианский закон… Принадлежали ли эти готы когда-нибудь к арианскому исповеданию, как и все другие готские племена, или в вопросах исповедания веры они следовали другому какому-нибудь учению, этого я сказать не могу, так как и сами они этого не знают, да и не задумывались над этим: но доныне с душевной простотой и великой безропотностью чтут свою веру. Незадолго перед этим, а имено когда исполнился двадцать один год единодержавного правления императора Юстиниана, они прислали к Византию четырех послов, прося дать им кого-либо в епископы, потому что тот, который у них был священнослужителем, незадолго перед тем умер: они узнали, по их словам, что и абасгам император прислал священник. Император Юстиниан, очень охотно исполнив их просьбу, отпустил их. Эти послы вследствие страха перед гуннами-утигурами открыто, в присутствии многочисленных слушателей, говорили довольно туманно, из-за чего они пришли, и ничего другого не объявили императору, кроме просьбы о назначении священнослужителя, но в беседе совершенно тайной, встретившись с глазу на глаз, они изложили все, насколько Римской империи будет полезно, если соседние с ними варвары будут находиться в вечных распрях друг с другом». Из этого сообщения следует, что после разгрома крымских гуннов и перехода Боспора под прямое управление империи, отношения тетракситов с утигурами испортились и они также были вынуждены обратиться за покровительством к императору.
Вскоре после посольства ситуация в регионе Боспора резко обострилась. Прокопий сообщает, что «недавно» Фанагория и Кепы, которые он связывает с Херсонесом и уточняет, что они «издревле были подчинены римлянам» были разрушены «до основания» некоторыми из варварских племен. Не совсем понятно, когда происходили эти события, но возможно, они были связаны с появлением новой группы кочевников в Северном Причерноморье. Около 560 г. к Боспору Киммерийскому вышли авары , бежавшие от тюрок Ашина из степей Восточной Евразии. О их появлении у Боспора, войнах с причерноморскими варварами на дальнейшем пути к Дунаю и посольстве аваров к Юстиниану с дунайского берега сообщает Евагрий Схоластик в «Церковной истории» (V, 1, 3).
Тюрки, от которых авары бежали через весь континент, шли у них по пятам. Уже в 562-563 гг. правитель западной половины Тюркского каганата Истеми (Дизавул или Сильзивул византийских источников) вел переговоры с Константинополем с целью не допустить союз империи с аварами . В 567-568 гг. тюрки подчинили Дагестан (они вышли к иранской крепости Дербент), подчинили хазар в степном Дагестане и Нижнем Поволжье и утигуров, а затем Кавказскую Аланию . Таким образом, границы Тюркского каганата подошли к владениям римлян на Боспоре и в Закавказье. В 570 г. тюрки пытались заключить союз с Византией против Ирана. После смерти Истеми отношения тюрок с империей испортились, что привело к войне римлян с Турксанфом, сыном Истеми, под властью которого находились прилегающие к Боспору земли Предкавказья, Поволжья и Северного Кавказа . Поводом к войне стала двойственная политика Константинополя по отношению к тюркам и их кровным врагам аварам. Согласно Менандру Протиктору (Maen. Prot. De legat. 14): «Итак, там, на горе Эктель, после ухода Валентина, Турксанф пригрозил тотчас же осадить Боспор. И вот, когда тюрки выступили с огромными силами, он послал Бохана, чтобы взять Боспор, притом, что Анагей уже расположился там лагерем с другим тюркским войском. Так был взят город Боспор…».
К этому времени Боспор переживал не лучшие времена. О некоем экономическом кризисе свидетельствует новела 575 г., которой император Тиберий освободил Боспор и Херсон от морской повинности. Это, вероятно, должно было существенно ослабить обороноспособность боспорских крепостей. Тем не менее, разрушения тюрко-византийской войны не были тотальными. О сохранении здесь римской власти свидетельствует надпись императора Маврикия 589-590 гг .
