А по поводу сольфеджио
я всё-таки думаю, что музыка и поэзия слишком разные вещи, чтобы сосуществовать в одном эстетическом пространстве (или в пространстве одной личности). Или ты создаёшь звук из слова, т.е. из семиотики (пусть даже оказывается, что твоя фонетика - служанка серафима) -- или из мёртвой материи, т.е. из ветра, скрипа дверей, плеска волн, etc. Удивляются, что редко любовь к этим двум мирам сочетается. А удивляться надо бы тому, что это вообще может в одном человеке сочетаться.
Слово, даже звучащее слово -- совсем не то, что писк натянутых ниток или громыхание медных пластин. Кто придумал, что они должны быть рядом? Для меня и пение -- насилие над словом. Вообще, большего издевательства над стихотворением, чем "положить (!) его на музыку", по-моему, нельзя себе представить. Звучит почти как "положить на рельсы".
Натянуто пустое дно, Долдонит бебень барабана, Как брюхо выпуклого жбана -- И тупо, тупо бьёт оно... Поэт, между прочим, писал.
Ещё у меня есть союзник в лице педантичного Б. С. Кузина. Вот что заметил Орест о предмете своих наблюдений:
<...> из того, что я читал, и из разговоров с лично знакомыми мне писателями у меня составилось впечатление, что музыка или совсем чужда им, или воспринимается ими лишь очень неглубоко. Чаще бывают по-настоящему музыкальны художники, архитекторы, а из учёных - математики. В самом деле, - что нам известно об отношении к музыке самых больших писателей? - Гёте явно не понимал её и оставался равнодушен даже к песням Шуберта, написанным на его слова. <...>
Да, Гёте наш человек!
UPD: Поясню из осторожности, потому что в данном случае совершенно не имею в виду никого дразнить и провоцировать: я не хочу сказать, что музыка сколько-нибудь хуже поэзии, упаси Боже. Я просто подчёркиваю их принципиально разную природу и неправильность распространённых ожиданий по поводу того, что любовь и понимание одного чуть ли не автоматически влечёт любовь и понимание другого. Это очень далеко от истины.