Небоскрёб
Это был небоскрёб из чёрного непроницаемого стекла, стремящийся врасти в поднебесье. Он тянулся ввысь больше, чем на тысячу этажей, в каждом из которых пряталось столько же комнат. Он исчезал далеко за густыми свинцовыми облаками, и если бы кто назвал его Вавилонской башней, то ушёл бы недалеко от истины. Ни в одной из комнат не было окон, и небоскрёб, словно металлический цилиндр, глотал в себя окружающий солнечный свет и сверкал изнутри постоянным ледяным мерцанием.
Животные и птицы покинули эту навсегда высохшую землю задолго до того, как последний зелёный листок увял, упал на землю и истлел за считанные мгновения. Само же дерево обратилось углём и перестало нарушать гармоничный пейзаж мёртвой пустыни.
Снаружи стен небоскрёба жизни не существовало : исполинский мир аспидной башни, созданный множеством кукольных комнат, поглотил реальность. Чем дольше он существовал, тем дальше распространялась весть о нём, и вскоре все уверились, что гигантский священный монумент возрастом чуть младше чёрных дыр.
Пустой лживый вымысел, что тот, кто создал небоскрёб и кто занимал сейчас нижний этаж, - человек. Усомнись кто-то в этом и узнай о сомнении другие, строительство в мгновение ока замерло и не возобновилось бы впредь.
Между тем, всё больше людей заманивал искусственный организм, обвивающих сетью, которую прибывающие со всех уголков вселенной сам себе и плели. Они выстраивали этаж за этажом, уверенные, что полностью контролируют себя и собственные действия, не подозревая, что контроль был потерян у самых истоков.
Хотя есть ли власть у беспомощно глотающей воздух рыбы над безжалостно склонившимся над ней ухмыляющимся рыбаком...
Никто не противостоял, никто не замечал, никто и не хотел думать, что замуровывает себя за стены, которые невозможно разрушить.Люди должны были защитить от неумолимо разрушающегося мира, но спасением оказывался побег от удушающей дымовой завесы в вакуум.
Небоскрёб стал сетью, сеть стала системой, из идеальной системы формировался новый мир. Идеальная система - та, что в любой момент может заделать случайную брешь.
Однажды утром на пятисотом этаже от земли и таком же по порядку, если считать от временного верхнего уровня, проснулся человек и с ужасом посмотрел вокруг себя. Холодный пот выступил на его лбу, а тело отказалось повиноваться. Он лежал и, ослепший, смотрел в потолок, пытаясь вспомнить, зачем он находится здесь.
Аморфный сгусток сбивчивых мыслей противился обретению какой-либо формы, а воспоминания наотрез отказывались выстраиваться в хронологическом порядке, чтобы наконец разъяснить, зачем он здесь, сколько он здесь находится и чем занимался всё это время.
Комната казалась неправдоподобно маленькой, точно сжалось до размеров спичечного коробка, где он - испорченная спичка, неудачно зажжённая и тут же потухшая. Пролежав на постели до тех пор, пока затёкшее тело не потребовало движения, человек встал и смущённо прошёлся по комнате. Он аккуратно касался бесцветных стен, чувствуя, как после каждого прикосновения точно миллионы осколков впиваются в руку, кожу, сердце.
Он продолжал ходить, дотрагиваясь до стен, чтобы ощущать эту невыносимую боль, которая заставляла кричать всё его существо: «Я живу?»
Человек безуспешно пытался сшить воедино потерянные в памяти лоскутки своего прошлого. Последнее, что он помнил: отчаяние, ужас, желание защиты и долгое бегство без цели и надежды, пока он случайно не наткнулся на…это. Первые недели строительства, искрящийся восторг в глазах, когда он закладывал последний кирпич изнутри, а затем бессмысленная вереница бессмысленно унылых дней и ночей, сливающихся в одно - существование.
Не понимая, что делает, он начал бить кулаком о возведённую им же самим стену, которая вскоре окрасилась алым - единственным цветом немой тюрьмы.
Он понял, что как-то сумел освободиться, но какова цена свободы рыбы, выпавшей на суше из сети по невнимательности рыбака. В море ей уже не вернуться. Ей освобождённой, но навсегда потерявшей свободу, остаётся лежать на земле, изредка ударяя хвостом о скалистый берег, в ожидании последнего вздоха.
Измождённый, человек опустился на кровать - единственное, что находилось в комнате. Отчаяние сменилось тоской, тоска - безразличием, безразличие - смирением. Рыба не может долго находиться без воды: скоро всё должно закончиться. Он решил перестать двигаться, чтобы ускорить процесс.
«От меня же должны в скором времени избавиться, отключить систему жизнеобеспечения. Я опасен, в конце-то концов», - с раздражённым негодованием подумал он. Ничего не происходило уже много часов, или дней, или недель…
Как моросящий дождь питает лежащую рыбу, так и человек вынужден был продолжать дышать. Никто и не думал приходить за ним. Идеальная система - та, что изолирует каждую свою ячейку от другой. Каждый элемент, становясь частью структуры, теряет своё значение.
«Мне не дадут уйти. Меня заставят жить. Странно, никогда не думал, что эти слова могут стать для меня приговором»
Он задремал, а на следующее утро открыв глаза, с досадой вспомнил, что вчера не застелил постель.