Подводя итог сказанному выше, можно отметить, что кризис Боспорского царства продолжался и в IV в. Однако, если в предшествующий период основными факторами, оказывающими влияние на этническую картину на Боспоре были аланский, позднесарматский и, наконец, североевропейский (готский), то на новом этапе появляется сила, которая кардинально меняет всю этнополитическую карту Северного Причерноморья. Это были гунны. Во второй половине четвертого столетия они частью подчинили, частью вытеснили за пределы региона и аланов, и сарматов, и готов. Однако, как показывают исследования последних лет, влияние гуннов на Боспор необходимо пересмотреть. Те разрушения и окончательный упадок царства, которые традиционно связывали с вторжением гуннов, теперь датируются более поздним временем. В тоже время, гуннский период не мог пройти бесследно для Боспора. В этот период государство все больше замыкается в себе, экономика приходит в упадок, греческое и эллинизированное население сокращается, а варваризация, в свою очередь усиливается. Несмотря на это, традиции боспорской государственности не канули в Лету. Правители продолжают использовать имя-титул «Тиберий Юлий», который с одной стороны демонстрировал связь с Римом, а с другой, что как нам кажется, было гораздо важнее, демонстрировал преемственность со временами Аспурга и царей I-II вв. н.э. Имевшая богатый исторический опыт и историческую память боспорская элита сумела и в гуннскую эпоху наладить отношения с гуннами. Часть гуннской знати влилась в боспорскую элиту и воспринимала ее традиции, о чем свидетельствует имя боспорского царя Тиберия Юлия Дуптуна. Можно осторожно предположить, что в V-VI вв. на Боспоре проходили процессы, идентичные тем, что имели место на западе Римского мира, процессы складывания на руинах античной цивилизации «варварских королевств», где сливались традиции варварские и позднеантичные. Однако, на Боспоре этот процесс не был закончен из-за византийского вмешательства. В политическом отношении, Боспорское царство все больше попадает в зависимость от Восточно-Римской империи. Решающим событием, которым можно завершить историю античного Боспора, следует считать тюрко-римские войны 560-570-х гг., уничтоживших многое из прежнего наследия наследников Спартокидов, Митридата и Аспурга. Разрушения тюркской орды открывают собой уже новую, раннесредневековую, страницу в истории Боспора, которая будет связана в кочевыми болгарами и хазарами.
О Азиатской части царства информации еще меньше. То, что мы можем найти в источниках, как правило связано с побережьем Керченского пролива. Данных о расселении племен и народов для этого времени практически нет. Наступление готов с середины III в. н.э. затронуло, насколько мы можем судить, Азиатскую половину Боспорского царства в меньшей степени, чем Европейскую .
После долгого молчания, о Боспорском царстве сообщает Аммиан Марцеллин. Под 362 годом он пишет: «…с севера и пустынных пространств, по которым впадает в море Фазид ехали посольства боспорцев и других неведомых ранее народов с мольбой о том, чтобы за внесение ежегодной дани им позволено было мирно жить в пределах родной их земли» (Amm. Marc. XXII, 7, 10). Из этого сообщения можно сделать вывод о том, что в отличие от церковных контактов, политические контакты на некоторое время были прерваны и боспорцы стремились восстановить прежние союзнические отношения. Очевидно, что причиной этого желания была некая угроза с востока. В пользу этого говорит также участие в посольстве представителей неких неизвестных римлянам варваров, соседствующих с Боспором. По мнению Н.Н. Болгова среди послов могли быть гунны, так как более традиционные соседи Боспора были известны Риму. Ему противоречит А.Ю. Виноградов, который указывает на Фасис, как географический ориентир и предлагает видеть в неизвестных варваров абхазо-адыгские племена. Гунны же, как это предполагалось ранее, скорее всего были как раз причиной опасений боспорцев и их соседей, заставившей их искать союза с Римом . Аммиан также оставил довольно любопытное описание земель, прилегающих к Меотиде: «30. Неподалеку отсюда лежит Меотида (Азовское море), занимающая весьма большое пространство. Много воды из ее обильных источников прорывается через Пантикапейский пролив в Понт, на правом берегу которого лежат острова Фанагур и Гермонасса, застроенные стараниями греков. 31. Вокруг этих крайних и отдаленных болот обитает множество народов, весьма различных между собою по языку и обычаям: яксаматы, меоты, язиги, роксоланы, аланы, меланхлены, гелоны и агафирсы, у которых находятся обильные залежи камня-адаманта. За этими народами еще дальше обитают другие, нам неведомые, так как они живут дальше всех вглубь материка. 32. А на левой стороне Меотиды есть полуостров, заполненный греческими колониями. Поэтому население живет там спокойно и миролюбиво, полагает свои заботы в земледелии и питается плодами земли.
