Афины против Бенареса 9
Афины против Бенареса. В. Топоров приводит множество примеров употребления понятия "меры" в гимнах Пиндара. Немало и в других исследованиях говорится о том, что древние греки не любили без-мерное, и по этой причине, возможно, апейрон Анаксимандра был непопулярен и быстро забыт, а Гераклит, мыслящий бесконечными циклами, не создал школы и тоже в общем оказался на обочине греческой философии.
Вот яркий пример из Пиндара: "Кто ловит прибыль - в меру лови, из всех безумий острее страсть о недоступном." В комментариях Топоров пишет: "Непостоянство мира, как он воспринимается людьми, которым закрыта божья воля, вынуждает человека искать нечто твердое, надежное, постоянно неизменное - меру".
У Гомера воля богов еще достаточно прозрачна, а Пиндар ставит крест, недоступное - недоступно. Правда, исключение составляют оракулы. Они могут приоткрыть завесу, что-то напророчить, дать намек. Однако от их пророчеств высшее не становится ближе или доступнее.
Таким образом, над древним греком висит вопрос: что делать, чего хочет Зевс? Какие судьбы ткут мойры? Эта неопределенность дает импульс к поиску хоть какой-то определенности. Поиск определенности рождает желание из-мерять. Из-мерять и определять. Определять и ограничивать. Отсюда математика (и геометрия) - царица наук. Отсюда, возможно, и Сократ, желающий оцифровать язык, найти точные определения (определить значит ограничить). Отсюда Парменид, желающий бытия (наличествующего и измеряемого) и не желающий небытия (не наличествующего и не измеряемого).
Индийцы же, напротив, не испытывали подобной ситуации, когда воля богов была бы им не ясна. Высшее было доступно и открыто индийцам не только в религиозной жизни (поклонение, жертвоприношение), но и в философии, и в поэзии. Веды описывают богов бесконечно и во всех деталях. Веды рассказывают о богах все и немного больше. А для утонченных искателей - упанишады подробно растолкуют, что есть что в этом мире. Возможно, такое пристальное внимание к делам богов и к онтологии, настойчивое и неустанное повторение гимнов, которым нет числа (длительная поэтическая медитация), привели индийцев к перевороту, к открытию, которого нет у греков: о том, что Атман есть Брахман. Что требовалось для такого открытия? Веды богаты настолько, что из них могли бы произрасти тысячи разных учений, и двойственных, и недвойственных. Произросло уникальное, не имеющее аналогов в мировой философии: о сущностном тождестве всего. Что в Ведах привело к этому? Почему ничего подобного не могли породить ни Гомер, ни Гесиод, ни Пиндар, ни орфики?
Одно из возможных фундаментальных отличий - без-мерность ведического наследия. Веды попросту несравнимо больше по объему всех сочинений и гимнов греков. Религия в Греции исходно отделена от прочей жизни. Она занимает только часть жизни. Поэтому масштаб сочинений пропорционально меньше, чем у индийцев, - для них религия тесно переплетена с обыденной жизнью. Поэтому не возникает нужда из-мерения. Поэтому боги открыты, их воля ясна.
Вот яркий пример из Пиндара: "Кто ловит прибыль - в меру лови, из всех безумий острее страсть о недоступном." В комментариях Топоров пишет: "Непостоянство мира, как он воспринимается людьми, которым закрыта божья воля, вынуждает человека искать нечто твердое, надежное, постоянно неизменное - меру".
У Гомера воля богов еще достаточно прозрачна, а Пиндар ставит крест, недоступное - недоступно. Правда, исключение составляют оракулы. Они могут приоткрыть завесу, что-то напророчить, дать намек. Однако от их пророчеств высшее не становится ближе или доступнее.
Таким образом, над древним греком висит вопрос: что делать, чего хочет Зевс? Какие судьбы ткут мойры? Эта неопределенность дает импульс к поиску хоть какой-то определенности. Поиск определенности рождает желание из-мерять. Из-мерять и определять. Определять и ограничивать. Отсюда математика (и геометрия) - царица наук. Отсюда, возможно, и Сократ, желающий оцифровать язык, найти точные определения (определить значит ограничить). Отсюда Парменид, желающий бытия (наличествующего и измеряемого) и не желающий небытия (не наличествующего и не измеряемого).
Индийцы же, напротив, не испытывали подобной ситуации, когда воля богов была бы им не ясна. Высшее было доступно и открыто индийцам не только в религиозной жизни (поклонение, жертвоприношение), но и в философии, и в поэзии. Веды описывают богов бесконечно и во всех деталях. Веды рассказывают о богах все и немного больше. А для утонченных искателей - упанишады подробно растолкуют, что есть что в этом мире. Возможно, такое пристальное внимание к делам богов и к онтологии, настойчивое и неустанное повторение гимнов, которым нет числа (длительная поэтическая медитация), привели индийцев к перевороту, к открытию, которого нет у греков: о том, что Атман есть Брахман. Что требовалось для такого открытия? Веды богаты настолько, что из них могли бы произрасти тысячи разных учений, и двойственных, и недвойственных. Произросло уникальное, не имеющее аналогов в мировой философии: о сущностном тождестве всего. Что в Ведах привело к этому? Почему ничего подобного не могли породить ни Гомер, ни Гесиод, ни Пиндар, ни орфики?
Одно из возможных фундаментальных отличий - без-мерность ведического наследия. Веды попросту несравнимо больше по объему всех сочинений и гимнов греков. Религия в Греции исходно отделена от прочей жизни. Она занимает только часть жизни. Поэтому масштаб сочинений пропорционально меньше, чем у индийцев, - для них религия тесно переплетена с обыденной жизнью. Поэтому не возникает нужда из-мерения. Поэтому боги открыты, их воля ясна.