33. Недалеко от них за различными царствами живут тавры; среди них арихи, синхи и напеи страшны своей дикостью, и так как продолжительная безнаказанность усиливала их свирепость, то от того и пошло имя морю «Негостеприимное». Если его называют наоборот Евксинским (гостеприимным), то это ирония, подобно тому как мы, греки, называем благодушным глупого, благожелательницей - ночь, Евменидами (добромыслящими) - Фурий. 34. Эти народы добывали милости богов человеческими жертвами и, закалывая пришельцев в жертву Диане, которая у них зовется Орсилохой, прибивали головы убитых на стенах храма, как вечные памятники славным деяниям.
35. Близ Таврики лежит необитаемый остров Левка посвященный Ахиллу. Если кто случайно попадет туда, тот, осмотрев памятники древности, храм и дары, посвященные этому герою, возвращается вечером на корабль. Говорят, что там нельзя проводить ночь, не подвергая опасности свою жизнь. На острове есть пруд и водятся белые птицы, похожие на зимородков, о происхождении которых, как и о времени битв на Геллеспонте я буду рассказывать в другом месте 36. В Таврике есть несколько городов; более значительные среди них - Евпатория, Дандака и Феодосия; есть и другие, поменьше, не оскверненные человеческими жертвоприношениями» (Amm. Marc. XXII, 8, 30-36). Это описание свидетельствует о смутном представлении римлян о народах, проживающих в глуби от греческих колоний.
Гораздо более важной представляется информация Аммиана о появлении гуннов. Этому народу предстояло стать ключевым политическим фактором в Европе на последующие сто лет, а также сыграть роль катализатора Великих переселений народов, который стали в свою очередь, одним из факторов падения Римской империи на западе.
Согласно Аммиану (XXXI, 3, 1), приблизительно в 360-х гг., гунны воевали с аланами. Основные столкновения проходили к северу от азиатских владений Боспора, ближе к устью Дона. Одержав победу над аланами, гунны двинулись далее на запад. В связи с этим движением возникает проблема маршрута гуннских племен. Дело в том, что целый ряд византийских авторов V-VI вв. пишут, что гунны переправлялись через Боспор Киммерийский. Этого мнения придерживаются Созомен (Церковная история. VI, 37, 3-4), Зосим (Новая история. IV, 20, 3), Прокопий Кессарийский (О войнах. VIII, 5, 7-11) и Агафий Миринейский (Истории. V, 11, 2-3). Созомен, Прокопий и Агафий также передают легенду об олене, который показал гуннам дорогу. Иордан (Get. 124) сообщает о переправе через «Меотидское озеро», но не уточняет их маршрута. Евнапий Сардский, самый ранний из перечисленных авторов, (fr. 42) вовсе не говорит о их маршруте. В связи с этими сообщениями давно была высказана мысль о их фольклорном происхождении. Наиболее вероятным маршрутом передвижения гуннов является Дон, возможно у его впадения в Меотиду. По его мнению, легенда должна была объяснить, как гунны попали на Керченский полуостров. С.В. Ярцев высказал предположение о том, что часть гуннов могла быть переправлена на боспорских судах .
Для нашей темы особое значение имеет сообщение Прокопия, проливающее свет на судьбы Азиатского Боспора в это время. В трактате «О войнах» (VIII, 5, 1-4) он пишет: «В древности великое множество гуннов, которых тогда называли киммерийцами, занимало те места, о которых я недавно упоминал, и один царь стоял во главе их всех… Так и в мое еще время они наименовались одни утигурами, другие кутригурами. Они все жили в одном месте, имея одни и те же нравы и образ жизни, не имея общения с людьми, которые обитали по ту сторону «Болота» и его устья, так как они никогда не переправлялись через эти воды, да и не подозревали, что через них можно переправиться; они имели такой страх перед этим столь легким делом, что даже никогда не пытались его выполнить, совершенно не пробуя даже совершить этот переезд». В несколько преувеличенном виде это сообщение говорит о пребывании гуннов на азиатском берегу «Меотийского озера».
О том, что собою представляло Боспорское государство в это время, у нас практически нет информации, но можно предполагать, что в годы, когда гунны уже громили готов (370-380-е гг.), положение боспорцев было относительно стабильным. В пользу этого свидетельствует Фемистий (ум. ок. 388 г.), сообщающий о торговле хлебом между империей и Боспором (Themist. 336D).
О том, что происходило на Боспоре в следующие десятилетия мы не знаем. Письменные источники проливают свет на его историю лишь приблизительно во 2-ой половине V в . Прокопий Кесарийский (De bell. VIII, 5, 17-21) рассказывает о возвращении части гуннов (он их называет «утигурами») на Боспор Киммерийский через Крым: «Утигуры со своим вождем решили вернуться домой с тем, чтобы в дальнейшем владеть этой страной одним. Недалеко от Меотийского Болота они встретили так называемых готов-тетракситов. И сначала готов, устроив преграду из своих щитов против наступавших на них гуннов, решились отражать их нападение, полагаясь на свою силу и крепость своих позиций: они были ведь самыми сильными из тамошних варваров. Кроме того, начало устья Меотийского Болота, где в то время обосновались готы-тетракситы, образует залив в виде полумесяца, окружая их почти со всех сторон, и поэтому дает для наступающих против них один, и при этом не очень широкий, путь. Но потом (так как гунны не хотели тратить здесь на них время, ни готы никак не могли надеяться с достаточным успехом сопротивляться такой массе врагов) они вступили друг с другом в переговоры, с тем, чтобы, соединив свои силы вместе, совершить переход; они решили, что готы поселятся на противоположном материке у самого берега пролива, там, где они живут и теперь, и, став на дальнейшее время друзьями и союзниками утигуров, будут жить там все время, пользуясь с ними равными и одинаковыми правами».
Эти события должны были иметь место после распада Гуннской державы Аттилы в 454 г. Последние попытки сыновей Аттилы закрепиться на территории империи зафиксированы в 469 г. Таким образом, появление гуннов - «утигуров» на Боспоре и их переправа вместе с готами-тетракситами на Тамань нужно датировать не позднее последней четверти V в. Готы жили там еще во времена Прокопия, то есть в середине VI в. Сведения Прокопия о переселении готов в «Азию» подтверждает «Перипл Понта Эвксинского»: «… От Синдской гавани до гавани Пагры прежде жили народы, называвшиеся керкетами или торитами, а ныне живут так называемые евдусиане, пользующиеся готским и таврским языком». Этот же источник уточняет, что Евдусией в его время называлась Синдская гавань. Создание «Перипла» датируется сер. VI - сер. IX в. Название «Евдусия» и «евдусиане» находит любопытную параллель у Тацита, которому было известно племя евдосов (Tac. Germ. 40). Это, как минимум, подтверждает то, что «евдусиане» говорили на германском (готском) языке. Не менее важным является и указание на их двуязычие. Под «таврским» языком следует в данном случае понимать какое-то местное наречие, отличное от языка меотских племен (керкетов) и готского. Возможно это тюркский, как предполагает А.В. Виноградов или «гуннский», если гунны не говорили на тюрском. В любом случае можно предполагать, что «евдусиане» были смешанным народом, образовавшимся при слиянии готов-тетракситов с гуннами или иным народом немеотского происхождения.
Какая-то часть гуннов, судя по всему, оставалась всегда на Боспоре. В связи с этим привлекает внимание надпись боспорского царя Тиберия Юлия Дуптуна о строительстве башни, обнаруженная в Пантикапее. Ранее ее датировали 522 г. и связывали с распространением власти восточно-римского императора на Боспор. Ю.Г. Виноградов убедительно доказал, что этот эпиграфический памятник необходимо датировать 483 г., а также, что в ней упоминаются не византийские должностные лица, как считалось прежде, а представители боспорского государственного аппарата. Как и в Византии, они носили титулы епархов, комитов и протокомитов. Надпись свидетельствует о том, что Дуптун, «друг византийского кесаря и друг ромеев», был зависимым от Византии правителем. Для нас надпись интересна прежде всего тем, что и после появления на Боспоре большого числа гуннов продолжали сущетсвовать традиционные политические институты. Полное имя или скорее титул Дуптуна «Тиберий Юлий» несомненно указывает на сохранение определенной преемственности позднеантичного Боспора с временами Аспурга и его наследников. Продолжают функционировать административные органы, сохраняются связи с византийской администрацией. Все указывает на то, что между гуннской и боспорской правящей элитами в этот период были налажены мирные взаимоотношения. К сожалению, приходится согласиться с В.М. Зубарем, что, «крайне ограниченное количество источников V в. не позволяет сейчас убедительно детализировать историю Боспора этого времени. Поэтому пока же можно ограничиться лишь гипотезами и предположениями, которые, к сожалению, не отражают всего ее многообразия в позднеантичный период» .
К первой трети VI в. относится и включение Боспора в состав Восточно-Римской империи. Ок. 523 г. «Басилевс Юстин… отправил племянника прежнего басилевса, Анастасия, патрикия Прова с большими деньгами в Боспор, чтобы, склонив дарами войско гуннов, послать их на помощь в качестве союзников ивирам. Боспор - город приморский; кто вплывает в так называемый Понт Эвксинский, для того он находится налево, а от Херсона, самого отдаленного города римской земли, он находится на расстоянии двадцати дней пути. Расположенные между Херсоном и Боспором местности заняты гуннами. Жители Боспора издревле жили независимо, но недавно они отдали себя под власть басилевса Юстина. Однако Пров возвратился оттуда, не достигнув своей цели, и басилевс отправил в ЛАзику военачальника Петра с небольшим количеством гуннов, чтобы он, насколько возможно, помог Гургену» (Proc. Caes. De bell. I, 12). Из этого же сообщения мы узнаем, что Крым между Херсоном и Боспором также был занят гуннами, очевидно отличными от «утигуров», переправившихся вместе с готами на Тамань. Очевидно, именно это переселение стало причиной того, что боспорцы приняли решение перейти под власть империи. Вопрос о датировке этом событии, которое Прокопий отнес к правлению императора Юстина, вызвал дискуссию. Часть исследователей предполагает, что оно произошло после 523 года . Другие склоняются к тому, что Боспор вошел в состав империи накануне поездки Прова к крымским гуннам. Второй вариант представляет более предпочтительным, исходя из контекста сообщения Прокопия . Косвенно в пользу этого говорит и первое упоминание епископской кафедры в Фанагории в 519 г. Насколько реальным было установление римской власти в Боспоре судить сложно. Лишь Иоанн Малала (Iohan. Mal. 432) сообщет о том, что Юстиниан разместил здесь гарнизон под командованием трибуна. Были ли в городе римские войска при Юстине мы не знаем. В пользу того, что власть Юстина была на Боспоре номинальной, свидетельствует тот же Прокопий (De aed. III, 7, 12; De bell. II, 3, 40), приписывая Юстиниану освобождение Боспора от гуннского протектората и утверждение в нем римской власти. Причем в трактате «О войнах» он подчеркивает, что Юстиниан подчинил своей власти город, «совершенно ему не принадлежавший».
Установление прямого римского управления на Боспоре связано с судьбой гуннского вождя Грода (Горда). Он заключил союз с Юстинианом, согласно которому должен был охранять Боспор (Proc. Caes. De bell. II, 3, 40). Договор был скреплен крещением Грода. После этого, вождь был убит соплеменниками. В свою очередь Юстиниан направил против них войско морем и сушей. Именно в ходе этой операции, датируемой приблизительно весной-летом 528 г., в Боспоре появился римский гарнизон . События разворачивались в Крыму, но, судя по надписи Юстиниана, азиатский берег тоже находился под его властью и там также в последующем осуществлялись строительные проекты императора (De bell. VIII, 18-19).
В 548 г. к Юстиниану прибыло посольство готов-тетракситов, о чем сообщает Прокопий Кесарийский (De bell. VIII, 4, 9-13): «Рядом с теми местами, откуда начинается устье «Болота», живут так называемые готы тетракситы; они немногочисленны и тем не менее не хуже многих других с благоговением соблюдают христианский закон… Принадлежали ли эти готы когда-нибудь к арианскому исповеданию, как и все другие готские племена, или в вопросах исповедания веры они следовали другому какому-нибудь учению, этого я сказать не могу, так как и сами они этого не знают, да и не задумывались над этим: но доныне с душевной простотой и великой безропотностью чтут свою веру. Незадолго перед этим, а имено когда исполнился двадцать один год единодержавного правления императора Юстиниана, они прислали к Византию четырех послов, прося дать им кого-либо в епископы, потому что тот, который у них был священнослужителем, незадолго перед тем умер: они узнали, по их словам, что и абасгам император прислал священник. Император Юстиниан, очень охотно исполнив их просьбу, отпустил их. Эти послы вследствие страха перед гуннами-утигурами открыто, в присутствии многочисленных слушателей, говорили довольно туманно, из-за чего они пришли, и ничего другого не объявили императору, кроме просьбы о назначении священнослужителя, но в беседе совершенно тайной, встретившись с глазу на глаз, они изложили все, насколько Римской империи будет полезно, если соседние с ними варвары будут находиться в вечных распрях друг с другом». Из этого сообщения следует, что после разгрома крымских гуннов и перехода Боспора под прямое управление империи, отношения тетракситов с утигурами испортились и они также были вынуждены обратиться за покровительством к императору.
Вскоре после посольства ситуация в регионе Боспора резко обострилась. Прокопий сообщает, что «недавно» Фанагория и Кепы, которые он связывает с Херсонесом и уточняет, что они «издревле были подчинены римлянам» были разрушены «до основания» некоторыми из варварских племен. Не совсем понятно, когда происходили эти события, но возможно, они были связаны с появлением новой группы кочевников в Северном Причерноморье. Около 560 г. к Боспору Киммерийскому вышли авары , бежавшие от тюрок Ашина из степей Восточной Евразии. О их появлении у Боспора, войнах с причерноморскими варварами на дальнейшем пути к Дунаю и посольстве аваров к Юстиниану с дунайского берега сообщает Евагрий Схоластик в «Церковной истории» (V, 1, 3).
Тюрки, от которых авары бежали через весь континент, шли у них по пятам. Уже в 562-563 гг. правитель западной половины Тюркского каганата Истеми (Дизавул или Сильзивул византийских источников) вел переговоры с Константинополем с целью не допустить союз империи с аварами . В 567-568 гг. тюрки подчинили Дагестан (они вышли к иранской крепости Дербент), подчинили хазар в степном Дагестане и Нижнем Поволжье и утигуров, а затем Кавказскую Аланию . Таким образом, границы Тюркского каганата подошли к владениям римлян на Боспоре и в Закавказье. В 570 г. тюрки пытались заключить союз с Византией против Ирана. После смерти Истеми отношения тюрок с империей испортились, что привело к войне римлян с Турксанфом, сыном Истеми, под властью которого находились прилегающие к Боспору земли Предкавказья, Поволжья и Северного Кавказа . Поводом к войне стала двойственная политика Константинополя по отношению к тюркам и их кровным врагам аварам. Согласно Менандру Протиктору (Maen. Prot. De legat. 14): «Итак, там, на горе Эктель, после ухода Валентина, Турксанф пригрозил тотчас же осадить Боспор. И вот, когда тюрки выступили с огромными силами, он послал Бохана, чтобы взять Боспор, притом, что Анагей уже расположился там лагерем с другим тюркским войском. Так был взят город Боспор…».
К этому времени Боспор переживал не лучшие времена. О некоем экономическом кризисе свидетельствует новела 575 г., которой император Тиберий освободил Боспор и Херсон от морской повинности. Это, вероятно, должно было существенно ослабить обороноспособность боспорских крепостей. Тем не менее, разрушения тюрко-византийской войны не были тотальными. О сохранении здесь римской власти свидетельствует надпись императора Маврикия 589-590 гг .
Подводя итог сказанному выше, можно отметить, что кризис Боспорского царства продолжался и в IV в. Однако, если в предшествующий период основными факторами, оказывающими влияние на этническую картину на Боспоре были аланский, позднесарматский и, наконец, североевропейский (готский), то на новом этапе появляется сила, которая кардинально меняет всю этнополитическую карту Северного Причерноморья. Это были гунны. Во второй половине четвертого столетия они частью подчинили, частью вытеснили за пределы региона и аланов, и сарматов, и готов. Однако, как показывают исследования последних лет, влияние гуннов на Боспор необходимо пересмотреть. Те разрушения и окончательный упадок царства, которые традиционно связывали с вторжением гуннов, теперь датируются более поздним временем. В тоже время, гуннский период не мог пройти бесследно для Боспора. В этот период государство все больше замыкается в себе, экономика приходит в упадок, греческое и эллинизированное население сокращается, а варваризация, в свою очередь усиливается. Несмотря на это, традиции боспорской государственности не канули в Лету. Правители продолжают использовать имя-титул «Тиберий Юлий», который с одной стороны демонстрировал связь с Римом, а с другой, что как нам кажется, было гораздо важнее, демонстрировал преемственность со временами Аспурга и царей I-II вв. н.э. Имевшая богатый исторический опыт и историческую память боспорская элита сумела и в гуннскую эпоху наладить отношения с гуннами. Часть гуннской знати влилась в боспорскую элиту и воспринимала ее традиции, о чем свидетельствует имя боспорского царя Тиберия Юлия Дуптуна. Можно осторожно предположить, что в V-VI вв. на Боспоре проходили процессы, идентичные тем, что имели место на западе Римского мира, процессы складывания на руинах античной цивилизации «варварских королевств», где сливались традиции варварские и позднеантичные. Однако, на Боспоре этот процесс не был закончен из-за византийского вмешательства. В политическом отношении, Боспорское царство все больше попадает в зависимость от Восточно-Римской империи. Решающим событием, которым можно завершить историю античного Боспора, следует считать тюрко-римские войны 560-570-х гг., уничтоживших многое из прежнего наследия наследников Спартокидов, Митридата и Аспурга. Разрушения тюркской орды открывают собой уже новую, раннесредневековую, страницу в истории Боспора, которая будет связана в кочевыми болгарами и хазарами.